Лохайде, Германия — На бывшей военной базе времен холодной войны немецкие и голландские солдаты, служащие в одном батальоне, стояли недавно утром по стойке смирно и выкрикивали свои боевые лозунги на двух языках.
«Мы сражаемся…», — кричал их командир.
«… за Германию!» — отвечали в унисон солдаты батальона.
«Мы сражаемся…», — вновь кричал командир.
«За Голландию», — кричали ему в ответ солдаты.
Они не кричат «За Европу». Пока не кричат.
Однако этот батальон — первый, в котором служат солдаты из двух этих стран, — является важным, как для младенца, первым шагом, ведущим к более глубокому европейскому военному сотрудничеству. Впервые идея о создании европейской армии появилась после окончания Второй мировой войны, она — ровесница Европейского союза, однако ей еще только предстоит стать реальностью.
В настоящее время новая актуальность этой идеи связана с озвученным администрацией Трампа намерением лишить европейский континент гарантий безопасности в том случае, если европейцы не начнут больше тратить денег на свою оборону. На конференции по безопасности с высоким уровнем участников, проходившей в конце прошлой недели в Германии, резко обозначился разрыв между Соединенными Штатами и Европой, в результате многие европейские политики пришли к выводу, что теперь им все больше надо будет полагаться на самих себя.
«Все теперь говорят о европейской армии, — подчеркнул подполковник Марко Нимайер (Marco Niemeyer), немецкий командир этого батальона. — Мы являемся пионерами».
Хотя некоторые влиятельные европейские лидеры все больше говорят о европейских вооруженных силах, нынешний момент в политическом отношении чреват серьезными последствиями. Популистские партии на подъеме на всем континенте, набирающий силу национализм представляет угрозу для единства Европы, и в результате еще более проблематичным становится вопрос о возможном отказе от суверенитета по таким чувствительным вопросам как национальная безопасность. Более того, практические вызовы в отношении более надежного европейского сотрудничества в области обороны являются колоссальными.
В любом случае аналитики согласны с тем, что Германия, самая крупная и самая богатая страна в Европе, должна делать больше в этой области, а также преодолеть возникшее после Второй мировой войны нежелание играть ведущую роль в стратегических вопросах. В вооруженных силах Германии уже слишком мало солдат, слишком мало оборудования, а военнослужащие страны сталкиваются с нехваткой всего, даже теплого белья, которое в некоторых случаях получает обозначение «функциональное» для того, чтобы его могли повторно использовать другие.
На этом фоне танковый батальон 414 становится неформальным тестовым случаем, призванным дать ответ на вопрос, что нужно сделать для достижения более высокой эффективности и более широкого сотрудничества.
Военная база в городе Лохайде — это сложная история европейского континента в миниатюре. Она была построена нацистами в 1930-х годах, затем использовалась союзниками во время холодной войны, когда Западная Германия все еще была западной границей НАТО, а теперь является местом проведения эксперимента в области постнациональной обороны (post-national defense).
Батальон 414 считается немецким, однако каждый четвертый его солдат — голландец. Танки немецкие, система радиосвязи — голландская, а командным языком все больше становится английский. Часто немцы и голландцы составляют экипаж одного танка.
«Мы уже работаем вместе значительно более тесно, чем предполагали политики, — сказал полковник Нимайер, немецкий командир.
«Мы больше уже не мыслим в национальных терминах», — подчеркнул он.
«Мы защищаем европейские ценности. Те границы, которые мы защищаем, не являются границами Голландии и Германии. Это восточные границы НАТО», — добавил он.
Но готов ли он умирать за Европу?
«Да», — ответил он.
Однако, по мнению аналитиков и экспертов в области обороны, контраст между демонстрируемым в казармах идеализмом и отсутствием политического лидерства продолжает оставаться поразительным, особенно в Берлине.
«Существует гигантское несоответствие между военно-тактическим уровнем и политическим уровнем», — отметил Ян Техау (Jan Techau), директор европейских программ Немецкого фонда Маршалла в Берлине.
«Та жизнь, которую мы имеем в последние 70 лет, стала возможной в результате американских гарантий безопасности, которые для нас, в основном, являются бесплатными, — подчеркнул г-н Техау. — По этой причине мы — не Украина и не живем в российской сфере влияния».
В конечном итоге справедливым является вопрос, заданный президентом Трампом европейцам.
«Мы хотим жить в условиях свободы. Но готовы ли мы за это платить?» — задал вопрос г-н Техау.
Сегодня у нее 182 тысячи солдат, 325 танков, и она тратит на оборону всего 1,3% своего ВВП.
Несмотря на подписанное обязательство в рамках НАТО о подготовке к тому, чтобы в 2024 году начать расходовать на оборону 2% своего ВВП, Германия несколько убавила свои обещания, сократив их до 1,5%.
Министр обороны Германии Урсула фон дер Ляйен (Ursula von der Leyen) признала в одном из интервью, что недостаточное финансирование привело к изнашиванию инфраструктуры. Однако, подчеркнула она, «мы уже оттолкнулись от дна и находимся на правильном пути».
Военные расходы увеличиваются пятый год подряд, в общей сложности они выросли на 36%, добавила она. Германия является вторым государством-членом в НАТО по взносам и по направляемому в распоряжение альянса количеству солдат.
Однако критики считают, что этого недостаточно.
В среднем только один из трех немецких истребителей «Еврофайтер» и ударных вертолетов способны летать, — эти данные были опубликованы в прошлом году, а более новых пока нет. В январе всего три из шести субмарин и менее половины из двух дюжин транспортных самолетов A400M были готовы к выполнению заданий.
«Во всех областях наблюдается недостаток материалов», — отметил Ханс-Петер Бартельс (Hans-Peter Bartels), уполномоченный немецкого Парламента по вооруженным силам в опубликованном в этом месяце докладе.
Батальон 414 подчеркивает необходимость европейской кооперации: у Германии слишком мало солдат, а у голландцев нет программы по строительству танков. Однако вместе они способны сформировать батальон.
«Это два слабых партнера, поддерживающие друг друга», — подчеркнул Томас Вигольд (Thomas Wiegold), уважаемый блогер и эксперт в области обороны.
В одном из интервью г-н Бартельс сказал, что он верит в будущее европейской армии — или армии европейцев, как он предпочитает ее называть, — однако на ее формирование потребуется жизнь целого поколения.
Такие примеры, как батальон 414, являются всего лишь «островами», число которых должно увеличиваться, и которые затем должны сливаться в заслуживающие доверия континентальные оборонные структуры, отметил он. Кроме того, нужно будет создать совет безопасности для принятия решений о развертывании сил, а также объединенное командование.
Все эти вопросы являются вызовами — не в последнюю очередь потому, что Германия просто не чувствует себя в опасности.
Семь из десяти немцев не считают Россию угрозой, о чем свидетельствуют результаты недавно проведенного опроса. В три раза больше немцев считают, что не г-н Трамп, а российский президент Владимир Путин и председатель Китая Си Цзиньпин «поступают правильно». Что касается президента США, то, по мнению немцев, он представляет собой еще большую угрозу, чем Северная Корея.
«Мы не смогли объяснить немецкому народу, насколько глубоко изменилась наша геополитическая ситуация, и как основательно это меняет роль Германии», — подчеркнул Норберт Реттген (Norbert Röttgen), член Парламента от возглавляемой Ангелой Меркель консервативной партии.
Есть причина тому, что Батальон 414 является столь успешным: немцы и голландцы в культурном отношении очень близки.
Несмотря на разговоры г-жи Меркель и президента Франции Эмманюэля Макрона о «реальной европейской армии», опыт французско-немецкой бригады в Эльзасе показывает, что это весьма нелегкое дело.
«Немцы не говорят по-французски; французы не говорят по-английски», — отметил г-н Бартельс.
По его словам, еще более важно то, что «стратегические культуры во Франции и в Германии сильно отличаются друг от друга, хотя и существует политическая воля относительно поиска компромисса».
Чтобы европейская армия функционировала, Германии нужно будет преодолеть возникшую после Второй мировой войны внутреннюю осторожность относительно военных интервенций.
«В течение долгого времени существовало мнение, что мы, немцы, не должны вмешиваться в конфликты из-за особенностей нашей истории, но сегодня ситуация меняется, — сказала министр обороны г-жа фон дер Ляйен. — Именно из-за нашей истории нам и нужно вмешиваться».
История в Германии всегда находится где-то поблизости.
Капрал первого класса Леон Беркепейс (Leon Berkepeis) — один из 100 голландских солдат в составе немецкого танкового батальона и под немецким командованием. Его дед, голландский борец за свободу, был убит немцами во время гитлеровской оккупации Голландии.
Спустя почти восемь десятилетий одним из его друзей в батальоне стал немец, дед которого был в составе СС.
База в Лохайде находится недалеко от Берген-Бельзена, бывшего нацистского концлагеря, где в 1945 году умерла Анна Франк (Anne Frank). В конце войны некоторые здания на территории нынешней военной базы использовались этим концлагерем. А сегодня для солдат устраиваются регулярные посещения этого мемориала.
Некоторым голландским солдатам было сказано, чтобы они не рассказывали анекдоты по поводу Второй мировой войны. «Не упоминайте войну», — предупредил их один немецкий майор (намек на фразу одного из героев популярного британского сериала «Fawlty Towers» — прим. ред.).
Немецкие и голландские солдаты еще не знают, нужно ли им хранить термобелье, которое они получили для участия в крупных учениях НАТО в Норвегии в прошлом году.
Помимо этого, никаких особых жалоб у солдат батальона 414 нет. Его технический парк составляют 24 танка «Леопард», количество которых к концу года увеличится до 44.
Однако сами военнослужащие понимают, что являются исключением из правила.
«У нас формируются приоритеты, — сказал капитан Фредерик Фишер (Frederik Fischer), немецкий коллега капрала Беркепейса. — Если мы хотим иметь европейскую армию, то этот проект не может провалиться. Если Германия хочет, чтобы ее воспринимали серьезно, то она не может потерпеть неудачу».
Кристофер Шютце (Christopher F. Schuetze) в Берлине принял участие в подготовке этой статьи.
