Во второй половине дня 23 августа 1939 года над московским аэродромом на Ходынском поле, расположенном в десяти километрах к северо-западу от Кремля, развевались красные флаги. В этом не было ничего необычного, но не все эти знамена были с серпом и молотом — на половине из них была изображена черная свастика на фоне белого круга. Эти флаги были взяты на киностудии, где в то время как раз снимался фильм, направленный против нацизма. Один из членов немецкой делегации, прилетевшей в советскую столицу, обратил внимание на то, что на одном из флагов свастика была изображена задом наперед.
Впрочем, эта ошибка была несущественной — гораздо важнее был сигнал, который Иосиф Сталин посылал главе МИД Германии Йоахиму фон Риббентропу (Joachim von Ribbentrop): посланнику Гитлера в Москве рады. В тот же вечер Риббентроп вместе со своим советским коллегой Вячеславом Молотовым в присутствии диктатора подписал в Кремле договор, который на десятилетия вперед повлиял на судьбу государств и народов Центральной и Восточной Европы больше, чем любой другой двусторонний документ. Он вошел в историю как пакт Гитлера-Сталина (в России его чаще называют «пактом Молотова-Риббентропа» — прим. перев.).
Западные страны были в ярости — оба диктатора попросту «обставили» их (впрочем, в значительной мере они были сами виноваты в этом). Европейские левые силы, на протяжении шести лет боровшиеся с фашизмом не только в Германии, но и в Испании, где шла гражданская война, сочли действия СССР предательством. За этот договор в течение последующих лет тысячи немецких коммунистов поплатились собственными жизнями, потому что Сталин выдал их Гитлеру.
В июне были опубликованы сканы оригинала договора
Но главными жертвами стали миллионы поляков, литовцев, латышей, эстонцев, а также жители Буковины и Бессарабии, которых в соответствии с этим соглашением расстреливали, терроризировали и угоняли на принудительные работы. Но был и еще один документ, о котором за пределами Кремля и правительственных учреждений в Берлине не знал никто. Стороны подписали не только договор о ненападении, каковые в Европе тех времен уже существовали. Это была лишь официальная часть.
В секретном дополнительном протоколе к пакту Гитлера-Сталина фактически шла речь об уничтожении Польши и стран Балтии, а также о разделе Восточной Европы на сферы геополитического влияния Германии и СССР. И 80 лет назад, 23 августа 1939 года, они заключили соглашение, которое стало не единственным, но решающим фактором начала Второй мировой войны. Существование этого тайного дополнительного протокола советские власти признали буквально незадолго до распада страны. Сканы советского экземпляра соглашения отдел истории при МИД РФ опубликовал лишь в июне этого года. Его русский текст известен уже около двух десятилетий. Но теперь в Москве опубликован сборник под названием «Антигитлеровская коалиция 1939 — формула провала».
Крашенинникова — не абы кто в российских исторических кругах. Она занимает пост генерального директора государственного Института внешнеполитических исследований и инициатив. Пожалуй, не будет преувеличением сказать, что она представляет официальную трактовку документа со стороны Кремля при президенте Владимире Путине. После многих лет всестороннего исторического анализа Пакта о ненападении российская историография, похоже, сконцентрировалась, главным образом, на односторонней трактовке, направление которой задал еще Сталин, и которая была «канонической» во времена коммунизма. Тогда, если кто-то вообще говорил об этом договоре, никакие сомнения были недопустимы: считалось, что у СССР не было другого выбора, а этот договор был подписан в соответствии с «реальной политикой» и отвечал стратегическим интересам Советского Союза.
Министру-еврею пришлось уйти — и это был сигнал для Берлина
В нынешней трактовке Пакта о ненападении есть одно существенное отличие от тогдашней советской трактовки: дополнительные соглашения к договорам, в которых говорилось о фактическом уничтожении стран Восточной Европы и их разделе между диктатурами, больше невозможно отрицать. Однако в России они практически не подвергаются критическому анализу. Крашенинникова пишет, противореча фактам: «В 1939 году — вплоть до начала военных действий 1 сентября — Советский Союз продолжал отчаянные попытки создать коалицию европейских государств, чтобы остановить агрессию Третьего рейха».
Попытки по созданию антигитлеровской коалиции были лишь одной стороной сталинской политики. У советского диктатора было несколько вариантов действий, между которыми он мог выбирать. И «немецкая опция» не позднее, чем в 1935 году, стала основной. В декабре 1934 года Сталин назначил своего представителя Давита Канделаки руководителем Торгового представительства СССР в Берлине. Перед ним была поставлена задача не только «оживить» ухудшившиеся после прихода нацистов к власти в 1933 году экономические отношения, но и подготовить двусторонний договор. Тогда Гитлер не проявил к этому никакого интереса, так что миссия Канделаки провалилась.
На создании антинацистского блока во второй половине 1930-х годов настаивал, в первую очередь, советский нарком иностранных дел Максим Литвинов. Очевидно, что Сталин в тот момент не возражал против этого. Однако западные страны были заинтересованы в достижении договоренностей с Гитлером. С точки зрения русских, поворотным моментом стало заключение Мюнхенского соглашения между Германией, Великобританией, Францией и Италией в 1938 году. Литвинов в мае 1939 года покинул свой пост — Сталин снял его, потому что у того были еврейские корни, и это стало четким сигналом в адрес Берлина. Литвинова сменил Молотов, подпись которого стоит под Договором о ненападении рядом с подписью Риббентропа.
Двумя годами ранее Сталин собственноручно обезглавил Красную армию, затеяв «чистку» рядов ее командования. При этом как раз в середине 1930-х годов на Дальнем Востоке обострились отношения СССР с фашистской Японией. В Европе по поводу того, что не только Гитлер, но и Сталин размышлял по поводу войны на два фронта, практически не говорят. Но договор с Гитлером, по замыслу советского диктатора, должен был внести раскол между союзниками — Берлином и Токио.
Работу над созданием антигитлеровской коалиции СССР бросил за несколько месяцев до начала войны. Если угодно, то можно буквально с точностью до минуты сказать, когда это произошло: в мае 1939 года в Москве начались трехсторонние переговоры с Великобританией и Францией о создании альянса, направленного против Гитлера. Они продвигались стремительно, и в августе стороны были готовы к достижению договоренности на случай немецкой агрессии.
Но 21 августа в 17:25 советская сторона неожиданно закончила переговоры. Вскоре британцы и французы поняли, что, собственно, произошло. В 23:15 радио Германии прервало свою программу для следующего сообщения: «Руководство Рейха и руководство СССР договорились о заключении Пакта о ненападении. Министр иностранных дел Рейха в среду, 23 августа, отправится в Москву для подписания документа».
Москва жаждала реванша за мирный договор 1920 года
У Сталина был выбор — и он сделал его в пользу Гитлера. В частности, это произошло потому, что западные державы совершенно ошибочно оценивали сложившуюся ситуацию. Но это не единственная причина.
Гитлер дал Сталину то, что отказывались дать ему Франция и Великобритания: свободу действий с целью аннексии стран Балтии и реванш за мирный договор, заключенный в 1920 году в Риге, когда молодому еще СССР пришлось отказаться от претензий на западные регионы Белоруссии и Украины, которые отошли Польше. Гитлер до определенного момента также вел сразу несколько переговоров, в первую очередь, с Великобританией. Но не позднее, чем в мае 1939 года принял решение: абсолютным приоритетом для него стало уничтожение Польши.
Тот факт, что британцы и французы давали Варшаве гарантии безопасности, очень мешал его планам. В отличие от середины 1930-х годов, ему теперь понадобился Сталин. Если уж ему пришлось бы вести войну в Польше, а также против своих западных соседей, то открытие второго фронта на востоке и вступление СССР в войну могли бы стать для него смертельными. Так что инициатива к заключению Договора о ненападении исходила именно от немецкого диктатора.
С этого момента ситуация стала развиваться весьма стремительно. В июле немецкий МИД дал советским представителям в Берлине понять, что если Москва в случае начала войны в Польше осталась бы нейтральной, СССР мог бы, в свою очередь, рассчитывать на определенные уступки. Это стало для Сталина решающим аргументом, и он принял сторону Гитлера. 19 августа Сталин отправил в Берлин свою версию договора, указав в сопроводительном письме, что к Пакту о ненападении будет прилагаться секретный дополнительный протокол. На следующий день немецкий посол в Москве заверил, что предложения советской стороны принимаются. 21 августа Сталин в 15:00 получил личное послание от Гитлера и через два часа отправил в Берлин ответ. А еще через 25 минут переговоры с Великобританией и Францией были прекращены.
В 1941 году Пакт о ненападении стал макулатурой
Вторая мировая война началась ранним утром 1 сентября 1939 года, когда немецкие войска напали на Польшу. 17 сентября польскую границу пересекли 600 тысяч советских солдат. По официальной версии, это было сделано с целью защиты «братьев по крови» от немцев. Но буквально через пару дней советские солдаты маршировали вместе с этими же немцами на параде в Бресте. А в 1940 году Эстонии, Латвии и Литве пришлось «по собственной просьбе» отказаться от независимости.
В Москве говорят, что заключение Пакта о ненападении было оправдано, потому что это дало СССР «почти два года передышки» для подготовки к нападению Германии. Однако этому утверждению противоречат даже российские историки: по их мнению, договор с Берлином в стратегическом плане стал полным провалом, так как он только ускорил нападение. Об этом скоро забыли только потому, что СССР пришлось взвалить на себя главную «ношу» в борьбе с Гитлером и удалось в конечном итоге одержать в этой войне победу.
В 1939 году Сталин рассчитывал на то, что Гитлер на долгие годы увязнет в войне на Западном фронте. В действительности, однако, Париж пал в течение нескольких недель — в частности, благодаря поставкам топлива в соответствии с соглашениями, заключенными между Москвой и Германией. О том, насколько отрезвляющим для СССР стала быстрая капитуляция Франции, написал советский писатель Илья Эренбург в своем вышедшем в 1942 году романе «Падение Парижа». Разочарованием в слабости французов там «пропитана» буквально каждая страница. При этом автор ни словом не обмолвился ни о Пакте о ненападении с Гитлером, ни о поставках советского топлива для немецкой военной промышленности.
Когда же Гитлер в 1941 году решился напасть на Советский Союз, Пакт о ненападении стал макулатурой. Он загнал страну в изоляцию, последствия которой ощущались на протяжении еще долгого времени после вторжения Вермахта. В последующие годы уже западные державы рассчитывали на то, что Гитлер и Сталин в ходе продолжительной войны ослабят друг друга. И лишь когда стало окончательно ясно, что в войне победит СССР, в 1944 году они приняли решение об открытии второго фронта в Нормандии. Вскоре после этого в ходе Ялтинской конференции они обещали Сталину то, к чему он стремился, заключая договор с Гитлером: контроль над Восточной Европой.
