Когда Ху Сицзинь пишет в Твиттере, его читает целый мир. Хотя когда он пишет в этой социальной сети, он производит впечатление подстрекателя, которого не следует воспринимать всерьез: «Если Индия не выполнит консенсусное соглашение из пяти пунктов, Китай изготовится к мощному удару по индийским войскам», — пригрозил Ху недавно. К этой своей строчке он добавил видео, на котором взлетает на воздух подорванный противником боевой танк. Видео набрало больше 100 тыс. просмотров. Твит набрал 1400 комментариев. При этом у Ху Сицзиня больше 400 тыс. подписчиков, а в социальной сети Weibo, китайском аналоге Твиттера, — почти 20 миллионов. В своих каналах он, главным образом, выступает против «плутократического государства под названием США».
Но в том-то и дело, что Ху — не обычный провокатор. Он — главный редактор ежедневной газеты Global Times и, пожалуй, самый известный китайский журналист. Издание Global Times пишет о мировых событиях с китайской точки зрения. Будучи почти единственным китайским государственным СМИ, Global Times регулярно удается стать темой и источником цитат для репортажей международных СМИ.
Ху также является моим бывшим шефом. Работая над этой статьей-портретом, я еще раз с ним поговорила. Я хотела уяснить для себя еще раз — что же он за человек, этот главный редактор, который откровенно, даже грубо делится с миром своим мнением, и тем самым привлекает к себе больше внимания, чем любой другой журналист в Китае?
Ху любит рассказывать о себе в третьем лице — он называет себя «Лао Ху», мудрый старина Ху. Префикс «Лао» перед именем — это уважительное обращение в Китае. Такое обращение к самому себе — свидетельство большой самоуверенности. Однажды в одной онлайн-передаче Ху сказал: «Один- единственный твит, подписанный ‘Лао Ху', уже неоднократно посылал в нокдаун акции компании Boeing».
В этом году Ху исполнилось 60 лет. Обычно в Китае в 60 лет уходят на пенсию. Ху не может себе такого представить. Потому что «Лао Ху» — своего рода культовая фигура в Китае. И уж точно он культовая фигура для внешней аудитории — тех иностранцев, которые изучают Китай. Пусть даже в их репортажах он чаще всего — антигерой. Global Times — его детище, его сцена, которую он не может покинуть. Да и возраст Ху заметен только по мимическим морщинкам на лице — они выделяются резче, когда он смеется. А вот волосы у Ху пока что темные и все такие же длинные, как раньше. Все с той же челкой, как на его снимках в молодости. Прическа в стиле Beatles. В интернете люди гадают, не парик ли это.
Ху с 1997 года работает в Global Times, а c 2005 года является главным редактором. В 2009-м году он запустил англоязычную версию газеты и сразу возглавил ее. Его жанр — это аналитика, он пишет исключительно комментарии. Иметь обо всем свое мнение — приятная, но очень затратная по времени редакционная обязанность. Я лишь изредка встречала Ху в редакции, но когда я пробегала мимо него в коридоре, он улыбался мне и приветствовал кивком головы. Его кабинет чаще всего пустовал, на его письменном столе лежал тонкий слой пыли. Кабинет — небольшая светлая студия, с разметкой на полу и вешалкой для одежды с яркими рубашками. Ху дает комментарии не только в газете и социальных сетях, но и на видео-платформах. А рубашки эти он надевал для своей передачи «Говорит Ху» (Hu Says) на Youtube.
Когда Ху говорит на камеру, он напряженно сдвигает брови, его зрачки сужаются. Он любит использовать образные выражения — например, «удушить до смерти». И он краток. Я старалась не читать статьи Ху, потому что они мне напоминали, что я работаю на пропагандистскую газету в несвободной стране. В то же время я знала — поскольку Ху представлял самую жесткую из возможных внешнеполитических линий, во внутренней политике газета могла позволить себе некоторую свободу. Я имела возможность писать в этом пекинском издании о действительно важных для Китая общественных темах: об ЛГБТ в Китае, о сексуальных домогательствах к китайским женщинам или о том, как много молодых китаянок и китайцев травмируют себя во время подготовки к очень жестким вступительным экзаменам в университеты.
Такая, пусть мягкая, критика реальных проблем китайской жизни была возможна в Global Times, а вот в других государственных СМИ про ЛГБТ вы редко что-нибудь прочтете.
В американских СМИ Ху подвергают насмешкам как партийного журналиста, имитирующего подлинное возмущение, но сотрудники самого главного редактора всегда относились к нему с глубоким уважением. Мы называли его директором, «Ху Чжу». На праздновании нового года в прошлом году он выступил с обращением к коллективу, монолог длился почти час. Он перечислял успехи Global Times, поздравлял всю редакцию, а заодно чуть-чуть — и себя самого. Он говорил по-китайски без бумажки, был в хорошем настроении, потешался над своим плохим английским, а также сиял своей широкой улыбкой. Ху был в приподнятом настроении, идеальном для вечеринки. Он достал портмоне и разыграл среди сотрудников 800 юаней (где-то 100 швейцарских франков на наши деньги), а потом для всех были угощения — торты и пицца.Боевитый журналист, Ху хочет порой и нравиться людям тоже.
Ху сам себя не считает военным пропагандистом или тем паче агрессором. Если верить его самооценке, он — всего лишь человек, который выполняет свой долг перед своей страной. Он говорит: «В первую очередь я журналист». И все-таки борьба и война всегда играли большую роль в его жизни. Ху был инструктором в Народно-освободительной армии Китая, прежде чем начал изучать русский язык в Пекине. Затем он начал писать для партийной газеты People's Daily в качестве корреспондента (он освещал боснийскую войну). В его Твиттер-профиле можно увидеть его фотографию тех времен. А во время его поздравления редакции с новым годом на экране показывали видео, как Global Times с танками и бомбами, ведя беспрерывный огонь, смертным боем бьется за Китай.
Известность Ху как журналиста поддерживается благодаря конфликтам Китая с внешним миром, а также твитам Трампа, для борьбы с которыми Ху всегда придумывает что-то боевитое. Ху — стратег, и для победы ему нужны внимание читателей, количество просмотров, а то и просто «клики». То, что для многих на Западе образ Китая из-за провокаций господина Ху только ухудшается, для него неважно. «Вы можете не любить Китай, но вы должны уважать Китай», — говорит он.
В итоге Ху ведет себя как солдат от журналистики, у которого слова — это оружие. Его роль заключается в том, чтобы защитить Китай от внешних нападок. «Майк Помпео, Марко Рубио, Дональд Трамп. Они все оскорбляют Китай», — говорит он. «И если я покажу себя как кроткий и мягкий интеллигент, они постараются воспользоваться этим. Если я попробую показать мягкотелость и доброту в Твиттере, это ничего не принесет».
Поэтому тексты в Global Times отличаются от текстов других государственных СМИ. Если статьи в газете People's Daily или новостном агентстве «Синьхуа» изобилуют лишенными смысла, пространными формулировками, то статьи, опубликованные в Global Times, — другие. Они прямолинейные, драматические и таким образом более интересные. И более агрессивные в том, что касается внешней политики. Мария Репникова — профессор глобальной коммуникации в университете штата Джорджия в США. На протяжении многих лет она занималась исследованием взаимоотношений между СМИ и политикой в Китае, она пообщалась с сотнями китайских журналистов. Она говорит: «Global Times играет с обликом агрессивного Китая, которого многие боятся».
Репникова отмечает, что эта игра опасна. Потому что картина мира, которую передает Global Times, зачастую утрирована и намного более радикальна, чем реальность. Global Times — это в первую очередь не рупор партии, как наивно думают на Западе, говорит Репникова. Это в первую очередь очень ориентированная на рынок газета.
Атмосфера в редакции Global Times не всегда была такой хорошей, как на новогоднем праздновании. Однажды я увидела на столе одного китайского коллеги роман «1984» Джорджа Оруэлла. Он признался мне, что уже второй раз перечитывает эту книгу. «Каждый день, когда я иду в офис, у меня впечатление, что я вхожу в Министерство правды из этого романа». Я не стала продолжать эту тему, но, думаю, я поняла, что он имел в виду. Вот вам пример. Я тогда как раз заканчивала статью о роли Китая в глобальной политике в сфере здравоохранения. В ней я цитировала высокопоставленных чиновников, которые сказали мне, что регистрация новых лекарственных препаратов для выхода на рынок в Китае длится слишком долго. Моя коллега, которая редактировала текст, посоветовала мне сформулировать этот абзац в более позитивном ключе: мол, Китай работает над тем, чтобы ускорить процесс регистрации лекарственных препаратов. Я поняла: сейчас со мной говорило само Министерство правды Оруэлла.
Ху, как главный редактор, напротив, может обращаться к темам, которые в Китае затрагивать не рекомендовано — например, он написал статью на 30-летие демократического движения на площади Тяньаньмэнь, отмечавшееся во всем мире в прошлом году. Его комментарий на эту тему хотя и недолго пробыл на сайте, но все же там появился, и за короткое время его, вероятно, прочитали миллионы. Будучи в 1989-м году студентом, Ху сам присутствовал на протестах 1989-го года, но он не любит вспоминать детали тех событий. Он говорит, что студенты были наивные и импульсивные. К счастью, Дэн Сяопин «взял ситуацию под контроль». Последовавший затем подъем Китая доказывает: подавление протестов было правильным решением. То, что сотни, а возможно, и тысячи не подчинившихся силам порядка студентов были убиты армией, — все это он оставляет за скобками.
Его комментарий о протестах был осознанной провокацией. Он говорит, что, как старый член партии, он знает «правильную» позицию и знает, как лучше всего освещать ту или иную тему. Он надеется, что таким образом удастся расширить пространство для дебатов в Китае и уменьшить территорию «запретных тем». А это и есть его цель как журналиста. Периодически Ху идет на риск, но он не является при этом по-настоящему критическим журналистом или, не дай Бог, управляемым из-за рубежа пропагандистом.
Просто Ху сделал позицию партии своей собственной позицией.
Для журналистов в Китае, которые не следуют курсу Ху, работа стала тяжелее после прихода к власти Си Цзиньпина в 2012 году. В Global Times я это почувствовала. Все чаще мне приходилось отклонять требования редакторов, чтобы я написала что-то на интересующую их пропагандистскую тему, — например, о том, как нормально и даже счастливо живет мусульманское меньшинство в Пекине. Рубрика местных новостей, которая долгое время считалась той частью газеты, где позволены самые смелые репортажами, была ужата в объеме. Я уволилась. Многие китайские коллеги еще раньше ушли в другие сферы. Журналистикой в Китае занимаются чаще всего те, кто молод и наивен.
Зато «Лао Ху», это великое исключение по имени «старина Ху», продолжает работать и дальше. Пока я писала этот текст, он набрал еще 5400 «фолловеров» в Твиттере. Его профессия — производить чужие мнения. Чтение газет для него — это продолжение войны другими средствами, как это и должно быть в Министерстве правды.
