Балканы издавна считаются геополитической «линией разрыва». Именно там началась Первая мировая война. Ситуация с Югославией в апреле 1941 года ускорила войну СССР с Германией. Толчком к холодной войне стала доктрина Трумэна марта 1947 года, предполагавшая американскую помощь Греции и Турции. В период конфликтов в бывшей Югославии в 1990-х годах многие опасались возвращения к Первой мировой войне, а затем и холодной войне в свете российского решения поддержать Сербию. Сегодня Балканы называются Юго-Восточной Европой и, судя по всему, идут по пути интеграции в ЕС и НАТО. Как бы то ни было, регион считается «мягким подбрюшьем» Запада и во многом отличается от настроенного бороться с российской угрозой прибалтийского севера. Но что представляет собой российская угроза для юго-восточного фланга, которую рассматривает Димитар Бечев в работе «Россия в Юго-Восточной Европе»?
Довольно часто специалисты озвучивают геополитические (стремление России получить выход в Средиземное море) и геокультурные инварианты (Москва — Третий Рим, братство славянских и православных народов), а также исторические факторы (российская поддержка формирования Болгарии в XIX веке и Сербии в 1914 году). Димитар Бечев сомневается относительно такой общей интерпретации. По его мнению, отношения России с юго-востоком Европы (в том числе Турцией) объясняются оппортунизмом, беззастенчивым прагматизмом и игрой интересов. Он видит в этом не большую российскую стратегию, а умение Москвы умело разыгрывать карты (несмотря на то, что у нее мало козырей) и пользоваться слабостями Европы, будь то застой в политике расширения, кризис либерализма, новые авторитарные тенденции, греческий кризис и напряженность между Турцией и ЕС.
Давление
Во время войны в бывшей Югославии российское руководство не было безоговорочно на стороне Милошевича, а «российско-сербское товарищество» не следует преувеличивать. Тем не менее во время кризиса в Косове руководство попыталось показать, что Россия может вновь играть роль независимого полюса силы. Непреклонность сербов все же стала для него препятствием, и ему пришлось в итоге надавить на Белград, чтобы положить конец натовской операции в 1999 году. Балканские кризисы указали на пределы российских возможностей, но Москве не понравилось, что ее не раз ставили перед свершившимся фактом, в частности в том, что касалось независимости Косова.
В 2000-х годах Россия и Сербия переосмыслили свои отношения. Сербия, как и ее соседи по бывшей Югославии, пытается разыгрывать российскую карту против европейцев и привлечь российские инвестиции, не возвращая при этом Москве накопившиеся долги. Параллельно с этим Сербия и Черногория стремятся вступить в Евросоюз, который уже принял Хорватию. В 2017 году Черногория вступила в НАТО (Хорватия и Албания сделали это еще в 2009 году), несмотря на противодействие России. Автор видит в такой противоречивой политике наследие Тито, который умело лавировал между Западом и СССР. Сербия заявила о нейтралитете в 2007 году, но обнаружила, что Россия уже не так враждебно относится к независимости Косова с тех пор, как поддержала независимость Абхазии и Южной Осетии после войны в Грузии в 2008 году. Усиление напряженности после украинского кризиса в 2014 году обострило дилеммы. Сербия, Македония и Босния отказались поддержать санкции ЕС, но Запад пользуется российской угрозой, чтобы привлечь сраны региона на свою сторону.
В Болгарии Россия смогла воспользоваться традиционно хорошим отношением к себе, соперничеством в политике и коррумпированностью элиты, но все же отказалась от проекта газопровода «Южный поток». По ее мнению, она сделала слишком много уступок и вскоре поняла, что София действует как «вассал Запада». Что касается Румынии, то она давно опасается российских действий в соседней Молдавии. В конечном итоге София и Бухарест являются членами ЕС и НАТО, которая закрепляется на берегах Черного моря.
Уязвимость
Наконец, Греция и Кипр заигрывают с Россией с 1990-х годов не столько из-за исторических чувств, сколько в силу стратегических и торговых интересов. Россия выглядела как источник поддержки против Турции. Она могла сделать Грецию партнером в строительстве энергетической инфраструктуры и помочь ей финансированием в условиях долговой нагрузки и политики ЕС. Москва превратила Кипр в непрозрачную финансовую площадку. Но хотя Афины и Никосия выступают за пророссийскую политику на внутриевропейских переговорах, Россия практически никак не помогает им, когда они договариваются о чем-то с европейскими партнерами.
Несмотря на зависимость региона от российского газа, Россия не обладает такими же средствами экономического и финансового влияния, как Европейский союз, и не может предложить привлекательную модель. Как бы то ни было, она хорошо умеет пользоваться политическими проблемами и коррупцией благодаря СМИ и множеству местных «сообщников» во всех областях. Российская угроза пропорциональна европейскому кризису. В работе подчеркивается последняя из трех интерпретаций российской и советской внешней политики (наступательная, оборонительная, оппортунистическая) при том, что «жесткое» крыло Запада и России делает упор на первых двух. Поэтому беспокойство должна вызывать в первую очередь наша собственная слабость, которая создает условия для российского оппортунизма, а не рассуждения о возвращении холодной войны.
Пьер Гроссе (Pierre Grosser), преподаватель международных отношений в Парижском институте политических исследований
