«Монд»: Неделю назад вы были на Украине, в Киеве и Донбассе. Как вы оцениваете ситуацию?
Анн Линде: В Донбассе совершенно очевидно, что мы имеем дело с активным, а не замороженным конфликтом. На протяжении 420 км «линии соприкосновения» существует всего пять пропускных пунктов. Через один из них, в Станице Луганской, проходят 10 000 человек. Каждодневная жизнь людей остается очень тяжелой. Только в январе и феврале в этой зоне, где произошел вывод войск, погибли 35 военных: мы имеем дело с активным вооруженным конфликтом.
Для нас очень важно напомнить, что агрессия на востоке Украины и аннексия Крыма продолжают определять наши отношения с Россией, В начале февраля я была в Москве, где состоялась трехчасовая беседа с моим российским коллегой Сергеем Лавровым: основополагающая проблема заключается в том, что Россия по-прежнему отказывается признавать свою роль в конфликте. В таких условиях сложно прийти к настоящему мирному договору.
Я удовлетворена тем, что на встрече министров иностранных дел 27 стран-членов союза в Загребе на прошлой неделе мы все были единогласны в том, что пять лет спустя [после начала конфликта] нет никаких причин для смягчения санкций.
— Вы отметили какой-то прогресс в минском процессе, который нацелен на урегулирование конфликта в Донбассе?
— В настоящий момент нет. Динамика, которая позволила добиться подвижек в минском процессе, связана исключительно с конструктивным подходом президента Украины Владимира Зеленского. Российская позиция не сдвинулась ни на миллиметр.
— Что вы думаете по поводу инициативы президента Макрона, который хочет восстановить отношения с Москвой в перспективе новой архитектуры европейской безопасности?
Мы не хотим позволить России уверовать в допустимость агрессии. Уже были Чечня и Грузия, теперь Украина… Если это обойдется России всего в пять лет плохих отношений с Европой, она подумает, что может себе это позволить. Она значительно увеличила оборонные расходы, и нам пришлось поступить точно так же. Но я не хочу, чтобы у вас возникло ощущение, что я категорически против России: я за избирательное сотрудничество с Москвой, в частности по экологическим вопросам. Нам следует по возможности добиться эффективного сотрудничества.
— Некоторые страны ЕС согласились распределить между собой 1 500 одиноких несовершеннолетних, которые за последние дни оказались на греческой границе со стороны Турции. Почему Швеция не вошла в их число?
— В 2015 году Швеция приняла 163 000 беженцев, что намного больше всех других стран в пересчете на население. Мы все еще занимаемся их интеграцией. Мы построили большое число школ, медицинских центров и жилых комплексов. Мы продвигаемся к поставленной цели, но ощущаем, что на нас лежит огромная ответственность. Такую ответственность не могут каждый раз брать на себя одни и те же страны. Мы продолжаем делать это, предоставляя финансовую поддержку беженцам в Турции. Поведение Турции было совершенно неприемлемым. Она ведет циничную игру людьми, которые находятся в уязвимом положении.
— Можно ли сохранить договоренность по беженцам между ЕС и Турцией?
— В теории она подписана до 2025 года, но финансовая часть истекает в июле. Нам нужно обсудить это в ЕС. В Турции находятся от 3,6 до 4 миллионов сирийских беженцев, и ЕС следует поразмыслить о типе финансовой помощи, которую он может предоставить для питания, здравоохранения и образования. Хоть я и не согласна с политикой Турции в ряде областей, таких как свобода прессы, должна сказать, что она позаботилась о беженцах.
— У Швеции есть разногласия с Францией по поводу расширения ЕС на Албанию и Северную Македонию. Как вам кажется, вы сможете урегулировать их?
— Новый доклад Европейской комиссии отмечает, что две эти страны, Албания и Северная Македония, добились прогресса на пути реформ. Параллельно с этим, предложения Франции по реформе процесса вступления должны быть рассмотрены. Я согласна не со всеми из них, но они весьма интересны, если внести в них определенные корректировки. Думаю, мы можем прийти к компромиссу.
Необратимость процесса действительно представляет проблему. Когда я думаю о проделанной в прошлом кропотливой работе, действительно возникают вопросы глядя на Польшу, которая больше не соблюдает нормы правового государства. К тому же, у нас нет достаточных инструментов для урегулирования этой ситуации. Это означает, что нам нужно быть осторожнее с процедурой расширения. Мы на верном пути, и я искренне надеюсь, что мы найдем решение для обеих стран, Албании и Северной Македонии.
