Несмотря на то, что большинство мероприятий в этом году было отменено из коронавируса, 8 мая 2020 года в столице ФРГ Берлине — официальный праздник «День освобождения от национал-социализма». Такое название Сенат, управляемый сейчас красно-зеленой коалицией, явно заимствовал у ГДР, где этот дата праздновалась как «День освобождения». С другой стороны, в 1985 году тогдашний федеральный президент Германии Рихард фон Вайцзеккер (Richard von Weizsäcker) также говорил в бундестаге о «Дне освобождения». Правда, он добавил к этой формулировке слова «от бесчеловечной системы национал-социалистического господства».
Так что же знаменует 8 мая сегодня? Понятно, что поражение, ведь вермахт капитулировал. Но означал ли он в то же время «крах» немецкого рейха? Или все-таки это был день освобождение? И если да, то только для запада Германии? Профессионально в этом разбирается капитан 1 ранга Йорг Хилльман (Jörg Hillmann). С 2017 года этот 56-летний офицер руководит Центром военной истории и социальных наук бундесвера в Потсдаме.
ВЕЛЬТ: Поражение, «крах» или освобождение — тут речь идет о чем-то большем, чем о терминологии?
Йорг Хилльман: Прежде всего, это вопрос взгляда на Вторую мировую войну. Германский рейх в 1945 году прекратил свое существование. В отличие от 1918 года победители полностью заняли территорию рейха, некоторые её части были утрачены навсегда. Союзники взяли на себя и функции правительства, и местных администраций. Они, а не немцы, в течение нескольких лет определяли, что можно делать, а что нельзя. Многие города из-за бомбардировок прекратили существовать физически: они лежали в руинах. Потеряли жизни миллионы людей: миллионы солдат пали на фронтах, миллионы гражданских лиц стали жертвами боев.
— То есть это был «крах»…
— С точки зрения военных этот «крах», свидетельства которого они видели повсюду, был скорее поражением. В отличие от 1918 года вермахт потерпел поражение действительно на полях сражений. Это болезненно воспринималось многими, и некоторые ответственные лица, следуя старым представлениям о чести, но также и для того, чтобы избежать ответственности за соучастие в этой преступной войне, покончили с собой.
— Но это было и освобождением?
— Для многих это было освобождением. Это относится в первую очередь к миллионам людей, жившим до самого конца на оккупированных территориях, затем к многим тысячам узников концлагерей, где вплоть до последней минуту продолжались убийства. Это относилось к миллионам военнопленных, живших в нечеловеческих условиях в лагерях, и к бесчисленным людям, угнанным в рейх для принудительных работ и подвергавшихся жестокой эксплуатации.
— А что касалось немцев?
— Многие немцы также восприняли конец войны как освобождение — хотя у тех, у кого разбомбило дома, и у беженцев настроение от освобождения было другим, чем у тех, кто пострадал относительно мало. К этому добавлялись и региональные различия. Вспомните малые города западной Германии и сравните их с теми, которые «освобождала» Красная Армия. О полностью разрушенном Берлине я вообще говорить не хочу.
— Какую же роль с учетом всего этого имел день 8 мая 1945 года?
— Бесспорно, для нас, послевоенного поколения, подписание безоговорочной капитуляции вермахта 7 мая в Реймсе и затем 8/9 мая 1945 года в Берлине-Карлсхорсте сделало эти даты «днями освобождения». Но я хочу добавить: были различия в зависимости от регионов: освобождение, именно реальное освобождение наступило во времени для одних раньше, для других — позже.
— Возвратимся к исходному вопросу — это больше, чем спор о понятиях?
— Тот, кто на этом фоне намеренно противопоставляет «крах», поражение и освобождение, сравнивает степень страдания немцев со страданиями других наций, тот игнорирует один из самых важных результатов поражения: только победа союзников освободила немцев от господства режима, который нес полную ответственность за кровавую грабительскую, захватническую, направленную на уничтожение целых народов войну, гибель миллионов человек и разрушение Европы. Многие немцы участвовали в подготовке и ведении этой войны, лишь единицы отважились на активное сопротивление.
— 8 мая в 23 часа полная капитуляция вермахта вступила в силу. Как этот акт реализовался на практике с военной точки зрения?
— Подписание безоговорочной капитуляции в Берлине-Карлсхорсте 8 мая растянулось до полуночи и повторило уже произошедшее подписание капитуляции 7 мая в Реймсе. Все это свидетельствует о сложности и комплексном характере этого акта. Только после его подписания появилась возможность подготовить соответствующие приказы воинским частям. Это потребовало некоторого времени, время понадобилось и для того, чтобы эти приказы довести до войск. Мы должны отдавать себе отчет в том, что к тому моменту радиосвязь с большинством войсковых частях отсутствовала. Этим объясняется тот факт, что в некоторых отдаленных районах военные действия продолжались. Там просто-напросто не знали, что война кончилась.
— Когда в 1985 году Рихард фон Вайцзеккер говорил о «Дне освобождения», его многие подвергли критике. Вы смогли бы его понять в то время?
— Да, критики в его адрес было много, и в какой-то степени тогда я смог бы ее понять. Было много эмоций, возникших в результате различий в восприятии в разных регионах. Такие темы, как разрушение городов, изгнание немцев из бывших немецких областей, нахождение в плену, все еще присутствовали в головах людей. Какую-то роль сыграло и то обстоятельство, эта в формулировке угадывалась определенная близость с тем, как отмечали этот праздник в ГДР. Мы говорим о 1985 годе. Время было совершенно другое. Кроме того, тогда мы еще не знали того о размахе нацистского террора и о роли вермахта, что знаем сегодня.
— То есть реакция была понятной…
— Но я хочу подчеркнуть также, что его речь у многих встретила признание и заслужила похвалу. С моей точки зрения фон Вайзеккер сделал то, что мы как граждане этот страны ожидаем от нашего федерального президента: что он займет четкую позицию в таком важном социальном вопросе и таким образом как видный политик будет способствовать формированию определенной политической воли. Неспроста сегодня эта речь считается всеми одной из самых значимых политических речей в истории Федеративной Республики Германии.
— Сегодня, спустя целое поколение эта речь ни у кого кроме правых экстремистов не вызывает критики. Или это не так?
— Думаю, что большая часть населения сегодня не стала бы критиковать эту речь. Но, к сожалению, есть круги, которые пытаются преуменьшить преступный характер нацистской эпохи и представить вермахт в лучшем свете. Тем важнее, как мне кажется, просвещать население о преступлениях нацистского режима. Как Центр военной истории и социальных наук бундесвера мы вносим с это дело свой вклад везде, где только можно.
Комментарии читателей:
Smith A.
У меня возникает вопрос: на что надеялось большинство немецкого населения между 1939 и 1945 годами? Определенно, не на победу союзников. Поэтому это было, вероятно, все-таки не освобождение, а скорее поражение.
Wolfgang K.
Это был день, когда закончился кошмар. Это однозначно день поражения. Страна была разрушена, многие потеряли свою малую родину. Это факты, независящие от вопроса о вине. Совершенно ясно, что это был день, когда нужно было начать новую главу. Праздновать его мне не хочется, даже 75 лет спустя.
Ronsomma
Я рад, что мой дед не победил.
Axel S.
Хорошее интервью. Многое уже сказано в комментариях. Было освобождено много жертв немецкого насилия разного рода. Германия хотя и была освобождена от национал-социалистической диктатуры, но не от ее духа, а также от нацистов, которые ведь в воздухе не растворились.
