Нью-Йорк — В 2010 году в книге «Экономика кризиса» я определил финансовые кризисы не как события, которым Нассим Николас Талеб дал название «черный лебедь» в своем одноименном бестселлере, а как «белых лебедей». Согласно Талебу, черные лебеди — это события, которые возникают непредсказуемо, как торнадо, из статического распределения с тяжелым хвостом. А я доказывал, что как минимум финансовые кризисы больше похожи на ураганы: это предсказуемый результат накопления экономических и финансовых уязвимостей и политических ошибок.
Бывают такие времена, когда нам следует ожидать достижения системой переломного момента, или «момента Мински»: бум сменяется крахом, пузыри лопаются. Подобные события не являются «неизвестными неизвестными». Это, скорее, «известные неизвестные».
Помимо обычных экономических и политических рисков, которые тревожат большинство финансовых аналитиков, в этом году на горизонте появились потенциально сейсмические белые лебеди. Любой из них способен спровоцировать сильные экономические, финансовые, политические и геополитические потрясения, не имеющие аналогов со времен кризиса 2008 года.
Начать с того, что США вступили в обостряющееся стратегическое соперничество, по крайней мере, с четырьмя ревизионистскими странами (предположительно союзными) — Китаем, Россией, Ираном и Северной Кореей. Все эти страны заинтересованы бросить вызов мировому порядку под руководством США, и для них 2020 год может стать критически важным, потому что в США пройдут президентские выборы, за которыми могут последовать потенциальные изменения в глобальной политике Америки.
При президенте Дональде Трампе США пытаются сдерживать эти четыре страны (или даже спровоцировать в них смену режима) с помощью экономических санкций и иных средств. А четыре государства-ревизиониста, в свою очередь, хотят ослабить американскую жесткую и мягкую силу за рубежом, дестабилизируя США изнутри путем асимметричной войны. Если американские выборы погрузятся в хаос и межпартийную вражду, обернутся спорами из-за подсчета голосов и обвинениями в «подтасовке» выборов, это будет просто великолепно для противников США. Сбой в политической системе Америки ослабит ее силу за рубежом.
Кроме того, некоторые страны особо заинтересованы в том, чтобы свалить Трампа. Он создает острую угрозу для иранского режима, а значит, у Ирана есть все основания заняться эскалацией конфликта с США в предстоящие месяцы, даже несмотря на риск начала полномасштабной войны. Расчет может делаться на последующий всплеск цен на нефть, который обвалит фондовый рынок США, спровоцирует рецессию и лишит Трампа перспектив переизбрания. Да, сложилось консенсусное мнение, что целенаправленное убийство Касема Сулеймани помогло сдержать Иран, однако в этих рассуждениях игнорируются превратные стимулы режима. Война между США и Ираном в этом году возможна, а нынешнее спокойствие — это лишь пресловутое затишье перед бурей.
Что касается отношений США и Китая, то их недавнее соглашение «первой фазы» стало всего лишь временной заплаткой. Двусторонняя холодная война из-за технологий, данных, инвестиций, валюты и финансов продолжает резко обостряться. Эпидемия вируса Covid-19 усилила позиции тех, кто выступает в США за сдерживание Китая, и придало новый импульс более широкому тренду китайско-американского «разрыва». Что же касается ближайших перспектив, то эта эпидемия, вероятно, окажется более серьезной, чем сегодня ожидается. Перебои в китайской экономике окажут побочное влияние на глобальные производственные цепочки (в том числе фармацевтические, в которых Китай является критически важным поставщиком), а также на деловую уверенность. И все это, скорее всего, будет намного сильнее, чем можно предположить, глядя на нынешнюю самоуспокоенность на финансовых рынках.
Китайско-американская холодная война по определению является конфликтом низкой интенсивности, однако в этом году вероятна его резкая эскалация. Некоторые китайские лидеры не считают простым совпадением то, что в их стране одновременно произошла массовая вспышка свиного гриппа и острого птичьего гриппа, началась эпидемия коронавируса, Гонконг охватили политические беспорядки, на Тайване был переизбран президент, выступающий за независимость, а США активизировали военно-морские операции в Восточно-Китайском и Южно-Китайском морях. И не важно, что Китаю стоит винить лишь себя в некоторых из этих кризисов, в Пекине мнение склоняется в сторону конспирологии.
Впрочем, в данный момент открытая агрессия не является реальным вариантом, учитывая асимметрию в потенциале традиционных вооружений. Немедленный ответ Китая на американскую политику сдерживания, вероятно, примет форму кибервойны. Имеется несколько совершенно очевидных целей. Китайские хакеры (а также их российские, северокорейские и иранские коллеги) могут вмешаться в американские выборы, обрушив на американцев море дезинформации и «глубоких фейков». Поскольку американский электорат и так уже сильно поляризирован, не трудно представить себе вооруженных сторонников той или иной партии, который выходят на улицы, чтобы оспорить результаты выборов. Это может привести к серьезному насилию и хаосу.
Ревизионистские державы могут также атаковать американскую и западную финансовые системы, в том числе платформу «Общества всемирных межбанковских финансовых телекоммуникаций» (SWIFT). Президент Европейского центрального банка Кристин Лагард уже выступила с предупреждением, что ущерб от кибератаки на европейские финансовые рынки может составить $645 млрд. Представители спецслужб выражают аналогичную озабоченность и по поводу США, где спектр потенциально уязвимой телекоммуникационной инфраструктуры даже шире.
К следующему году американо-китайский конфликт может обостриться, а холодная война — стать почти горячей. Поскольку режим и экономика Китая серьезно пострадают от кризиса с вирусом Covid-19, власти столкнутся с необходимостью успокоить встревоженные массы с помощью какого-нибудь внешнего козла отпущения. Не исключено, что они направят свои взоры на Тайвань, Гонконг, Вьетнам и военно-морские позиции США в Восточно-Китайском и Южно-Китайском морях. Эта конфронтация может потихоньку сползать в обострение военных инцидентов. Китай может также применить финансовую «ядерную бомбу»: сбросить принадлежащие ему облигации казначейства США, если эскалация действительно начнется. Американские активы составляют настолько большую долю в китайских (и, в меньшей степени, в российских) валютных резервах, что китайцы начинают все больше тревожиться из-за того, что эти активы могут быть заморожены в рамках американских санкций (подобных санкциям, которые уже введены против Ирана и Северной Кореи).Конечно, сброс казначейских облигаций США затормозит экономический рост в Китае в случае, если долларовые активы будут проданы и конвертированы обратно в юани (в этом случае китайская валюта укрепится). Но у Китая есть возможность диверсифицировать валютные резервы, конвертировав их в другие ликвидные активы, менее уязвимые для первичных и вторичных санкций США. Речь идет о золоте. И Китай, и Россия уже занялись (тайно и явно) накоплением запасов золота, что и объясняет резкий рост цены на золото на 30% с начала 2019 года.
В сценарии тотальной распродажи прирост капитала, вложенного в золото, компенсирует любые потери, вызванные сбросом облигаций США, чья доходность подскочит, а рыночная цена и привлекательность упадет. Переход Китая и России в золото происходит пока что медленно, никак не влияя на доходность облигаций США. Однако если реализация этой стратегии диверсификации ускорится (что вероятно), она спровоцирует шок на рынке казначейских облигаций, возможно, вызвав резкое экономическое замедление в США.
Конечно, США не будут сидеть сложа руки, подвергнувшись асимметричной атаке. Они уже усиливают давление на эти страны с помощью санкций и иных инструментов торговой и финансовой войны, не говоря уже о том, что Америка сама обладает лучшим в мире военным киберпотенциалом. В этом году активизация американских кибератак против четырех противников продолжится, что повысит риск начала первой в истории мировой кибервойны, а также наступления массового экономического, финансового и политического хаоса.
В 2020 году, помимо жесткой геополитической эскалации, имеются и другие, среднесрочные риски, связанные с изменением климата, который способен спровоцировать экологические катастрофы с огромным ущербом. Изменение климата — это не какой-то неуклюжий гигант, который вызовет экономический и финансовый хаос через многие десятилетия. Это угроза здесь и сейчас. Об этом свидетельствует повышение частоты и суровости экстремальных погодных явлений.
Сейчас начало 2020 года, и вот где мы оказались: между США и Ираном произошла военная конфронтация, которая, скорее всего, вскоре обострится; Китай охватила вспышка вируса, которая может превратиться в мировую пандемию; идет кибервойна; крупнейшие держатели казначейских облигаций США проводят стратегию диверсификации; президентские праймериз Демократической партии обнаружили разногласия в рядах оппозиции Трампу, а также поставили под сомнение процедуру подсчета голосов; нарастает соперничество между США и четырьмя ревизионистскими странами; реальные убытки от изменения климата и других природных тенденций быстро увеличиваются.
Едва ли этот список является исчерпывающим, но он указывает, чего именно можно — вполне резонно — ожидать от 2020 года. Тем временем финансовые рынки по-прежнему пребывают в благостном настроении, отрицая эти риски. Они убеждены, что экономически крупнейшие страны мира и глобальные рынки ожидает спокойный — или даже счастливый — год.
