На город начинали опускаться осенние сумерки. Психолог Юлия Коркман (Julia Korkman) гуляла по хельсинкскому острову Лауттасаари, спокойно толкая перед собой коляску.
Неожиданно Коркман услышала визг тормозов за спиной. В то же мгновение она услышала испуганный крик.
Юлия Коркман повернулась и увидела, что машина сбила пожилую женщину. Машина остановилась, женщина лежала на дороге. К счастью, женщина отделалась испугом, но на место происшествия вызвали полицию. Юлию Коркман допрашивали как свидетеля.
Когда полицейские начали задавать психологу вопросы, ей пришлось прикусить язык. Ей казалось, что она видела произошедшее своими глазами, хотя на самом деле она ничего не видела.
«Мне приходилось напоминать себе, что я ничего толком не видела. Я могла только представлять, что произошло на самом деле. И даже если бы я видела происшествие, я вряд ли смогла бы сказать, насколько быстро ехала машина», — говорит она.
По мнению Коркман, это типичная ситуация для свидетелей. Заявления свидетелей могут оказаться очень ненадежными.
Юлия Коркман — финский судебный психолог, которая специализируется на показаниях очевидцев и на допросах свидетелей. Она выступает экспертом на судебных процессах.
«У нас есть свойство придумывать образы, которые в итоге тяжело отделить от настоящих воспоминаний», — говорит она.
«Память работает ассоциативно и сравнивает ситуации с нашим опытом, полученным ранее».
Коркман делает на этом особый акцент, когда проводит подготовку полицейских.
«Я всегда говорю, что не надо сразу спрашивать о деталях — стоит задать более общий вопрос, например: „Расскажите, что вы видели". Люди очень сильно хотят помочь другим и готовы придумать хоть какой-нибудь ответ».
Она подчеркивает, что преступления и несчастья часто происходят очень быстро, и человек не всегда успевает сделать важные наблюдения.
«Наш мозг очень быстро трактует увиденные нами вещи в соответствии с нашими предубеждениями, и мы часто даже не подозреваем об этом. Наши воспоминания могут легко сформироваться в соответствии с информацией, полученной позже».
У людей также могут быть воспоминания, которые тяжело облечь в слова.
«К примеру, жертве изнасилования приходится говорить такие вещи, которые мы не привыкли говорить, о ситуации, которая часто может быть тяжелой с психической точки зрения. Нужно суметь сказать, что произошло, в каком порядке и во сколько. От жертвы требуют невозможного».
В каком возрасте у людей обычно появляются воспоминания?
Обычно люди помнят о своем детстве очень мало, особенно о дошкольных годах. У нас остаются осколки воспоминаний, говорит Коркман.
«Чаще всего первые воспоминания связаны с трехлетним или четырехлетним возрастом, иногда — с чуть более ранним возрастом. Воспоминания из периода раньше двух лет можно считать исключительными».
Коркман говорит о парадоксе памяти. Хотя мы не можем вспомнить первые годы жизни, они все же оказывают на нас очень большое влияние.
«Любили ли вас, когда вы были ребенком, и были ли вы в безопасности — эти впечатления остаются в нас навечно».
Часто лучше всего люди запоминают ситуации, которые вызвали у них много эмоций, или ситуации, которые в какой-то степени были травмирующими.
«Вероятно, это необходимо для самосохранения человека: помнить вещи, которые следует избегать».
Тяжело сказать, являются ли детские воспоминания полностью правдивыми, и связаны ли они с настоящими событиями. Воспоминания могут быть основаны на опыте, о котором мы слышали от родителей, или на фотографии, которую мы видели в семейном альбоме.
Иногда у двух родственников могут быть абсолютно разные воспоминания об одних и тех же событиях детства.
По мнению Юлии Коркман, этому не нужно уделять так много внимания. Стоит просто принять, что детские воспоминания частично являются правдой и частично — вымыслом.
Возраст человека тоже сказывается на памяти. Со временем воспоминания становятся более блеклыми.
«К примеру, двадцатилетнему человеку легче вспомнить имена, чем сорокалетнему. Это еще сложнее сделать в 70 лет».
С другой стороны, человек постарше может взглянуть на события с большей перспективой, и иметь больше понимания о причинно-следственных связях, говорит Коркман.
«Иногда говорят о „кристаллизованном разуме", это замечательный термин! Разум нужен нам не только для того, чтобы мы все помнили. Память должна быть избирательной».
Свое детство Юлия Коркман помнит хорошо. Семья жила в собственном доме в хельсинкском районе Тоукола.
«Мы могли много гулять с друзьями по окрестностям. Родители много работали, но мы хорошо проводили время вместе, и дома царила хорошая атмосфера. Мы много слушали музыку и любили петь летом вместе».
Юлия Коркман напоминает, что человек по своей природе очень легко управляем.
Особенно легко управляемы дети и пожилые люди, а также люди с наркотической зависимостью и люди с нестабильной психикой.
«Управляемость — это неплохо, если речь не идет о нарушении закона. Она помогает нам, потому что мы являемся социальными животными».
Мы часто управляем нашими детьми и выбираем для них то направление, которое, по нашему мнению, окажется для них полезным.
«Мы даем ребенку морковь и говорим, что эта еда ему точно понравится».
Пугающим в этой ситуации, по мнению Коркман, является то, что иногда человека могут заставить поверить в то, чего никогда не происходило. Например, есть случаи, когда психотерапевту удавалось заставить пациента «вспомнить» в ходе психотерапии, что родитель его насиловал.
На психотерапевте лежит большая ответственность, и ему нужно быть осторожным, говорит Юлия Коркман.
Она очень критично относится к так называемым альтернативным методам психотерапии, которые проводит специалист без квалификации психолога или психотерапевта. На таких психотерапевтических сессиях пытаются найти причину тому, почему человек плохо себя чувствует.
«Плохое состояние редко можно объяснить одной причиной. Например, одной определенной травмой детства, благодаря которой все становится ясным. Если психолог усиленно ищет такую болезненную точку, то здесь есть повод для беспокойства. Хотя порой людям подходит и сказка».
«Поскольку детьми легко управлять, во время их допроса нужно быть особенно осторожным», — продолжает Коркман.
«Если у ребенка спросят, какого цвета была машина, он легко может назвать цвет машины какого-нибудь знакомого человека. Но если у ребенка спросят, какой была машина, ребенок может вспомнить что-нибудь неожиданное — например, что на окне была наклейка с муми-троллями».
Разговоры с детьми порой становятся проблемой в процессе решения, кто станет опекуном ребенка. Юлия Коркман сталкивалась с такими случаями, когда ответы ребенка различались в зависимости от того, с кем он разговаривал.
«Ребенок может вести себя таким образом, чтобы взрослый был им доволен», — говорит она.
Время может менять взгляд человека на воспоминания. У человека есть склонность помнить хорошее и забывать плохое.
«Существуют исследования, доказывающие, что человек считает, что учился в школе лучше, чем было на самом деле. Или же по собственным воспоминаниям человек считает, что поступил более благородно, чем было на самом деле».
Грустные моменты можно попытаться забыть осознанно, говорит Коркман. Постыдные ситуации могут вспоминаться ночью, но позже многие из нас все же их забывают.
Исключением могут быть очень травмирующие ситуации.
«Полицейские, которые увидели во время службы действительно пугающий случай насилия, могут испытывать флешбэки, даже если очень сильно хотят забыть произошедшее. То же касается, к примеру, военных травм», — рассказывает Коркман.
Если воспоминания являются очень болезненными, их нужно обязательно обсудить. Невыплаканное горе и неразрешенные вопросы — сильный груз для человека.
«Обычно для психического здоровья лучше выплеснуть эмоции, чтобы идти дальше. Если тяжелую ситуацию озвучить другу или профессионалу, то ситуацию можно будет взять под контроль. Она не превратится в снежный ком», — говорит Юлия Коркман.
Какое-то время назад Коркман получила письмо от пожилой женщины. Она впервые рассказывала историю своей жизни со всеми ее потрясениями постороннему человеку.
Женщину изнасиловали в детском возрасте, и сделали это настолько жестоко, что она оказалась в больнице. Родители посоветовали ей никому об этом не рассказывать, чтобы произошедшее забылось. Женщина молчала об изнасиловании много десятилетий.
Когда женщина отправила свое письмо Юлии Коркман, она почувствовала, что с ее плеч упал огромный груз, хотя она даже не знала, достигнет ли письмо адресата.
Коркман ответила женщине, и они по-прежнему поддерживают связь. Они созваниваются и неоднократно встречались.
Юлия Коркман напоминает, что небольшое искажение воспоминаний — это совсем не опасно. Точные воспоминания обычно требуются только в суде.
«Неопределенность — часть жизни, это касается и памяти. Нужно просто принять, что в итоге мы помним не так уж много, и наши воспоминания не так уж верны».
