Христиане всего мира от Канады до Австралии пожимают плечами, но факт остается фактом: единой тысячелетней православной церкви с 250 миллионами верующих, в числе которых примерно 100 миллионов россиян, больше не существует.
Перед Владимирским собором в Киеве я встретился с Игорем, который вместе со своей женой, дочерью, зятем и первым внуком приехал из глубинки, чтобы посетить воскресную службу.
Огромная церковь под завязку забита верующими: молодыми и старыми, богатыми и бедными. Люди в тишине молятся святым и целуют иконы. Под своды храма поднимаются облака ладана. Золото иконостаса сияет в свете сотен восковых свечей. Священники обрызгивают прихожан святой водой, и я тоже получаю свою долю. Мне уже и раньше приходило в голову, что на востоке вера — это, прежде всего, народная страсть, а на западе — сухая теология.
Миллионы украинцев празднуют недавно завоеванную религиозную свободу. Им удалось — в какой-то степени даже к собственному удивлению — порвать с Московским патриархатом. Почти 300 лет заключения в царской, а затем коммунистической России остались в прошлом. «Довольно с нас русских, — тихо говорит Игорь. — Мы так сильно от них пострадали, они и сейчас воюют с нами. Теперь у нас есть собственная церковь, это хорошо».
Эта новость стала одной из самых недооцененных, но очень важных: вслед за разрывом украинской церкви с Россией последовало прекращение отношений российской церкви с Константинопольским патриархатом, который признал автокефалию, то есть независимость украинской церкви. В современном менее религиозном мире легко упустить важность этого конфликта из виду. Фактически это напоминает раскол 1054 года, когда патриарх на востоке и папа на западе отлучили друг друга от церкви, или восстание Лютера против римской церкви в XVI веке — события, которые оставили глубокий след в культуре и цивилизации Европы.
Российская церковь разорвала отношения с Константинополем не из-за религиозных разногласий. Скорее конфликт стал проявлением связи между политикой и религией в России. Владимир Путин, бывший советский офицер разведки, превратил церковь в одну из твердых опор в своем шатком режиме. А московский патриарх, конечно, рад, что он восстановил себя в роли привилегированного партнера власти в государстве, чьих граждан нужно удерживать в невежестве и окружать суевериями. Это тот же самый царизм, только с атомным оружием и шайкой гангстеров в помещениях власти.
Патриарх Кирилл и Владимир Путин начали оказывать давление на Константинополь, когда украинцы стали требовать независимости своей церкви. Но Константинополь неожиданно пошел навстречу украинцам. Москва отреагировала на пренебрежение ее требованиями с такой яростью, какая часто свойственна тем, кто теряет большую власть. Кирилл запретил верующим ходить на богослужение в церкви, которые находятся под контролем Константинополя и Киева. Из-за запрета российские верующие, например, больше не смогут совершать паломничество на Святую гору Афон (которую дважды демонстративно посещал Владимир Путин и в церкви которой российские богачи вложили миллионы), поскольку она относится к Константинопольскому патриархату.
Церкви в Сербии и Греции, а также Ближневосточный Совет отреагировали сдержанно. Христиане всего мира от Канады до Австралии пожимают плечами. Но факт остается фактом: единой тысячелетней православной церкви с 250 миллионами верующих, среди которых примерно 100 миллионов россиян, больше не существует.
