Профессия палача считается одной из самых древних. Их боялись преступники всех эпох, начиная со Средних веков и заканчивая Второй мировой войной. Однако при упоминании слова «палач», безусловно, возникает образ человека в черном одеянии с капюшоном в пятнах крови заключенных и с огромным топором в руках. В действительности это было не так. В статье, опубликованной на этой неделе в журнале «Лайф Сайнс», рассказывается, что каратель Средневековья был специалистом в области анатомии человека, поэтому он мог меньше, чем за три удара обезглавить человека. К несчастью палача, его ненавидело то общество, которое наслаждалось кровавыми представлениями.
Проклятие профессии сохранилось и в настоящем. В беседе мадридский палач конца 19 века Сесарео Фернандес Карраско подтверждал: «Люди бегут от меня, некоторые смотрят на меня со страхом, другим, кажется, я противен. Однако убиваю не я, убивает закон». Конечно же, такие герои, как Джон Вудз, исполнитель смертных приговоров солдатам армии США, которые не выполняли приказы во время Второй мировой войны, не способствовали созданию хорошей репутации этой профессии. Однако дело в том, что ее восприятие в большей мере основано на мифах и легендах, нежели на фактах.
Работа палача в Средневековье
Чем же в действительности занимался палач в Средневековье? В статье журнала «Лайф Сайнс» историк Джоэл Харрингтон, автор книги «Преданный палач. Жизнь и смерть в 16 веке» (издательство «Пикадор» 2013 год), объясняет, что его работа контролировалась государством, которое стремилось ликвидировать преступность в пределах границ. «Страны старой Европы объединяла общая тенденция. Все пытались наиболее эффективно применять уголовное право», — подтверждает Джоэл.
По его словам, проблема заключалась в том, что большинство преступников и бандитов спасались бегством. Это создавало такую обстановку, с которой боролось правосудие при помощи палачей. «Когда кого-то поймали, нужно было подать пример, поэтому в итоге организовывали публичное представление», — завершает историк. Это подтверждает и писатель-историк Хуан Эслава Галан в одной из самых выдающихся работ «Палачи и мучители» (издательство «Темас де Ои», 1991 год).
В ней же автор признает, что за десятилетия казнь, которая должна была служить показательным примером для того, чтобы общество не считало преступление нормой жизни, превратилась в настоящее представление. В качестве примера можно привести то, что во время казней в средневековой Испании «атмосфера накалялась с самого утра» и «ремесленники бросали работу, дабы присутствовать на захватывающем спектакле, где отрубленная голова напоминала бочку с вином». И действительно на улицах Мадрида кучера кричали «Два реала до виселицы!». Кровавое представление ничем не отличалось от корриды.
Во время казни, которая напоминала собой «театр моралите», фигура палача была центральной.
Доктор философии Франсиско Перес Фернандес также подробно изучает роль палача в Средние века. В работе «Институциональная фигура палача как отражение общественной жизни (XVIII-XX век). Исполнитель приговоров и его психологический портрет» он объясняет, что публичные казни имели жизненно важное значение для общества ввиду того, что «они играли роль театра моралите». «Многие элементы напоминали спектакль, качество которого напрямую зависело от участников и во время которого главная роль отводилась именно палачу, часто против его воли», — добавляет автор.
Печальный вывод заключается в том, что справедливость начала ассоциироваться с жестокостью, как и в случае палачей, которые начали восприниматься как обожающие убивать садисты.
Отверженные, но богатые
Из-за сложившегося отношения палачей начали избегать. Они жили на окраине города и им не разрешалось ходить в церковь. Джоэл Харрингтон также отмечает, что «когда палач женился, то свадьбу справляли дома. Некоторые школы отказывались принимать их детей». Подобное отторжение ставило их в один ряд с проститутками, прокаженными и преступниками. «Отверженные». Хуан Галан также считает, что палач «становился человеком, которого остерегались соседи» и он считался «осквернителем с руками по локоть в крови».
Отчасти это действительно так. Ассоциативная связь между фигурой палача и жестокостью привела к тому, что жители избегали общения с ним. «В некоторых местах ему было запрещено брать товары, на рынке он должен был указать палочкой на то, что хочет купить. Рука палача, как и прокаженного, заражала то, к чему прикасалась, вот почему сжигали книги осужденных и раздробляли щиты рыцарей из высшего дворянства, подозреваемых в государственной измене. Никто не хотел, чтобы к их домашней утвари прикасались эти проклятые люди», — добавляет Хуан.
Вот почему в 17 веке в Англии, палачи носили маски для сохранения анонимности. Никак не для устрашения и не для вызывания тревоги у присутствующих. Цель была абсолютно не в этом. Просто палач хотел спокойно жить в обществе среди представителей добрых профессий.
В то же время отторжение палачей в обществе привело к тому, что им платили большое жалованье, чтобы они не отказывались от работы. Всё начиналось с хорошего денежного вознаграждения, помимо которого они получали подарки от торговцев и трактирщиков района, где происходила казнь. Вполне обоснованно, ведь в такие дни они иногда зарабатывали даже в три раза больше, чем обычно. «В различных местах он даже бесплатно получал товары, ровно как и другие предложения, потому что многие отказывались брать деньги из его кошелька», — объясняет Франсиско Перес. Кроме того, у палачей часто были так называемые чаевые, которые платили ему родственники осужденного для того, чтобы тот избавил его от чрезмерных страданий.
Профессионалы поневоле
Как считает Джоэл Харрингтон, удивительно то, что, несмотря на вознаграждения, в обществе «не выстраивалась очередь из желающих стать палачом». Совсем наоборот. Большинство не хотело заниматься этой работой, и местным властям приходилось «преследовать и запугивать» некоторых профессиональных палачей до тех пор, пока они не соглашались взять в руки топор.
Как правило, для этой работы выбирали опытного мясника, который разбирался в деле, например, это была общепринятая практика в Антверпене, однако любой мог научиться отрубать головы. «В различных местах Центральной Европы по необъяснимым причинам и как будто ввиду своего рода обряда посвящения исполнением казней занимался самый молодой человек в городе. Во Франконии эту работу выполнял человек, который позже всех женился в городе, так как считалось, что это был способ выплатить так называемый долг за вступление в гражданское общество», — поясняет Франсиско Перес.
«На палачей могли нападать разгневанные зрители. Если они выживали, то в качестве наказания власти забирали их жалование, лишали свободы или увольняли»
Тем не менее по прошествии десятилетий эта профессия стала передаваться по наследству от отца к сыну. Это подтверждает и Джоэл Харрингтон, который в качестве примера приводит оставившего записки Франца Шмидта, палача 16-17 века, жизнь которого он внимательно изучал. «Сын герцога приказал заниматься этой работой его отцу, и с него началась одна из средневековых династий палачей», — объясняет историк.
Это изменение совпало с историческим моментом 17 века, когда палач стал считаться государственным служащим. Вот почему это занятие начало становиться профессиональным делом. В своих записках Франц Шмидт утверждает, что в свои всего лишь 19 лет он должен был практиковать удары на тыквах и обезглавить собаку, прежде чем его считали готовым к исполнению казней.
Джоэл Харрингтон также отмечает, что в некоторых европейских странах по закону палач должен был казнить осужденного меньше, чем за три удара топора. Кроме того, если казнь превращалась в кровавую бойню, то палач мог столкнуться с серьезными последствиями. «На палачей могли нападать разгневанные зрители. Если они выживали, то в качестве наказания власти забирали их жалование, лишали свободы или увольняли», — отмечает в статье журнала «Лайф Сайнс» профессор истории Ханнеле Клеметтиля-Макхейл.
В других городах ограничивались лишь предоставлением палачам солидных вознаграждений за эффективную и чистую работу. Для этого многие из них становились настоящими специалистами в области анатомии человека. И снова в качестве яркого примера можно привести Франца Шмидта. Он не только хорошо разбирался в тонкостях строения человеческого тела, но и был врачом. «Он спас больше людей, чем казнил. Мы должны стереть из памяти образ анонимного садиста в плаще с капюшоном», — считает Джоэл Харрингтон.
По словам Франсиско Переса, такая тенденция сохранилась вплоть до 19 века, когда «из-за необходимости или невезения образованные люди, например, учителя, врачи, военные и даже адвокаты, были заинтересованы в профессии палача, когда появлялись соответствующие предложения о работе».
