44-летний прокурор Крыма Гюндуз Мамедов каждое утро «пьет кофе» с сепаратистами Сергеем Аксеновым и Владимиром Константиновым. Они возглавили пророссийское правительство и парламент Крыма после российской оккупации. «Пьет кофе» означает, что он внимательно читает и смотрит видео их заявлений. Собирать доказательства вины тех, кто совершил преступления против Украины на полуострове, — работа Мамедова. Он родился в Азербайджане, закончил Одесский университет имени Мечникова, работал прокурором Одессы, а два с половиной года назад возглавил прокуратуру Крыма. Он обновил состав прокуроров, привлек к работе правозащитников, адвокатов, бывших преподавателей. В кабинете Мамедова портреты Наполеона, Уинстона Черчилля, Тараса Шевченко и Бенджамина Франклина в необычных образах: Шевченко в форме украинского военного, Франклин — в скафандре американского космонавта. У портрета известного американца Мамедов вспоминает, что Франклин — единственный не президент США, попавший на доллары. Прокурор любит международную историю и право. Последнее — по работе: Мамедов и его команда собирают свидетельства о преступлениях в Крыму для Международного трибунала. В пятую годовщину оккупации Крыма прокурор рассказал нам о том, как идут расследования и что происходит на полуострове сейчас.
theБабель: Давайте начнем с терминологии. Как правильно говорить: оккупированный Крым или аннексированный?
Гюндуз Мамедов: Мы рекомендуем нашим коллегам в правоохранительных органах использовать термин «временная оккупация Крыма» — этот статус закреплен и в специальном законе. Мы не говорим «аннексия», мы говорим «попытка аннексии». Страна-агрессор пытается аннексировать эту территорию, в основном пытаясь изменить демографический состав населения полуострова — они депортируют людей и проводят колонизацию полуострова российским населением.
— Сколько дел открыто по факту государственной измены в отношении бывших сотрудников украинских правоохранительных органов в Крыму? Кто эти люди и как расследуются их дела?
— На момент оккупации Крыма и Севастополя на территории полуострова было 16 правоохранительных органов и государственных учреждений. Сотрудники каждого из них подозреваются в измене. Мы идентифицировали 16 тысяч человек. По 107 из них мы начали уголовное производство. В суд направили 71 обвинительный акт. 300 человек уведомили о подозрении. Ждем результатов. Суды неохотно рассматривают дела по подобным статьям. В том числе это связано с тем, что до 2014 года судебной практики по такой категории дел практически не было. По большинству дел идет или будет «заочное рассмотрение».
— Что происходит с делами по сотрудникам расформированного «Беркута» и «Самообороны Крыма»?
— Это отдельные производства. Их подозревают по ст. 260 Уголовного кодекса Украины («Создание не предусмотренных законом военизированных или вооруженных формирований»), некоторых и по ст. 110 УК Украины («Посягательство на территориальную целостность Украины). Мы установили 900 человек из «Самообороны Крыма». Пять обвинительных актов направили в суд. В отношении 128 лиц есть уведомления о подозрении. Мы продолжаем следствие по этим производствам.
— Но большинство этих людей сейчас на полуострове, и их невозможно наказать.
— Не соглашусь. Например, по одному человеку из «Самообороны Крыма» идет судебный процесс. Сам он — под стражей. Этот человек принимал активное участие в захвате и блокировании воинских частей. Надеемся на обвинительный приговор.
— Как можно привлечь к ответственности людей, причастных к оккупации Крыма? Россия не станет их выдавать.
— Мне очень часто задают этот вопрос. У Украины нет другого выхода, как верить в верховенство права и в уголовные преследования за военные преступления и преступления против человечности. Чтобы привлечь к ответственности тех, кто причастен к оккупации и находится на временно оккупированной территории или в РФ, прокуратура АР Крым ориентируется не только на национальные механизмы привлечения к уголовной ответственности. То есть да, наша основная цель — направить обвинительные акты в национальные суды. Но кроме этого, прокуратура АРК вместе с неправительственными организациями собирает материалы и направляет их в Международный уголовный суд (МУС).
— Вы говорите о тех информационных письмах, которые с 2016 года Украина отправляет прокурору МУС?
— Да. Все информационные письма, которые мы отправляли в МУС, легли в основу ежегодных отчетов прокурора Международного уголовного суда. На прошлой неделе я подписал шестое информационное письмо, оно о «живых щитах»: когда российские военные, используя гражданское население, захватывали украинские воинские части.
— Почему так важно информировать обо всем Международный уголовный суд?
— Именно потому, о чем вы спрашивали ранее. Есть определенная категория людей, которых мы не можем фактически привлечь к ответственности. Это те, кто обладает политическим или дипломатическим иммунитетом: президенты, министры, начальники генеральных штабов стран-агрессоров. МУС создан, в том числе, для того чтобы привлекать к уголовной ответственности за тяжкие преступления высших должностных лиц государства.
Сейчас Международный уголовный суд проводит предварительное изучение по делу «Ситуация на Украине», которое касается Крыма, Донбасса и Майдана. Пользуясь случаем, скажу, что в Международном уголовном суде идет последняя стадия изучения материалов. И если прокурор придет к выводу, что действительно на территории Украины были совершены такие международные преступления, как военные преступления или преступления против человечности, он обратится в Палату предварительного правосудия МУС, чтобы она дала санкцию прокурору начать официальное расследование. Когда суд начнет расследование в отношении конкретных лиц, то на основании ордера, выданного прокурором МУС, этих людей могут задержать. Речь идет и о высших должностных лицах.
— Не только о россиянах?
— Верно, в том числе и об украинцах, если они совершали подобные преступления.
— Как долго может длиться эта «последняя стадия»?
— Трудно спрогнозировать. Для Грузии это заняло восемь лет. А сейчас по событиям грузино-российского конфликта по поводу Южной Осетии идет официальное расследование.
— Если суд принимает решение в отношении определенного человека, это ограничивает его передвижение, его задерживают?
— Если Международный уголовный суд установит, что человек причастен к совершению военных преступлений или преступлений против человечности, страна, в которой он находится, обязана выдать его МУС.
— После оккупации в Крыму похитили 16 человек. Как продвигаются эти дела?
— По всем указанным фактам Главуправление Нацполиции в АР Крым и Севастополе проводит следственные мероприятия. Есть сложности в расследовании — нет доступа к территории и возникают определенные проблемы. Я бы не хотел сейчас что-то озвучивать, чтобы не навредить работе следствия.
— Что будет с делом экс-прокурора Крыма Натальи Поклонской [ее обвиняют в запрете Меджлиса (запрещенная в России организация — прим. ред.) и преследовании проукраинских активистов]?
— Мы намерены закончить расследование уголовного производства. В рамках этого расследования мы направили ходатайство по оказанию правовой помощи в Российскую Федерацию. Чтобы там ее уведомили о привлечении к уголовной ответственности. Теперь ждем.
— На днях Шевченковский райсуд обязал СБУ начать производство в отношении Гендиректора крымско-татарского канала ATR Ленура Ислямова. Уже после оккупации он был исполняющим обязанности вице-премьера российского правительства аннексированного Крыма, но потом покинул пост. Его обвиняют в предательстве. По-вашему, Ислямов совершил преступление?
— Никого нельзя называть преступником, пока нет соответствующего решения суда. Мне из СМИ известно, что суд принял такое решение. Когда эти данные внесут в Единый реестр досудебных расследований, мы приступим к процессуальному руководству по уголовному производству.
— Мы расследуем факты по навязыванию Российской Федерацией российского гражданства жителям Крыма. Это незаконно. Украинцы, которым навязали российское гражданство, могут без страха въезжать на территорию Украины. У нас нет юридической ответственности за двойное гражданство.
— Периодически в СМИ появляется информация о том, что украинские чиновники продают землю или бизнес по российским законам. Это преступление?
— Если мы говорим о публичных личностях, они могут нести максимум политическую ответственность. Это не правонарушение. Вопрос в другом — признает ли Украина после деоккупации эти сделки действительными. Также этим могут воспользоваться недобросовестные люди. Поэтому нам нужно урегулировать эти вопросы на законодательном уровне. Чтобы каждый понимал, что его ждет после деоккупации Крыма.
— Часто ли вы встречаетесь с президентом?
— Нет.
— Для вас это хорошо или плохо?
— Мне в этой ситуации, иерархически, лучше часто встречаться с генеральным прокурором и информировать его о результатах работы. Если бы не поддержка Юрия Луценко, нам бы не удалось построить правоохранительную систему автономии в условиях оккупации.
— Вам мешают делать свою работу? Если да, кто?
— Нет, никто не мешает.
— Чего вам не хватает для работы?
— Нам не хватает Крыма [улыбается], доступа к нему, чтобы нормально расследовать преступления. Мы разрабатываем методику и методологию расследования, не имея доступа к территории. Это уникальный опыт, и нам есть чем поделиться. Мы также разрабатываем новые механизмы. Например, предлагаем международной организации ГУАМ, куда входит Грузия, Молдавия и Азербайджан, чтобы она внесла в свое законодательство норму о нарушении правил въезда и выезда с оккупированной территории. У нас это уже уголовное преступление. И тогда, если, к примеру, гражданин Грузии незаконно [через РФ] въедет в оккупированный Крым, он совершит преступление. Если Грузия откажется нам выдать правонарушителя, мы передадим уголовное производство нашим грузинским коллегам, чтобы они привлекли его к уголовной ответственности у себя. Наши партнеры сейчас рассматривают это предложение.
— В Крыму Россия добывает песок там, где Украина это делать запрещала. Вы ведете расследование по этому поводу?
— В Каркинитском заливе в районе Бакальской косы действительно незаконно добывают морской песок. Из-за этого разрушается береговая линия. На снимках со спутника видно, как меняется территория полуострова. По этому факту мы начали уголовное производство, а в апреле 2018-го задержали морской сухогруз — актив компании, которая занимается добычей песка. Его арестовали, чтобы возместить ущерб, который компания наносит, добывая песок. Точку в этом деле поставит суд.
Есть еще одно место, где существует риск экологической катастрофы из-за добычи песка. Нижне-Чурбашское хвостохранилище — это гидротехническое сооружение, расположенное в районе Керчи. Там захоронены токсичные отвальные отходы (хвосты), которые образовались в процессе обогащения железной руды на «Камыш-Бурунском железорудном комбинате». Чтобы не было утечки ядовитых веществ, в советские времена там сделали дамбу. По нашей информации, уже несколько лет там добывают песок для строительства объектов инфраструктуры полуострова и продают населению под видом строительного материала. Дамба разрушается, и возникает опасность попадания этих веществ в Черное море и Керченский пролив, а это чревато экологической катастрофой.
Мы видим в этом нарушение оккупационными властями экологического законодательства и поэтому недавно начали досудебное расследование по этому факту. Будем собирать доказательства и задействуем все возможные механизмы для правового ответа на эти события.
— В 2017 году, когда строился Керченский (Крымский мост — прим. ред.) мост, Юрий Луценко хотел создать общую группу стран Черноморского сотрудничества, чтобы проводить досудебное и потом судебное расследование по этому мосту. Главная причина — строительство моста влияет на флору и фауну Черного моря. Было ли это сделано?
— Строительство этого моста ведет к экологической катастрофе. Прокуратура АРК и Нацполиция Крыма начали уголовное производство по этому факту. Основанием стало заключение специалистов. Сейчас проводится эколого-инженерная экспертиза — мы хотим установить, действительно ли это влияет на экологическую среду Азовского и Черного морей. После экспертизы мы собираемся обратиться в Международный уголовный суд, ведь подобное ухудшение экологической ситуации, которое приводит к уничтожению природных ресурсов Украины, может быть расценено как нарушение права вооруженного конфликта. И, как говорил Юрий Луценко, мы направим материалы в Комиссию по защите Черного моря от загрязнений.
Согласно Бухарестской конвенции о защите Черного моря от загрязнения, ратифицированной Украиной в 1994 году., которая ежегодно заседает в Стамбуле. У этой комиссии есть полномочия проводить расследования в случае такой угрозы и арсенал всевозможных мер реагирования на противоправные действия РФ.
