Запрет на массовые мероприятия приобретает в мусульманских регионах России особый характер, ведь обычно на поминки тут приходят сотни человек, свадьбы проводят с особым размахом, а пятничный джума-намаз собирает полные мечети. Но несмотря на введенные ограничительные меры, похороны умерших от covid-19 остаются рассадниками инфекции.
Тезет в эпоху коронавируса
В мае в одной из ингушских больниц умерла женщина. Официальной причиной смерти стал оторвавшийся тромб, хотя погибшая лежала в одном здании с инфицированными covid-19 и поступила туда с признаками инфекции. Тело родным не выдали. Его обмыли с хлоркой, завернули в полиэтилен и отвезли на кладбище, где похоронили в отсутствие родных. В тот же день, как полагается по традиции, родственники устроили тезет — поминки, которые длятся минимум три дня. Среди тех, кто принимал соболезнования, была дочь умершей, имеющая симптомы коронавирусной инфекции. Тезет посетили несколько десятков человек.
Похороны с обязательным омовением тела и следующий за ними тезет (или тязет, тазият) — важная для мусульман традиция. Коронавирус внес в нее свои коррективы, но не такие, как того хотелось бы Духовному управлению мусульман России. Умерших отвозят хоронить в родовые села, на поминки приезжают родственники из других регионов. Рекомендации по проведению вскрытия, а тем более о кремации, на Северном Кавказе вызвали возмущение и осуждение: многие верующие посчитали это недопустимым.
Ситуация со смертями и похоронами вызывает много вопросов ввиду непрозрачности статистики и традиций региона. oDR поговорил с людьми из Ингушетии, Чечни и Дагестана, родственники и знакомые которых скончались в период пандемии, и узнал, почему похороны в разгар эпидемии настолько опасны.
«Он просто был старый»
27 марта, когда Россию уже начала охватывать паника из-за распространения коронавируса, в главной мечети Грозного «Сердце Чечни» провели джума-намаз — обязательную пятничную молитву. Несмотря на то, что до этого в республике уже были введены ограничительные меры (закрылись рестораны и развлекательные центры), мечеть посетили около тысячи человек, в масках пришли половина из них. Мечеть не вместила всех верующих, многие молились на улице у ее стен. Зачастую по пятницам верующие занимают всю аллею у мечети, а иногда даже ближайшую площадь.
Это был последний пятничный намаз — вскоре их проведение в республике запретили. Через десять дней в селе Новые Атаги прошли похороны уважаемого пожилого человека — Ахмада Гараева: на них собралось несколько сотен соболезновавших. Позже у родственников Гараева выявили коронавирус. Более сотни людей, побывавших на похоронах Гараева, также оказались заражены. В это время в республике запретили массовые мероприятия.
В осмотре врача родственники не видят необходимости, а если врач и приходит, то причину смерти записывает со слов близких
В начале мая в Заводском районе Грозного на одной из улиц умерли несколько человек. Сосед умерших Имран (имя изменено) не пошел на поминки. Хоть это и невежливо, самоизоляция для него была важнее — он живет вместе с детьми и престарелыми родителями. Прощались с умершими только самые близкие — 10-15 человек. Понятие «близкий родственник» у чеченцев толкуется широко — в него входят тети, дяди, двоюродные и даже троюродные братья и сестры. Смерть зафиксировал участковый, который приехал к умершим домой.
Вскоре умер отец жены одного из братьев Имрана. На похороны ее не пустили — для этого надо было бы ехать в село, родственники сочли это небезопасным. О причине смерти Имран говорит так: «Он просто был старый». Такие люди обычно умирают дома, смерть фиксируют по звонку от родни, порой даже не осматривая тело. В осмотре врача родственники не видят необходимости, а если врач и приходит, то причину смерти записывает со слов близких.
Традиционные массовые похороны и поминки в республике сейчас действительно не проводятся. Ситуацию контролируют участковый, имам и кадий района. «Чтобы не толпились. Смотрят, чтобы ты просто пришел, пособолезновал и сразу ушел. Про вскрытие трупа и говорить нечего — это запрещено, и все», — говорит Имран. Сам он закончил медицинский вуз в Ингушетии. «Декан нашего медфакультета был старой закалки. Он очень сильно выступал за введение вскрытия в обязательном порядке, обосновывая это тем, что много убийств скрывается. Хотя сам был ингуш».
Пандемия коронавируса подняла вопрос о необходимости вскрытий в исламской среде. В России вскрытие больных с подозрением на вирусную инфекцию с целью установления диагноза должно осуществляться в обязательном порядке, даже если родные или сам умерший обращались с требованием не проводить его по религиозным соображением (это прописано в приложении к приказу Министерства здравоохранения РФ от 6 июня 2013 г. N354н). Духовное управление мусульман России выпустило фетву (исламская правовая норма, выносится муфтиями, алимами или другими авторитетными среди мусульман людьми; носит разъяснительный характер — прим.ред.) о правилах похорон в условиях пандемии, в которой признается допустимым не только анатомическое исследование тела, но и похороны в гробу без омовения. Более того, фетва фактически разрешает кремацию тела, если она необходима.
На практике Духовное управление мусульман России не имеет власти над подобными региональными структурами и может только давать рекомендации. Муфтий Чечни Салах Межиев объявил, что хоронить умерших нужно с соблюдением канонов — омовением тела, молитвой и преданием земле. Заниматься похоронами должны только близкие усопшего, а на поминках нужно соблюдать дистанцию. Позже Межиев призвал женщин не посещать поминки, объяснив это беспокойством за их здоровье. По традиции, женщины на поминках собираются вместе в отдельной комнате и не приходят на кладбище.
После начала пандемии чеченское руководство взяло под контроль процесс непосредственно захоронения тела умершего от коронавируса: усопшего обрабатывают в морге, омывая тело с хлоркой, заворачивают в целлофан. Кладут тело в могилу люди в противочумных костюмах. Таким образом хоронят и тех, у кого коронавирус не подтвердили, но первичные признаки заражения были, и человек умер в больнице — это подтвердили сразу несколько собеседников, чьи родственники недавно скончались. Что касается умерших дома, то их никто специально не проверяет, вскрытия не проводятся даже в случае смерти с явными признаками инфекции.
«Я слышала, что вопрос обсуждался, но решили, что сто лет вскрытий у нас не делали и не стоит начинать», — рассказала одна из собеседниц oDR, работающая в местном Минздраве. В республике нет и достаточной базы для исследования тел — в Грозном работает всего один морг, куда привозят для экспертизы только трупы с явными признаками насильственной смерти.
Пир во время чумы
Первый подтвержденный диагноз covid-19 в Ингушетии поставили 3 апреля. А 11 апреля от коронавирусной инфекции умер муфтий Абдурахман Мартазанов. Незадолго до кончины он давал рекомендации по похоронам тел умерших во время пандемии — омывать в больнице, в специальных костюмах, не собираться на кладбище и не проводить массовые поминки. Муфтия похоронили в родовом селе с соблюдением им же озвученных правил. Он был одним из первых, кто умер от коронавируса. «После уже люди начали умирать постоянно, но я сомневаюсь, что всех хоронили по этим рекомендациям», — говорит журналистка из Ингушетии Изабелла Евлоева.
В середине мая мать Изабеллы была госпитализирована с подозрением на коронавирус. В больнице, где она проходит лечение, много людей с первичными признаками covid-19, но без установленного диагноза. Они тоже умирают — но от других причин: оторвавшегося тромба или остановки сердца. Независимо от причины смерти, всех, кто скончался в больнице, омывают с хлоркой в специальном помещении, кладут в целлофановый пакет и увозят на кладбище, не выдавая тело родным. «Вчера в инфекционке умерла женщина от тромба, и ее похоронили по такой закрытой методике. Но родные ее все равно сделали полноценный тезет, где не было ни масок, ни каких-то еще средств защиты. У умершей были признаки коронавируса, ее дочь была больна, но вылечилась, а теперь болеет снова. Сейчас она ходит среди тех, кто приходит приносить соболезнования. Поминки сейчас продолжаются, в Ингушетии тезет обычно длится три-семь дней. Мама говорит, что болеет уже вся их семья, и вот сейчас к ним приходят гости, заражаются и разносят болезнь», — рассказывает Изабелла.
Есть и несознательные, кто устраивает пир во время чумы — с раздачей мяса и трехдневным застольем
В Ингушетии, так же, как и в Чечне, много людей умирают дома, в процессе похорон особые правила не применяют. «Хоронят как обычно, но похороны не такие массовые. Недавно мой свекр ходил приносить соболезнования, его не пустили даже за ворота — поблагодарили и просили идти домой», — рассказывает Изабелла.
«В первое время в Назрановской районной больнице и Ингушской республиканской клинической больнице, которые отвели под covid-19, были выделены специальные места для омывания тел. Специально обученные врачи делали омывание по мусульманским канонам и выдавали тела родственникам в полиэтиленовом пакете. Похороны со стороны государства никто не регулирует — люди также собираются, приходят соболезновать. Если родственники сознательные, то они принимают соболезнования и быстро отправляют людей назад. Но есть и несознательные, кто устраивает пир во время чумы — с раздачей мяса и трехдневным застольем», — говорит Евлоева.
От чего умирают люди, которые болели дома, никто точно не скажет — в Ингушетии, как и в Чечне, вскрытие запрещено нормами ислама. Поставить диагноз «новая коронавирусная инфекция» в Ингушетии проблематично — врачи говорят о небольшом количестве тестов и даже запрете брать мазок без предписания Роспотребнадзора. Смерть вне больницы фиксирует участковый, мертвого омывают близкие родственники, читают над телом молитву, заворачивают в саван и везут на кладбище в тот же день. После организуется тезет, обязательная часть которого — раздать мясо тем, кто приходит в дом выразить соболезнования. На время тезета у семьи покойного открыта калитка двора и дверь в дом — чтобы любой мог принести соболезнования. На поминках может побывать несколько сотен человек. Поэтому тезет также был запрещен после начала пандемии, наравне с джума-намазом, зикром и свадьбой.
Зикр — мусульманский обряд суфиев, в котором участвуют мужчины, исполняющие религиозный танец — также стал подходящей средой для передачи вируса. Он совершается в небольшом помещении: температура там обычно поднимется, и влажный воздух способствует передаче инфекции. Зикр был одним из первых исламских обрядов, которые запретили и в Чечне, и в Ингушетии, но ингуши от зикра не отказались. Изабелла рассказывает, что зикры в Ингушетии совершались во время пандемии, по соцсетям даже распространялось аудио-сообщение, в котором утверждалось, что во время зикра вирус умирает из-за высокой температуры. «В первой волне зараженных было много представителей хаджи-мюридов (представители суфийского религиозного течения, которое распространено преимущественно в Чечне и Ингушетии — прим. ред.), которые не прислушались к рекомендациям и совершают зикры. И это никем не регулируется», — объясняет Евлоева.
Информация о проведении зикров есть и у правозащитного центра «Мемориал», который недавно провел мониторинг ситуации с коронавирусом в республиках Северного Кавказа. Также «Мемориалу» рассказали о массовых тезетах и о случаях, когда больные с явными признаками инфекции умирали дома. «По Ингушетии были случаи — человек в больнице, уже не жилец. Забирают его домой, он умирает дома. Есть все основания думать, что это коронавирус, но его отдают родственникам домой», — рассказал руководитель северокавказского направления «Мемориала» Олег Орлов.
Последние широкие похороны, о которых известно, прошли 15 мая — проститься с религиозным деятелем Ахмедом Султыговым пришли больше сотни человек. Все они — в основном пожилые мужчины — стояли вокруг тела плечом к плечу, лишь некоторые были в медицинских масках. МВД по Ингушетии не смогло прокомментировать контроль за соблюдением карантинных мер, сообщив, что это в компетенции правительства. Связаться с правительственной пресс-службой не удалось.
«Не прийти неприемлемо»
10 мая в одной из больниц Махачкалы у Магомеда (имя изменено) скончался тесть. После того, как у него был диагностирован коронавирус, он неделю пролежал под ИВЛ, но спасти его не удалось. Его тело Магомед и еще несколько близких родственников забрали в тот же день.
«Мы зашли в красную зону, там никого нет, кроме врачей. В комнате лежал труп тестя, завернутый в ткань и целлофановый пакет. Мы втроем перетащили его, вынесли во двор больницы, погрузили в машину. Никаких рекомендаций по похоронам нам не давали», — говорит Магомед.
Срезали с тестя целлофан, сняли ткань и омыли водой
Тело отвезли на машине в специальное место, где по нормам ислама омывают умерших от коронавируса: в нем две комнаты — для омовения мужчин и женщин. Открыли его при содействии муфтията. Омовение делают бесплатно.
«Там был человек в специальном костюме, перчатках и респираторе. Очков защитных на нем не было — так, говорит, ничего не видно и неудобно мыть. Срезали с тестя целлофан, сняли ткань и омыли водой. Помогал я и еще один сотрудник. На нем маска и перчатки были, я тоже надел маску и перчатки. После омовения завернули в саван, как положено. Потом завернули в одеяло и повезли домой. Одеяло снимают уже прямо перед похоронами», — объясняет Магомед.
Отказ от омовения, вскрытие или тем более кремация для дагестанцев неприемлемы. «У нас омывают всегда, это важное действие, даже сейчас. А муфтияты разные, не все пользуются авторитетом. Бывает, они глупость ляпнут, что теперь? Кремация — это что такое, культ индийский или тому подобное? Я не знаю, чтоб в истории ислама вообще кого-то кремировали. Предложение по кремации похоже на ересь. Про вскрытие я знаю только про одного человека, остальных не вскрывают, у нас это, мягко говоря, не приветствуется», — объясняет Магомед.
Обычно тело везут сразу на кладбище, но тестя Магомеда привезли сначала в его дом — ждали, когда сын прилетит из Москвы, чтобы проститься с отцом. В дом тело не заносили — труп лежал во дворе. Близкие родственники приходили прощаться с умершим и приносили соболезнования.
«Там в основном собрались самые близкие — жена моя, ее брат, мой отец и мать, жена умершего. Мы старались дистанцию выдерживать, мы же знаем, что он болел дома, с ним болела и жена, и сын. Но они в легкой форме перенесли. Понимаем, что они заразные, но нет возможности не присутствовать в такой ситуации, мы не можем оставить их одних. Сыну его я сказал, чтоб надел маску, теще не стал говорить — она не в том состоянии была», — вспоминает Магомед.
На следующий день приехала дочь умершего из Орловской области, и тело тестя повезли хоронить в родовое селение в горах. Поехал Магомед и ближайшие родственники умершего. По дороге было несколько полицейских постов, но пропустили без проблем. «Сейчас везде стоят полицейские, но когда объясняешь, что ты хоронить едешь, то пропускают. Какие могут быть пропуска? Тут и по морде можно получить от человека, который едет на похороны или тело омывать. Полиция-то местная, они делают все адекватно нашим дагестанским понятиям».
Контроль между районами и населенными пунктами в Дагестане сейчас усилен. Несколько собеседников подтвердили, что полиция регулярно останавливает водителей и «может развернуть». Но похороны — особая ситуация, и машины, везущие покойника и сопровождающие его, пропускают без проблем, что также подтвердили несколько собеседников.
На похоронах, по словам Магомеда, было немного народу — около 12 человек: «родные братья или племянники, близкий круг». «Там, правда, дождливо было, я вот промок, ноги замочил», — вспоминает Магомед. Через два дня после похорон у него и у его жены поднялась температура.
«Так-то понятно нам, что это коронавирус, сомнений нет. Хотим на КТ поехать. В больнице мы уже были, но нам сказали, что показатели хорошие, ложиться не надо. Зачем лезть в очаг инфекции», — рассуждает Магомед.
Он прекрасно понимает, что контакт с телом умершего от коронавируса опасен, что заразиться можно во время тезета, но выбора, как говорит он сам, у дагестанцев просто нет. К тому же крупные тезеты, по словам Магомеда, сейчас не проводят. Его родственники даже не оставляли открытой калитку, как это принято делать. Выразить соболезнования пришел только «узкий круг». «У покойного было четыре брата, три сестры, у них мужья и жены. Приходил один из его братьев, который до этого переболел. Сестра его приходила с мужем, муж болен сейчас, но в стороне стоял и не подпускал к себе никого, потому что сознательный», — говорит Магомед.
«У меня, может, и нет большого желания лезть на передовую, но я не хотел оставлять омовение его детям. Омывать мертвого — не самая приятная процедура. Изначально я не хотел пускать жену на прощание, но она сказала, что пешком к матери пойдет, если не возьму. Сестра ее в России то же самое сказала. Понимаешь, это невообразимо для дагестанца — не прийти на похороны. Я просто для себя не могу принять это. У нас по традиции так бывает — в селе если делают кому-то операцию, то половина его рода сидит на улице у больницы, бывает до 50 человек. А тут человек умер. Не прийти неприемлемо».
Смертность
Я работала над этим текстом несколько недель. За это время ситуация в регионе изменилась в худшую сторону. По официальной статистике, только с 21 по 22 мая в Дагестане от covid-19 умерли 24 человека, хотя за весь период от него скончались 65 человек. К 26 мая умерших стало почти вдвое больше — 118 человек. Многие собеседники, которые помогали собирать информацию, сейчас тоже больны. Близкий мне человек ставит себе капельницы самостоятельно дома в Грозном. В Дагестане удалось привлечь к проблеме внимание Владимира Путина — туда выезжают бригады МЧС и врачи из других регионов.
В Чечне ситуация хуже. Там группа врачей, которая заявила о плохом оснащении больницы, вызвала на себя гнев Рамзана Кадырова — глава республики потребовал «уволить провокаторов», хотя они потом принесли публичные извинения по телевизору. А на днях стало известно, что самого Кадырова увезли спецбортом на лечение в Москву. Люди продолжают умирать от двусторонней пневмонии — сотни погибших от нее не входят в статистику смертности от коронавируса.
