В начале XX века финны несколько раз шли в атаку, начиная войну против российских большевиков. Эти войны можно назвать и «скандинавскими», ведь в них участвовали сотни шведских и датских добровольцев. Датчан было даже больше. Тем не менее вы, вероятно, никогда не слышали об этих войнах — и не случайно.
Политизированная тишина вокруг некоторых эпизодов истории — основа официальной культуры памяти в Финляндии.
И «братские войны» 1918-1922 годов не стали исключением.
Активное участие в них шведов — одна из множества неожиданностей, с которыми мы сталкиваемся в посвященной этим войнам книге «Дикий восток» (Villi itä), написанной выдающимися финскими историками Аапо Роселиусом (Aapo Roselius) и Оулой Сильвеннойненом (Oula Silvennoinen). Книга заполняет зияющую пустоту в современной истории Скандинавии.
«„Братские войны" никогда раньше не изучались в европейском контексте, и особенно мало внимания уделялось участию в них такого количества шведских и датских добровольцев», — говорит Сильвеннойнен, доцент-историк Хельсинкского университета.
В Швеции о «Братских войнах» 1918-1922 годов тоже знают очень мало. О них даже не упоминается в Национальной энциклопедии. Да и в Финляндии о них мало известно.
«Большинство финнов знают только то, что „братские войны" были, — и на этом все», — говорит Сильвеннойнен. Об их ходе общественности почти ничего не известно.
«Братские войны» начались на фоне Первой мировой войны и большевистского переворота в России. Российское Великое княжество Финляндское в 1917 году обрело независимость. С января по май 1918 года в стране бушевала гражданская война между белыми и социалистами-красными.
Правые зачитывались составленным в XIX веке националистическим эпосом «Калевала». Благодаря этим сказаниям о древних героях родилась мечта об огромной Великой Финляндии — и планы по завоеванию земель на востоке.
«„Братские войны" уходят корнями в финскую военную истерию и культуру войны», — говорит Аапо Роселиус, доктор философских наук и историк Хельсинкского университета.
Возникновение независимой Финляндии сопровождалось милитаризацией финского общества.
«Прославлялись битвы и смерть. Финляндия должна была расти и становиться могущественной. Так возникла идея о Великой Финляндии».
Финская идея пойти войной на восток и напасть на большевиков нашла мощный отклик в Швеции. Финскую гражданскую войну и «братские войны» можно назвать рождением современного шведского правого экстремизма. Но идея о Великой Финляндии в то же время была связана и с проблемами для шведов, ведь будущие финские границы расширились бы не только в сторону завоеванных российских территорий. Великая Финляндия также хотела присоединить к себе финноязычные районы Северной Швеции и Норвегии, Эстонию и даже Венгрию.
«Наиболее грандиозные планы по созданию Великой Финляндии часто озвучивались по вечерам за столом в ресторане», — рассказывает Роселиус. Сторонники этой идеи считали, что все финно-угорские народы должны быть собраны под крылом великой финской державы.
В марте 1918 года, в самый разгар жестокой финской гражданской войны, Финляндия сформировала корпуса добровольцев, которые атаковали Россию («Экспедиция в Беломорскую Карелию»). Цель заключалась в завоевании территорий вплоть до Белого моря. Эти районы Карелии никогда раньше, даже во времена шведского великодержавия, не принадлежали Финляндии. Однако Финляндия считала, что финны и карелы — родственные, или «братские», народы. Отсюда и пошло название «братские войны» (Heimosodat). Считалось, что карелы сами жаждали попасть под власть финнов.
Зато в ноябре 1918 года Финляндия обратила свой взор на Эстонию, чья освободительная война против России также стала частью «братских войн». Финляндия сформировала добровольческие войска, насчитывающие 4 тысячи человек. Их доставили в Эстонию, которая, как утверждалось, хотела вступить в союз с Великой Финляндией.
Именно во время этих финских наступательных операций в рамках «братских войн» на сцену вышли первые крупные добровольческие войска, состоявшие из шведов. Одного из ведущих шведских офицеров и правых экстремистов звали Мартин Экстрём (Martin Ekström, 1887-1954). Его имя хорошо известно исследователям нацизма. В 1930-х годах он возглавил шведскую нацистскую партию Национал-социалистический блок. Но в 1918 году нацизма еще не существовало. Финляндия сделала Экстрёма командиром, и он повел своих людей на фронт.
«Мартин Экстрём стал командующим финского добровольческого корпуса, — рассказывает Роселиус. — Изучая источники времен „братских войн", я часто вижу, что шведы занимали высокие позиции».
По словам Роселиуса, Экстрём был личностью необычной.
«Он наслаждался хаосом. Он прибывал со своими шведскими солдатами на место действий и сразу шел в атаку. Похоже, никто из финского военного руководства не знал, что он делает. Когда война хорошо организована, такое поведение военного лидера просто немыслимо. Тут нужна хаотическая обстановка. Но Экстрёма превозносили как героя, и в Финляндии он прославился даже больше, чем в Швеции».
Другим шведским командиром во время «братских войн» был Карл Мутандер (Carl Mothander,1886-1965). Изначально Мутандер изучал юриспруденцию в Упсале. В 1918 году он встретился с Густавом Маннергеймом.
«Мутандеру удалось заинтересовать Маннергейма, ему дали звание майора, и было сформировано боевое соединение из шведских добровольцев. После «братских войн» он обзавелся имением в Эстонии и стал соседом командира датских добровольцев — офицера Рихарда Густава Боргелина (Richard Gustav Borgelin).
А вот с соотечественником Мартином Экстрёмом Мутандер, похоже, соперничал. «Экстрём терпеть не мог Мутандера и называл его солдат „шведскими отбросами"».
Для «братских войн» были характерны массовые казни, пьянство и военные преступления. Шведы в этих безобразиях активно участвовали.
«Эти военные действия были совершенно хаотичны, контроля не было никакого, — рассказывает Роселиус. — Воюющих патологически опьяняла война, атмосфера царила самая мрачная. Корпуса добровольцев постоянно прибегали к традиционным для финской гражданской войны массовым казням. Например, захватив в 1919 году Нарву, они начали „чистить город". Финны выстраивали военнопленных вдоль стен и расстреливали. Кроме того, в тот раз они чуть не захватили командующего Красной Армией Троцкого, но ему удалось улизнуть».
«Братские войны» продолжились так называемой Аунусской экспедицией, которая вылилась в финскую оккупацию карельского Поросозера. В 1920 году Финляндия заключила мир с Россией. Тартуский мир стал успехом Финляндии, потому что в результате нескольких наступательных операций ей удалось захватить Петсамо (Печенгу) на побережье Северного Ледовитого океана.
Тем не менее финские крайне правые все равно называли этот мир «постыдным», и их усилиями «братские войны» продолжились: Финляндия снова и снова атаковала Карелию и Ингерманландию, и лишь в 1922 году у нее перестало хватать на это сил — по крайней мере временно.
Летом 1941 года вновь наступила очередь Финляндии вести наступление на восток, на этот раз в союзе с непобедимой нацистской Германией. Ветеран «братских войн» генерал Пааво Талвела (Paavo Talvela) еще весной заявил, что «на победу немцам потребуется две недели после вторжения. Нет никаких сомнений, что Финляндия может поучаствовать в этом приключении». В результате в 1941 году началась «война на уничтожение», во время которой жизни людей, военные законы и конвенции не ставились ни во что. Мечта о Великой Финляндии воплотилась в жизнь, когда страна «оси» Финляндия захватила «пространство для жизни» на востоке. В 1941 году Маннергейм сказал: «Карелия восстает. Ее батальоны присоединяются к нашим марширующим рядам. Свободная Карелия и Великая Финляндия поднимаются перед нашими взорами из водоворота всемирно-исторических событий!»
Это прозвучало, словно прилетевшее из прошлого эхо «братских войн».
Но силы союзников победили братьев по оружию Гитлера и Маннергейма. «Братские войны» превратились в щекотливый и неприятный момент, который отправили в избирательное, хорошо спланированное и политизированное забвение, после Второй мировой войны ставшее очень характерным для финского подхода к истории.
Наконец, через сотню лет, «Братским войнам» уделено заслуженное внимание в книге Сильвеннойнена и Роселиуса. Политизированное замалчивание финской истории XX века продолжается и сейчас (как и современной России, Финляндии трудно подходить к этому вопросу научно). Но благодаря таким мужественным историкам, как Сильвеннойнен и Роселиус, в темноте забрезжил луч света.
Хенрик Арнстад изучает финскую историю XX века, уделяя особое внимание ее связи со шведской внешней политикой.
