Правительства в Варшаве и Москве стараются не контактировать друг с другом, когда вспоминают 75-ю годовщину освобождении лагеря смерти Освенцим. Президент Путин не едет на торжества в Польшу, ведь тамошнее руководство заявляет, что Советский Союз, заключив пакт Молотова-Риббентропа в августе 1939 года, несет часть вины за развязывание Второй мировой войны (и следовательно, за массовое убийство евреев?) Президент Дуда отказался от совместного выступления в израильском мемориале «Яд ва-Шем», потому что ему не предоставили возможности выступить, в отличие от Владимира Путина.
Но особенно Варшаву возмущает высказывание российского президента о том, что польские руководители 1939 года несут ответственность за собственную гибель и, кроме того, были антисемитами. А Красная Армия после нападения Германии вошла в Восточную Польшу, что якобы спасло евреям жизнь. Для национал-исторического нарратива правящей партии «Право и справедливость» это беспрецедентное святотатство. Как известно, она отрицает любое соучастие Польши в Холокосте, как будто не было погрома в Едвабне 10 июля 1941 года, когда 340 еврейских жителей деревни были убиты польскими гражданами в присутствии немецких оккупантов.
Да, одни поляки прятали евреев и поплатились за это жизнями, но другие поляки не защищали евреев, не могли их защитить, а иногда и предавали их. Неприятие этой правды настолько же абсурдно, как и утверждения советских лидеров, много лет отрицавших существование секретного дополнительного протокола к пакту Молотова-Риббентропа.
Такие годовщины, как та, что отмечается сейчас, к сожалению, не способствуют безоговорочному принятию исторических фактов. Вместо этого некоторые охотно пользуются исторической памятью для собственной легитимации. Толкование истории подменяется толкованием событий, контекст которых сейчас едва ли можно выяснить достоверно.
Достаточно вспомнить о тайной дипломатии летом 1939 года, о малопонятном взаимодействии различных альянсов, о пропасти между заявленными и действительными намерениями тогдашних политических игроков. Все это приводит к фатальной склонности рассказывать об исторических событиях с конца. Советско-германский пакт о ненападении осудить значительно проще, если игнорировать его предысторию и связанный с ней страх Сталина перед перспективой оказаться втянутым в войну с Германией в одиночку и плохо подготовленным.
Вместо того чтобы обвинять Советский Союз, польские политики могли бы в порядке исключения упрекнуть Францию и Великобритания в том, что те в 1939 году, несмотря на свои обязательства перед Польшей, активно не вмешались в военные действия. Польской армии очень помогло бы, если бы западные державы рискнули открыть второй фронт. Вместо этого они надеялись, что, покорив Польшу, Гитлер на какое-то время успокоится.
В 1938 году они думали, что, заключив Мюнхенское соглашение, можно пожертвовать Чехословакией и тем самым обезопасить себя. Это был не прагматичный расчет, а предательство. Да и после того Франция и Великобритания не столько стремились договориться с Москвой о коллективной безопасности, сколько подумывали о том, как бы заключить сделку с Гитлером, которая могла бы стать чем-то вроде второго «Мюнхена». Разве можно отрицать, что таким образом Польша была принесена в жертву и подверглась смертельной угрозе? И то же самое можно сказать о европейских евреях, учитывая, что случилось потом.
Польша, страна с самым большим числом жертв Холокоста —3,4 миллиона убитых евреев, — должна отдавать себе в этом отчет.
