Кто еще помнит о страшном расколе востока и запада Европы в вопросе приема беженцев с Ближнего Востока в 2015 году? Предмет споров очень быстро сместился с беженцев на мигрантов. Вышедший в первые ряды венгерский премьер Виктор Орбан сделал опорой своей доктрины динамику неприятия. «Ни в одном документе не указано, что для вступления в Европейский союз нужно быть страной иммиграции, — заявил он в выступлении 16 июня 2018 года. — Мы миримся с тем, что некоторые государства-члены Шенгенской зоны принимают мигрантов. Им же стоит смириться с тем, что эти люди нам не нужны».
Но при этом его госслужбы выдали разрешение на работу более 30 000 мигрантов, что вдвое больше, чем годом ранее, если верить Евростату. Большинство этих людей приехали не с Ближнего Востока, а с Украины, из Китая и Сербии, но это не отменяет того факта, что Венгрия использовала иммиграцию для компенсации нехватки рабочей силы вопреки всем официальным заявлениям.
Ситуация напоминает сообщающиеся сосуды. Посткоммунистическая Европа, которая снабжала иммигрантами Западную Европу, сегодня сама активно привлекает иммигрантов из-за пределов ЕС. В первую очередь это касается украинцев, однако Центральная Европа без лишнего шума распахивает двери и перед работниками из Азии, в том числе из мусульманских стран. Такое изменение миграционных потоков не только меняет облик принимающих стран, но и питает новые требования «молодой Европы» по отношению к «старой».
Самые впечатляющие масштабы этих преобразований наблюдаются в Польше, несмотря на националистическую риторику партии власти. Тенденция уходит корнями в 2014 год, когда на фоне активного экономического роста внутренний рынок труда столкнулся с двойными последствиями демографического спада и активной эмиграции (в другие страны ЕС уехали 2,5 из 38 миллионов поляков). В том же году российская агрессия и война в Донбассе стали толчком для эмиграции украинцев: польские соседи принимали их с распростертыми объятьями, как, впрочем, и белорусов, русских, молдаван, армян и грузин.
Тем не менее польская экономика продолжила набирать обороты, и в 2017 году, когда показатели роста вышли на отметку в 5%, восточных соседей стало недостаточно, тем более что нуждающаяся в больших объемах рабочей силы строительная отрасль использует современные технологии, которые не знакомы украинским рабочим, отмечает Анджей Кубисяк (Andrzej Kubisiak) из Польского института экономики. Поэтому Польша начала привлекать по краткосрочным договорам работников из Бангладеш и Непала, которые успели пройти подготовку на стройплощадках в Персидском заливе.
Отток населения
Украинцы стали просто незаменимыми в сфере услуг, логистике и промышленности и формируют основу батальонов иностранных трудящихся наравне с белорусами. Турки заняли в 2018 году третье месте, но все равно сильно отстают от них. Кроме того, в 2019 году их обошли бангладешцы и узбеки. В Польше сегодня трудятся на регулярной основе 1,8 миллиона иностранных работников.
Речь идет о новом этапе перемещения населения на континенте. После распада коммунистической системы Восточная Европа испытала настоящий отток людей: по данным вышедшего в 2016 году доклада МВФ, с 1990 по 2012 год из этих стран уехали 20 миллионов жителей. Если посткоммунистические страны ЕС хотят вернуть часть этих эмигрантов, они могут привлечь их более высоким уровнем жизни, для которого им требуется поддержание экономического роста и, следовательно, дополнительная рабочая сила. В обществе этих стран особенно остро ощущается отток молодежи: с 2013 по 2017 год из Польши уехали 268 000 молодых людей в возрасте от 20 до 34 лет. Точно так же, как Вильнюс и Рига, Варшава стремится вернуть их. В 2018 году почти 80 000 поляков приехали обратно из Великобритании: спасибо Брекситу!
На Украине (42 миллиона населения) складывается совершенно другая тенденция. Эмиграция продолжает набирать обороты: 2,5 миллиона украинцев работают за границей (три четверти из них — в странах ЕС) и переводят семьям 10 миллиардов долларов (8% ВВП страны). Политическая сторона ситуации не осталась незамеченной в Москве: украинская эмиграция в Россию сократилась на треть, а эмиграция в Польшу выросла втрое. Все это способствует интеграции Украины на Запад, в частности благодаря отмене виз Брюсселем.
Наконец, с учетом всех этих цифр, в ЕС все острее встает следующий вопрос, когда богатые, но «воздержанные» страны (Австрия, Дания, Нидерланды, Швеция) блокируют бюджет: стоит ли принимать во внимание стоимость утечки мозгов из этих государств?
Представители Центральной Европы не согласны с утверждением о том, что выделяемые Брюсселем средства представляют собой чистую выгоду для их стран. По их словам, все не так просто: они оплатили воспитания и образование миллионов мигрантов, которые затем обогатили экономику Германии, Великобритании, Франции, Нидерландов и Швеции. Они считают, что деньги ЕС — не благотворительность, а взаимовыгодный обмен.
