Ита О'Брайен (Ita O'Brien) сидит в офисном кресле, скрестив руки, слегка наклонившись вперед. Она поглощена чем-то и тяжело дышит. «О, о, о! Так, вот они, дикие кошки, — восклицает она, начиная раскачиваться и тихо постанывать. — О да, о. Ладно. Теперь придадим этому слегка человеческий аспект». О'Брайен выдыхает, кто-то мог бы сказать, оргазмически. «Эх, ох».
О'Брайен — первопроходец, она первый в Великобритании координатор по интимной близости, женщина, которая занимается постановкой сексуальных сцен и — благодаря упражнениям, вроде тех сцен с подражанием животным, которые она продемонстрировала, учит актеров чувствовать себя раскованно, когда те кувыркаются в кровати практически в чем мать родила, очевидно, в агонии сексуального экстаза, перед всей съемочной группой.
Некоторые презрительно фыркают, узнав ее должность и видя в ней своего рода порождение Мэри Уайтхаус (Mary Whitehouse) в стесняющийся грязи век движения «Ми ту» (Me Too), тщательно подвергающий цензуре любой намек на похабщину. Но достаточно посмотреть любой отрывок мегахита компании «Нетфликс» (Netflix) «Сексуальное воспитание» (Sexual Education), в каждом дубле которого участвовала 54-летняя О'Брайен, чтобы понять, как благодаря ее участию потенциально безвкусные сцены подростковых соитий превратились в невероятно захватывающее и необычайно откровенное выражение подростковой страсти.
Теперь О'Брайен, работавшая прежде в музыкальном театре и преподававшая сценическое движение, обратила свое внимание на новый костюмный сериал Би-би-си (BBC), который показывают вечером по воскресеньям, «Джентльмен Джек» (Gentleman Jack) о помещице 19-го века Энн Листер, которую играет Сюранна «Доктор Фостер» Джоунс (Suranne Jones). Актриса тепло отзывалась о том, как О'Брайен помогла ей в сценах, о которых она «немного переживала». «Мы разбирались в том, как [Листер] занимается сексом. Она расценивала себя как буч и не допускала проникновений; ей казалось, что из нее "делали женщину", если прикасались к ее груди», — рассказала недавно Джоунс изданию «О. Журнал Опры» (O, the Oprah Magazine).
Разумеется, актерские и режиссерские интерпретации «энергичного секса» вылились в многочисленные киноэпизоды, ставшие скорее комедийной классикой, чем высококлассной эротикой. Взять хотя бы сцену в бассейне в фильме Пола Верховена (Paul Verhoeven) «Шоугелз» (Showgirls), когда Кайл МакЛахлан (Kyle MacLachlan) и Элизабет Беркли (Elizabeth Berkley) бьются друг о друга, как дельфины с синдромом дефицита внимания (я бы могла посоветовать смотреть эту сцену на Ютубе всем, кому нужно исправить плохое настроение), или Джереми Айронса (Jeremy Irons), пускающего слюни на голую спину Жюльет Бинош (Juliette Binoche), в фильме Луи Малля (Louis Malle) «Ущерб» (Damage).
Но хуже комичного может быть только скучное. Недавно — внимание, спойлер — привыкшие к похабщине фанаты «Игры престолов» (Game of Thrones) были возмущены «ванильностью» столь ожидаемого союза Джона Сноу (Кита Харингтона, Kit Harington) и Дейнерис Таргариен (Эмилии Кларк, Emilia Clarke). Кларк объяснила это тем, что играть любовную сцену с Харингтоном, ее старым другом, было «неестественно и странно», отметив: «Мы просто прыскали от смеха, потому что это было так нелепо».
«Когда я это услышала, подумала: "Боже мой, будь я там, я бы вернула все на свои места у этих актеров, чтобы они могли разогреться по-настоящему и почувствовать физическую сторону своих персонажей", потому что по-настоящему важно сохранить границу между тем, кто ты как человек и кого ты играешь как актер, — говорит О'Брайен, женщина с вкрадчивым голосом и слегка неземным обликом. — В результате сцена получилась плохо. В ней должно было быть слияние его льда и ее огня, чувство, что он тает в ней, а вместо этого вы получили половой акт в самой несексуальной позе на свете, где один седлает верхом другого. Если бы я работала над этим, получилось бы что-то будоражащее».
Многие сцены с сексом в фильмах не были ни скучными, ни комичными и обернулись опытом, травмировавшим их участников. Взять, к примеру, Марию Шнайдер (Maria Schneider), 19-летнюю исполнительницу главной роли в фильме «Последнее танго в Париже» (Last Tango in Paris) 1972 года, которую режиссер Бернардо Бертолуччи (Bernardo Bertolucci) или исполнитель главной мужской роли Марлон Брандо (Marlon Brando) не предупредили об их решении использовать масло в качестве смазки в имитации сцены с анальным сексом. «Мы хотели, чтобы у нее была спонтанная реакция на это применение [масла] не по назначению», — говорил позже Бертолуччи.
Шнайдер, так и не снявшаяся ни в одном другом международном фильме, вспоминала: «Пусть даже то, что делал Марлон, было не по-настоящему, но рыдала я по-настоящему. Я чувствовала себя униженной и, если честно, как будто меня изнасиловали оба — и Марлон, и Бертолуччи».
Совсем недавно, в 2013 году французская актриса Леа Сейду (Léa Seydoux) описывала съемки откровенной лесбийской сцены в фильме «Синий — самый теплый цвет» (Blue Is the Warmest Colour) как «унизительные», сказав, что чувствовала себя «как проститутка». Два года назад Николь Кидман (Nicole Kidman) признавалась, что во время съемок жестоких сцен супружеского изнасилования в успешном сериале канала «Эйч-би-оу» (HBO) «Большая маленькая ложь» (Big Little Lies) она чувствовала себя «беззащитной, ранимой и глубоко униженной». Если таков опыт одной из самых знаменитых актрис, то на что рассчитывать более молодым актерам, которые — как выражается О'Брайен — «боятся, что, стоит им сказать "нет", и все подумают, что они возомнили себя звездами или создают неприятности, и это положит конец их карьере»?
Актеры не оказались бы в таком положении, говорит она, если бы сексуальные сцены репетировались так же тщательно, как танцевальные или как драки. «Но слишком часто режиссеры просто слишком смущаются озвучивать то, что они хотят, поэтому вместо того, чтобы работать на сцене с актерами заранее, они просят их уйти и разобраться в себе. Это совершенно неправильно. В этом нет признания мастерства. Вместо этого есть смысл, если вы хотите, чтобы между людьми возникла химия, создать эту химию в реальной жизни. До недавнего времени это выглядело так: "У вас завтра сцена с сексом. Почему бы тебе не сходить поужинать сегодня вечером в ресторан? Если ты ляжешь спать, тем лучше"».
Когда за дело берется О'Брайен, команде дают предельно точные указания: «Я не могу принять, когда людям просто говорят, что они должны делать свое дело. У каждого из нас есть своя форма сексуальной экспрессии, но это все должно быть интимно, никто не должен знать, что это такое».
Упражнения с подражанием животным, которые она демонстрирует на своих занятиях, где — помимо подражания кошкам и собакам — актеры всеми возможными способами бьются телами об пол, как тюлени, и прыгают и визжат, как обезьяны, помогают продемонстрировать движения, которые они смогут использовать, а режиссеры смогут сослаться на это, так что никому не придется раскрывать своих сексуальных предпочтений (если подход с имитацией животных актеру не нравится, О'Брайен предлагает ряд других, в том числе, представить себя одним из элементов, например, землей или водой).
«Это дает всем общий язык, который сохраняет все на профессиональном уровне, — говорит О'Брайен. — В лесбийской сцене в "Сексуальном образовании", например, это означало, что режиссер мог сказать: "Вы могли бы биться друг о друга, как гориллы, а затем завершить сцену, как тюлени?" А потом был монтаж мастурбации в шестой серии. Мы должны были создать для актрисы удобную атмосферу, поэтому мы буквально прошли через всех животных и у нас была гамма разных ритмов в исследовании этим персонажем самой себя, как в том эпизоде, где у нее ноги закинуты на стену, как у гориллы, и это мне очень понравилось».
О'Брайен, женщина с ирландско-католическим бэкграундом, проводящая на съемочной площадке второго сезона «Сексуального воспитания» целые дни, мать двоих детей, 21 и 19 лет, («Они гордятся тем, что я делаю»), выросла в южном Лондоне, где и живет до сих пор. Она училась в Королевской академии танца и в Бристольской театральной школе «Олд Вик», но ее страсть к нынешнему делу имеет скорее личные, чем профессиональные, причины из-за пережитого в подростковом возрасте эпизода насилия. «Если бы в моей жизни не произошло того инцидента, у меня не было бы стимула заниматься этим».
Увлекаясь исследованием этой темы, О'Брайен написала и поставила две пьесы о насилии, которые заставили ее задуматься о том, как обеспечить безопасность и комфорт своих актеров во время травмирующих сцен. Она обнаружила, что в США было несколько координаторов по интимным сценам («Наши принципы очень схожи, но мы подходим к делу по-разному: они отталкиваются от трюковой стороны бизнеса, а я — от развития персонажа»), затем в 2015 году начала кампанию за создание кодекса поведения в киноиндустрии в Британии. В нем рекомендовалось, чтобы все интимные сцены, в том числе связанные с наготой, были выделены заранее; чтобы «личное интимное самовыражение» актеров оставалось вне репетиционных залов; и совместно заранее оговаривалось, к каким частям тела можно прикасаться.
Поначалу эти предложения в основном рассматривались с вежливым безразличием, но с зарождением движения «Ми Ту» в конце 2017 года после того, как начали появляться заявления актрис об изнасилованиях со стороны голливудского магната Харви Вайнштейна (Harvey Weinstein) — что Вайнштейн отрицает — О'Брайен внезапно стала женщиной, к которой обращаются в киноиндустрии, чтобы очистить ее от любых двусмысленностей.
Ее рекомендации были одобрены организацией «Женщины в кино и на телевидении» (Великобритания), в то время как недавно канал «Эйч-Би-Оу» объявил, что больше не будет снимать сексуальные сцены без координатора по близости на съемочной площадке. С увеличением количества британцев, обучающихся на координаторов по интимным сценам, О'Брайен и ее коллеги также составляют «целую гамму» аксессуаров, чтобы помочь упростить обнаженные сцены. «У нас есть большие штаны, набитые овечьей ватой, поэтому в имитации сексуальной сцены между актерами есть подушка, которую не видно камере и которая обеспечивает дополнительный барьер. Это как координатор по трюкам, подкладывающий коврик для подстраховки, просто мера предосторожности».
Это небо и земля по сравнению с шуткой Шона Коннери (Sean Connery), который, играя Джеймса Бонда, говорил партнершам перед интимной сценой: «Прощу прощения, если я возбужусь, и прошу прощения, если этого не произойдет».
«Эрекции — это естественно, когда возникает ритмическая энергия, но они неуместны на рабочем месте, поэтому, актеру требуется право на приостановку съемок, например, взять паузу, облиться водой или использовать любой другой метод», — твердо говорит О'Брайен.
Главный вопрос, беспокоивший цензоров с тех пор как Хеди Ламарр (Hedy Lamarr) насладилась первым экранным оргазмом в 1933 году, остается прежним: для чего нужна вся эта суета, кроме того, чтобы будоражить воображение зрителя (если у нее вообще имеется хоть какая-то иная цель)? О'Брайен смеется. «В прошлом было много бессмысленного содержания. Чего всегда недоставало, так это стандартного, любовно-сексуального контента. Было бы здорово, если бы его стало больше».
