Предварительно ученые уведомили Россию, США и 28 других стран о том, что они планируют запустить ракету, поскольку они понимали, что существует некая вероятность того, что их ракету могут спутать с ядерной. Но кто-то забыл предупредить об этом российских военных инженеров, отвечающих за радиолокационное оборудование. Эти инженеры отправили в Москву сообщение о том, что, возможно, Америка решилась на внезапную ядерную атаку.
«В течение нескольких минут президенту Борису Ельцину доставили его черный ядерный чемоданчик. В течение нескольких напряженных минут, пока Ельцин разговаривал по телефону со своим министром обороны, царило всеобщее смятение, — написал Дэвид Хоффман (David Hoffman) из Washington Post спустя несколько лет после того инцидента. — О том, что сказал Ельцин, известно довольно мало, однако это, вероятно, были самые опасные моменты ядерной эпохи».
Как писал Хоффман, это был первый раз, когда российский или советский лидер взял в руки ядерный чемоданчик в ответ на боевую тревогу. Ельцин пришел к выводу, что это не было первым ударом США, и решил не отвечать.
И за это я ему очень благодарен. Я не знаю, действительно ли в рамках своего ответного удара Россия могла выпустить достаточное количество боеголовок, чтобы убить моего 4-летнего сына в Нью-Гэмпшире, но я очень рад, что нам не пришлось проверять это.
Разумеется, тот инцидент 1995 года был не единственным моментом в ядерную эпоху, когда мы подходили слишком близко к обмену ядерными ударами по случайности.
27 октября 1962 года Василий Архипов, советский морской офицер, находился на атомной подводной лодке рядом с Кубой, когда ВМС США начали сбрасывать глубинные бомбы (бомбы со слабым зарядом, которые являются для подлодок сигналом к тому, чтобы те себя назвали). Два высокопоставленных офицера на советской подлодке решили, что началась ядерная война, и приготовились выпустить ядерную торпеду по американскому судну. Но, для того чтобы выпустить ту ракету, необходимо было согласие всех троих старших офицеров, и Архипов своего согласия не дал, чем и предотвратил обмен ядерными ударами.
26 сентября 1983 года советский подполковник Станислав Петров следил за показаниями на пульте системы раннего обнаружения ракетной атаки, когда на экране высветилось слово «Старт» большими красными буквами. Затем на мониторе стали появляться сообщения о том, что были запущены сначала одна, потом вторая, затем третья и наконец все пять американских ракет. Петров отказался доложить об атакующих ракетах, понимая, что, если он это сделает, за этим, скорее всего, последует полноценный ответный ядерный удар. И он правильно сделал, потому что те ракеты, которые система обнаружения засекла, на самом деле оказались отражением солнца от облаков.
И раз уж мы об этом заговорили: в 1958 году ВВС США потеряли ядерную бомбу у берегов Джорджии, где она находится по сей день. Кроме того, еще одна бомба находится на поле в Фаро, Северная Каролина, и она туда попала тоже из-за ошибки ВВС США. В какой-то момент эта бомба чуть было не взорвалась.
В 1980 году в Дамаске, штат Арканзас взорвалась межконтинентальная баллистическая ракета, оснащенная ядерной боеголовкой мощностью в 9 мегатонн — это в три раза больше, чем мощность всех бомб, взорванных во Второй мировой войне, вместе взятых. Боеголовка не сдетонировала. Если бы это случилось, Арканзаса просто не стало бы, и мы никогда не услышали бы о Билле и Хиллари Клинтон.
Мы можем жить в безопасности, твердо зная, что большая часть или даже все человечество внезапно не исчезнет из-за ошибки какого-нибудь военного инженера в России или США и что люди, живущие недалеко от ракетных полигонов, не превратятся в пепел из-за какого-нибудь технического сбоя. Или мы можем и дальше хранить ядерное оружие. Но нам придется сделать выбор.
