Празднование Дня победы над фашизмом во Франции прошло 8 мая очень скромно. На Елисейских полях в этот день было не так много людей. Можно было бы воспользоваться приемом французского драматурга Тристана Бернара (Tristan Bernard), который на обороте билетов на одну из его провальных пьес написал: «Приходите вооруженными, зал пустой». Совсем иначе прошло 9 мая в Москве, где путинская Россия с большим размахом отпраздновала 74-ю годовщину победы над нацизмом. Празднование победы над нацистской Германией в 1945 году во Франции процесс более сложный, чем в России. Это действительно наша победа или прежде всего победа наших союзников?
В России победа над нацистской Германией — это великий момент «исторического искупления» страны в 20-м веке. Не стоит это праздновать с таким размахом. Такое чрезмерное восхваление прошлого может стать препятствием для понимания проблем настоящего и будущего.
В какой-то момент это помешает объективно оценить реально сильные стороны страны. На самом деле слишком велик контраст между тем, как Россия видит свою роль в мире и ее объективными возможностями, даже при условии, что бесспорные тактические качества Владимира Путина могут ввести в заблуждение и создать у россиян радужное, но опасное впечатление, что они мощнее, чем есть на самом деле. Существуют объективные границы самовнушения и самопиара.
На самом деле Россия повсюду. И это далеко не региональная держава, как ее назвал Барак Обама. Она заставляет слышать свой голос, от Венесуэлы, где она поддерживает режим Николаса Мадуро, до Сирии, где она успешно защищает режим Башара Асада, не забывая об Иране, где она осуждает чрезмерное давление со стороны США.
Однако именно в Европе российское «вмешательство» наиболее заметно и вызывает беспокойство. Чего хочет Москва? Обрести международный статус при помощи страха, который она внушает? «Вы меня боитесь, поэтому я снова существую». Ее амбиции носят идеологический или стратегический характер? Что хочет сказать Россия таким поворотом, который можно было бы назвать ироничным, если бы он не вызывал опасения — идет ли она по стопам Китая, с намерением доказать вместе с Пекином превосходство авторитарных режимов над демократическими иллюзиями Запада?
Если это так, то Россия не только одобряет сущность своего режима, но и выбирает его географию, подтверждая тем самым тезис историка немецкого происхождения Карла Виттфогеля (Karl Wittfogel), который говорил о «восточном деспотизме», описывая сущность российской власти.
ЕС не станет целовать отравляющую его руку. После окончания холодной войны Европа уже несколько раз пыталась идти навстречу Москве. Разве не Франция предложила Украине в середине 2000-х проект двойной защиты Запада и России, который привел де-факто к «нейтрализации» Украины? Диалог с Москвой может и должен быть возобновлен. Есть много общих тем для обсуждения — от Восточной Европы до Ближнего Востока. Но это предполагает, что стороны должны соблюдать кодекс хорошего поведения в отношении друг друга. Понимает ли Путин, где находятся его долгосрочные интересы? Мяч на его стороне.
