Почему одни люди становятся необычными, а другие ничем не выделяются? Похоже, Сергея Полунина этот вопрос не очень занимает: в ответ он лишь пожимает плечами. Он, во всяком случае, никогда не хотел принадлежать к необычным, и уж точно не такой ценой — изнуряя себе всю жизнь упражнениями в залах с зеркалами, строгими диетами, ограничениями. Да, отвечает он наконец, на пятьдесят процентов это, вероятно, влияние родителей. В его случае — матери. «Моя жизнь — воплощение её мечты», — объясняет он.
То, что Сергей Полунин не похож на других, обнаружила первой не мать, а акушерка, обмерявшая младенца сразу после рождения в ноябре 1989 года. Она заметила, что у него подвижные бедра и хорошая выворотность суставов. «Посмотрите, — сказала она матери, — у вашего сына бедра танцора».
И вот, ровно тридцать лет спустя, Полунин сидит в одном из московских ресторанов азиатской кухни. Перед ним стоит пустая тарелка, в задумчивости он поигрывает палочками для еды. Пока мы разговариваем, он постоянно трогает то один, то другой предмет на столе, пару раз пробует вытрясти из пустого графина последние капли воды. За соседним столиком сидит его пиар-консультант и нервно на него поглядывает. В начале интервью она захотела сесть с Полуниным за один стол, но он попросил ее по-русски: «Пожалуйста, оставь нас».
Но вообще-то этот мужчина с непослушными кудрями и огромными глазами знает, что за ним нужен присмотр.
С тех пор как Полунин появился на сцене Лондонской Королевской оперы в конце нулевых годов, его восхваляли как сенсацию, его имя упоминали наряду с самыми талантливыми танцовщиками прошлого века. Критики сравнивали его харизму и техническое мастерство с такими легендами балета, как Михаил Барышников и Рудольф Нуреев. Его биография приводила людей в восторг. Всего за пару лет ему удалось преодолеть путь от бедности маленького украинского городка до одной из самых известных балетных трупп мира. «Такой талант, как Сергей, появляется раз в несколько десятилетий», — сказал его преподаватель в Королевской балетной школе Великобритании, куда Полунина приняли в возрасте двенадцати лет.
«У меня спина болит», — говорит Полунин через десять минут после начала интервью. За это время он несколько раз менял положение на диване. Почти десять дней он не занимался, потому что был на гастролях с группой молодых танцовщиков и хореографов, которых поддерживает как менеджер и учитель. Как и у профессиональных спортсменов, годами тренирующихся по несколько часов в день, тело Полунина начинает болеть, если он не танцует. Не чувствует ли он себя иногда заложником своего тела? Полунин качает головой. Потом говорит: «Если бы я мог, я бы пару недель не танцевал вообще».
А если бы он захотел, он был бы сегодня самым востребованным танцовщиком, которого приглашали бы лучшие театры мира. Но всё пошло по-другому.
Детство Полунина прошло в небольшом украинском городе Херсоне. Мальчишкой у него было только одно на уме: поскорее встретиться после школы с друзьями и поиграть. «Каждую свободную минуту мы проводили во дворе». Летом они плавали в озере, вода в котором была настолько прозрачной, что можно было разглядеть дно. «Повсюду была зелень, природа была щедра, везде яблони и вишневые деревья».
Но эта идиллия продлилась недолго. У матери на него были другие планы. И хотя сын блистал на школьных уроках физкультуры и гимнастики, она знала: гимнастом он дойдет в лучшем случаи до Олимпийских игр, а как талантливый танцор сможет достичь чего угодно. «Когда она меня спросила, не хочу ли я танцевать в балете, я ответил, что нет, нет хочу. Я был ребенком, и единственное, чего я хотел, это играть и больше ничего», — рассказывает Полунин. Но мать настаивала и в девять лет привезла его в Киев на просмотр в государственную балетную школу. Его приняли, так что мать с сыном переселились в столицу. Отец уехал в Португалию искать работу, бабушка работала в Греции — помогала по хозяйству людям, которым нужен был уход. На учебу Полунина зарабатывала вся семья. «Это было нормально, — комментирует Полунин. — В Херсоне работы не было, многие уезжали за границу и посылали заработанные деньги домой».
В Киеве детство Полунина закончилось. Когда он приходил домой с занятий, мать заставляла его часами упражняться в растяжке. И очень скоро материнские усилия дали о себе знать. Полунин развивался быстрее других танцоров и перепрыгнул два курса в обучении. Мать послала видеозаписи в Лондон, в Королевскую школу балета, и вскоре пришло приглашение на просмотр.
Так Сергей, с которым были связаны все надежды семьи Полуниных, в двенадцать лет переехал в Лондон. Его не просто приняли в школу, но и дали ему одну из самых престижных стипендий Фонда Рудольфа Нуреева. Вначале мать была с ним, но через пару недель уехала. Позднее она посетует на проблемы с визой.
«Я не видел ничего страшного в том, чтобы жить в Лондоне одному. Я всегда хотел уехать из дома, — объясняет Полунин и как бы в оправдание добавляет: — За нами хорошо присматривали. В Англии многих детей с малых лет отправляют в интернаты».
От общеобразовательных предметов его освободили, потому что он не знал английского. Вот почему он по сравнению с соучениками провел намного больше часов в танцевальном зале. «Он был на голову лучше всех нас, — вспоминает один из товарищей Полунина в документальном фильме „Танцовщик". — Мы называли его львом из-за особой манеры прыжка». Он выглядел как хищник, который тихо подкрадывается в своей добыче, а затем вдруг неожиданно и мощно взмывает в воздух.
Талант юного танцора превосходил способности самых успешных членов труппы Королевского балета. В семнадцать лет Полунина пригласили на должность солиста. Вскоре стало ясно, что остальные солисты меркнут перед мощной точностью его движений. Казалось, он вот-вот станет самым молодым премьером в истории Королевского балета.
Но из дома пришла весть о разводе родителей, и она глубоко потрясла Полунина. Прежде всего он упрекал мать. В его глазах именно ее тщеславие привело к распаду семьи. Полунин переживал первый большой кризис в жизни. От матери он с тех пор отдалился, а отца не видел десять лет.
Полунин страдал от одиночества и строгой дисциплины, которой требовала от него карьера. В то же самое время он скучал по семье и надеялся, что когда-нибудь она воссоединится. «После развода родителей я стал работать еще упорнее в надежде, что однажды мы все вновь будем жить вместе», — говорит Полунин.
Но жесткий тренинг, репетиции за несколько месяцев до премьеры и жизнь в изоляции измотали его и разрушили все планы. Сергея быстро одолевала депрессия. Он тосковал по обычной жизни, какую вели другие молодые люди в Лондоне. Он стал частым гостем ночных клубов, напивался до бесчувствия и экспериментировал с наркотиками. В социальных сетях хвалился, как после загульной ночи приходит на генеральную репетицию и даже танцует премьеры под кайфом. Но даже репетиции он стал пропускать.
За несколько месяцев он набил себе множество татуировок, нанес шрамы в виде царапин. Сегодня на его левом плече красуется лицо Джокера, персонажа из фильмов о Бэтмене, рядом — многочисленные поблекшие черные татуировки. Перед выходом на сцену их приходится покрывать толстым слоем грима телесного цвета.
Пока балетные критики газет «Гардиан» и «Нью-Йорк таймс» пели дифирамбы новому украинскому чудо-танцовщику, британская бульварная пресса с наслаждением подмечала каждый из его проступков. Ему дали прозвище «плохиш балета».
В январе 2012 года Королевский балет в одночасье лишился своего премьера. Полунин подал заявление об уходе. «Я захотел наконец-то стать свободным», — говорит он. Вести нормальную жизнь. Больше не мучиться от педантизма и перфекционизма этой балетной труппы. От бесчисленных репетиций его тошнило, они ему наскучили. «Неужели я должен этим заниматься только потому, что у меня талант?» Эти его слова цитировали тогда средства массовой информации — как и фразу «мать выбрала для меня балет, а не я сам».
Однако от танца он отказаться не смог, ведь это, по сути, было единственное, в чем Полунин разбирался и чем мог зарабатывать на жизнь. Он надеялся получить ангажемент в Нью-Йорке или где-нибудь еще в США. Но ни там, ни в Европе ни один известный театр не захотел иметь с ним дело. Его талант признавали, но непредсказуемость артиста была слишком большим риском. Полунин отправился в Россию, где выступил в телешоу «Большой балет» и танцевал в труппе танцовщика Игоря Зеленского в Новосибирске.
Все изменилось с появлением его хита на Ютубе. Вместе с американским фотографом Дэвидом ЛаШапеллем (David Lachappelle) Полунин снял видео, в котором танцевал под песню Take me to church музыканта и певца Хозиера (Hozier), обнаженный по пояс и весь в татуировках. В пространстве, наполненном сухим туманом, он крутил револьтады и фуэте в головокружительном количестве. Балетные критики воротили носы от безвкусной сценографии и хореографии, рассчитанной на внешние эффекты. Но поклонниками Полунина это было безразлично. Видео произвело фурор. Усердные студенты балетных школ использовали его в качестве пособия и снимали подражания сотнями. Широкая публика восторгалась Полуниным как антигероем безжалостно формализованного балетного мира.
Вновь обретенная популярность пробудила к нему интерес западноевропейских сцен, которые ангажировали его как приглашенного солиста. Несколько месяцев он танцевал в «Коппелии» в Мюнхене. «Перед первым выступлением я репетировал только один раз», — с удовольствием сообщает Полунин. Наконец-то он чувствует себя свободным. Настолько свободным, что опять стал писать в Инстаграме к явному неудовольствию пиар-консультанток.
Своими восторженными выражениями благодарности российскому президенту Владимиру Путину в Инстаграме он привел в замешательство западных поклонников. Затем он сделал на груди татуировку с портретом Путина, и не понимает, почему это вызвало такую шумиху. «Путин — мой кумир. Он думает стратегически и действует целенаправленно», — говорит Полунин. По его словам, президент не может задумываться о том, что на душе у отдельных людей, ведь его решения служат благу нации на следующие сто лет.
Для Полунина Путин — олицетворение мужественности. А в январе он написал возмущенный пост о якобы женоподобных балетных танцовщиках. «Мужик должен быть мужиком на сцене, уже есть балерина на сцене, не должно быть двух!»
И вообще, Полунин, по его собственным словам, видит опасность в феминизации мужчин. Причем, не только в балете, где, к его ужасу, и мужчины уже надевают пуанты.
Помимо Путина, среди его кумиров — актеры Микки Рурк (Mickey Rourke) и уже покойный Марлон Брандо (Marlon Brando). Он восхищается их традиционной маскулинностью. «У них есть весомость в поведении, решительность, какой сейчас почти не встретишь», — считает Полунин.
Гомофобный выпад в Инстаграме стоил ему ангажемента в качестве приглашенного солиста в Парижской опере. После того как поднялась волна протестов, договор был расторгнут. «Специалист по сжиганию мостов», написала о нем «Нью-Йорк таймс». «Мастер самосаботажа», злорадствовала «Файнэншл таймс». Обе газеты камня на камне не отставили от его первых попыток продюссировать собственные балетные шоу. Их рецензии были полны издевок.
«Тревожный портрет удивительного таланта в стадии упадка», — заявила критикесса из «Нью-Йорк таймс», которая в свое время сама пыталась сделать карьеру в балете, но потом оставила эту затею и обратилась к журналистике. Между строк чувствуется, как она возмущена поведением этого бунтаря: как этот молодой безумец посмел вернуться на сцену, после того как добровольно повернулся спиной к высшим святыням классического балета?
«В России мне нравится, — говорит Полунин, — что люди здесь не очень-то прислушиваются к средствам массой информации. В Европе ты можешь потерять меценатов и спонсоров из-за одной-единственной плохой рецензии. Тут же публика вообще не обращает внимания на прессу».
В этот момент к столу подходит пиарщица. Полунину пора ехать на фотосъемку в Elle, фотографии нужны для рекламы европейского турне его нового шоу. Он танцует главную роль — Распутина, странствующего монаха. Жизнь аутсайдера.
