Хотя коронавирус и вызванный им экономический кризис повлекли за собой очень серьезные последствия и стали ударом по стабильности, в мире есть и другие события. Рассмотрим интересный проект эстонского предприятия Milrem Robotics в сотрудничестве с шведским филиалом Sinrob Technologies AB и другими европейскими оборонными предприятиями.
Он был представлен как «самая современная в мире роботизированная боевая единица». Речь идет о легкой гусеничной бронетехнике с гибридным двигателем, которая может выполнять целый ряд задач на поле боя: огневая поддержка, артиллерийский удар, инженерное дело, ПВО…
Проект основан на уже существующем наземном дроне того же предприятия THeMIS. Тот находится в полностью работоспособном состоянии, но отличается намного более скромными размерами. Его задачи сводятся к роли легкого транспортника и обеспечению огневой поддержки войск на фронте. Главный интерес такой роботизированной машины в том, что она может быть легче и дешевле пилотируемой бронетехники с сопоставимыми возможностями (нет нужды в защищенном отсеке для людей, а также в подготовке экипажа и выплате ему зарплаты). К тому же, ей неведом страх, и ей гораздо легче пожертвовать.
Проект Type-X RCV получает финансовую поддержку Европейской комиссии в рамках программы-предвестницы Европейского оборонного фонда. Стоит отметить, что американцы и китайцы уже активно ведут работу в этом направлении, тогда как американский военный бюджет отличается колоссальными размерами, а китайский растет, несмотря на коронавирус. У европейцев тоже есть причины проявить к этому интерес, тем более что их оборонные инвестиции ощутимо меньше.
К тому же, есть как минимум одна европейская страна, которая очень активно работает в этом направлении.
«После нашего успеха с THeMIS, который оказывает логистическую поддержку пехотным подразделениям, мы задумались о том, как обеспечить поддержку механизированным группам. У нас возникла мысль о том, как обеспечить поддержку танкам и БТР по итогам бесед с потенциальными клиентами. Один из них — я не могу его назвать — проявил определенный интерес, что позволило нам запустить настоящую программу разработки два года назад», — говорит президент Milrem Robotics Кулдар Ваарси. Интересно, кто же стал этим загадочным клиентом…
В любом случае, с европейской точки зрения разработка подобного проекта выглядит рациональным решением с учетом ухудшения обстановки в стратегическом плане. То же самое можно сказать о позиции США в том, что касается сохранения оборонных расходов при их переориентации на Дальний Восток: разве им не нужно защищать свою империю от новой сверхдержавы? Для китайцев этот шаг также выглядит оправданным: разве столь экономически сильной стране не нужна подобающая армия? Все это, конечно, поднимает вопрос о том, куда все это нас приведет…
Военная робототехника
THeMIS и Type-X RCV не являются роботами в буквальном смысле этого слова. В первом случае речь идет о танке, который управляется оператором-человеком и не обладает собственным интеллектом. В некотором роде, это радиоуправляемый военный манипулятор. Вторая машина, как сообщается, должна управляться одновременно искусственным интеллектом и оператором, а также обладать «набором интеллектуальных функций», которые должны обеспечить ее автономность.
Таким образом, в сфере бортового интеллекта ситуация меняется. Type-X RCV не просто будет обладать существенными возможностями в этой сфере (промежуточное звено между манипулятором и настоящим роботом, а не управляемый исключительно человеком дрон): его будет достаточно просто модернизировать, чтобы еще больше расширить эти возможности. Можно установить более мощные процессоры и продвинутое ПО, не трогая двигатель, обшивку, конструкцию, гусеницы и оружие. Все это позволит ощутимо уменьшить затраты. Учитывая, что армии обычно держат на вооружении бронетехнику в течение 30 лет, каким уровнем интеллекта и автономии будут обладать модернизированные Type-X RCV через 2-3 десятилетия (или даже раньше)?
Некоторые области применения военной робототехники ограничены энергетической автономией. Поэтому шагающие роботы Boston Dynamics, конечно, производят большое впечатление, но практически не приспособлены к боевым условиям, поскольку не могут быть одновременно незаметными и обладать большой автономностью. Приходится выбирать что-то одно: либо они работают от аккумулятора и могут продержаться не больше часа, либо на них устанавливается слышный издалека двигатель. Американская морская пехота потеряла интерес к этим роботам, когда стало ясно, что решения проблемы не видно.
Как легко догадаться, находящаяся вблизи от противника группа солдат совершенно не заинтересована в том, чтобы ее сопровождала гудящая, как газонокосилка, машина. Сегодня ничто еще не в силах заменить обычного пехотинца: причина тому даже не людской интеллект, а возможности человеческого тела, которое вполне может обеспечить скрытное перемещение в течение десяти часов.
— дешевле, поскольку обладает меньшими размерами при эквивалентной мощи,
— дешевле в обслуживании, поскольку ей не требуется частое использование для тренировок солдат.
— незаметнее из-за размера,
— потенциально обладает более быстрой реакцией (в зависимости от процессорных мощностей),
— может использоваться для более широкого спектра операций, в том числе самоубийственных.
Что может помешать ей в конечном итоге заменить пилотируемую технику?
Единственный, одновременно культурный и политический фактор: наше нежелание предоставить машине право открыть огонь, взять на себя инициативу, убивать. То есть наш страх перед машинами-убийцами.
Продержится ли этот запрет? Не исключено. Некоторые запреты нарушаются лишь в исключительных случаях: например, каннибализм остается редкостью даже в периоды голода. Как бы то ни было, с точностью ничего утверждать нельзя. Единственный способ оценить силу запрета — рассмотреть ситуацию, когда возникает настойчивое стремление нарушить его, но в нашем случае ничего подобного еще не было.
Тем не менее ситуация должна уже скоро проясниться. И если запрет падет, то часть вооруженных сил (за исключением пехоты) может быть заменена роботами.
Человеческая пехота и роботизированная бронетехника
Как бы выглядел мир, в котором целые боевые подразделения состояли исключительно из роботов (разумеется, при поддержке инженеров и технического персонала для обеспечения, разработки, производства и обслуживания)? Сложно сказать, но я могу представить три момента:
1. Это может усилить преимущество наиболее развитых в техническом плане сторон: у обладающей роботами армии будет превосходство над состоящими исключительно из людей вооруженными силами. Все это, конечно, не отменяет факта, что пехота останется необходимой для удержания городов, и что оккупацией не завоевать сердца людей. Это будет означать усиление существующих тенденций, в связи с которыми военное превосходство развитого мира позволяет проводить операции на любой территории, где нет ядерного зонтика (Ирак в 2003 году, Афганистан с 2001 года), но не отменяет его полного бессилия во время оккупаций и противодействия повстанческим силам.
2. Стремление вырваться из затяжной ситуации с помощью более жесткого применения силы может получить подкрепление. Строптивый город действительно можно «успокоить» (существенно) повысив градус насилия. Именно так американцы подчинили Фаллуджу в 2004 году, а россияне — Грозный в 2000 году, израильтяне «утихомиривают» Газу, а сирийцы вернули Алеппо. Помешать применению подобной тактики могут политические факторы, неприятие массовой гибели мирного населения, то есть военных преступлений. Но роботов это совершенно не волнует, а разобраться с городом куда проще может артиллерия и бронетехника: много пехоты здесь не требуется. Если пехота напрямую не участвует в операции, бронетехника состоит из роботов, а технический персонал находится слишком далеко, чтобы взглянуть в лицо мирному населению, психологический барьер перед экстремальным насилием в отношении мирного населения может упасть.
3. Диктаторский режим сможет обойтись без приближенной гвардии или, скорее, той ее части, которая занимается кровавыми репрессиями. Ее роль смогут сыграть инженеры и техники, люди, которые не смотрят насилию в лицо. Когда китайское правительство убило несколько тысяч человек во время восстания на площади Тяньаньмэнь в 1989 году, а узбекские власти ликвидировали около тысячи демонстрантов в Андижане в 2005 году, в ход шли обычные солдаты и танки. Их нежелание стрелять по безоружным согражданам удалось преодолеть тем или иным путем. Классический способ достижения этой цели в диктатуре — формирование приближенной гвардии, которая отличается несравненной (идеологической, этнической, религиозной) верностью власти и готова применять силу против сограждан. Роботы же по определению послушны и безжалостны. Разогнать демонстрацию с помощью легкой бронетехники с автоматическим оружием будет намного проще. В этом случае обслуживающий технику людской персонал вновь не будет смотреть жертвам в лицо, что снизит психологический барьер для насилия.
«Поразительно наблюдать за тем, как специалисты из Эрншельдсвика и Таллина работают вместе и дополняют друг друга, создавая нечто столь инновационное», — говорит Кулдар Ваарси.
Все это будет послезавтра. Которое наступит быстрее, чем мы думаем. Еще остается время, чтобы американцы, китайцы, европейцы, россияне и прочие договорились о нормах поведения или даже запрете определенных форм боевых роботов, начиная с какого-то уровня их автономии. Все-таки нам (за вычетом Северной Кореи) уже удалось договориться о запрете химического оружия, который в целом все же соблюдается (пусть и неидеально).
Медлить в любом случае не стоит.
