Война за Нагорный Карабах между Арменией и Азербайджаном — это не просто локальный конфликт в Закавказье. Подключение к нему региональных держав, диаспор и международных организаций приведет к тому, что последствия недавно завершившегося столкновения изменят расклад сил на границе Европы и Азии.
Страной, положение которой после подписания ноябрьского соглашения укрепилось, стала помимо Азербайджана Россия. Заявления о ее победе выглядят несколько преувеличенными, однако, факт таков, что введение российских войск в Нагорный Карабах — это один из самых заметных успехов российской внешней политики в регионе за последние годы. Каждый, кто следит за политическими процессами в странах постсоветского пространства, знает, что означает присутствие российских миротворческих сил. Азербайджан убежден, что, благодаря многовекторному подходу во внешнеполитической доктрине, его ситуация выглядит сейчас гораздо лучше, чем украинская или грузинская. Однако вопреки надеждам Баку неоимперская политика России может принести эффекты обратные тем, на которые надеется азербайджанское руководство.
Россия в плюсе
Долгосрочные последствия наращивания присутствия России оценить в настоящий момент сложно. Очевидно то, что Кремлю удалось унизить премьера Никола Пашиняна, а также остудить прозападные и антироссийские настроения в Армении. Владимир Путин показал армянам, что их независимость — в руках Москвы. Тем не менее сложно предположить, что Россия будет стараться еще больше нарастить свои силы в Закавказье, используя агрессивные методы, ведь это могло бы привести к росту антироссийских настроений, как случилось на Украине. Внутриполитические последствия операций в Донбассе и Крыму выглядят уроком смирения для россиян в первую очередь из-за экономического эффекта санкций. Кавказ — настолько важный для Запада регион, что Россия вряд ли решится активно использовать для подчинения его себе военные инструменты.
Турция — неблестяще
Достижения Турции, в свою очередь, переоценивать не следует. Реджеп Эрдоган постарается использовать успех в конфликте, в котором Анкара официально назвала себя одной из сторон, на приоритетной для него внутриполитической арене. Он столкнулся со снижением уровня поддержки общества и нарастанием экономического кризиса, а одновременно испортил отношения с США и ЕС (в первую очередь спор касается состояния турецкой демократии). Подчинение властям Центрального банка не способствует успокоению инвесторов, кроме того, ВВП снижается, инфляция растет (ее реальный уровень может составлять 50%), а лира слабеет (ее курс по отношению к доллару за 10 лет упал на 78%). Эрдоган старался сгладить негативные настроения и поднять рейтинг при помощи военного присутствия в регионе. Активность в Закавказье может быть также ориентирована на повышение уровня его поддержки посредством формирования имиджа Турции как сильной и пользующейся влиянием в мире страны, опирающейся на свое имперское прошлое. Кроме того, Эрдоган стремится ослабить представляющих для него политическую угрозу националистов.
Возможное открытие границ с Арменией может дать Анкаре более широкий как экономический, так и политический доступ к Кавказу, а в итоге — уравновесить влияния России. Обретение дополнительного политического контроля над этим регионом окажет воздействие также на экономическую ситуацию в Турции. Сейчас она уже выступает основным экономическим партнером Грузии и занимает высокое место в списке партнеров Азербайджана. Если Армения не захочет оставаться под полным экономическим и политическим контролем Москвы, ей придется развернуться в сторону Анкары.
Реально повысить свое значение Турция сможет, разместив в Закавказье постоянные военные базы. Активность в рамках нагорно-карабахского конфликта, несомненно, служит доказательством того, что такое желание у нее есть. Благодаря войне Анкара частично добилась того, к чему стремилась: появится проходящий через Нахичеванскую республику сухопутный коридор, соединяющий турецкую территорию с Азербайджаном, а это — один из элементов пантюркистской мечты Эрдогана. Одновременно к российским миротворческим силам в центре мониторинга перемирия (в чем точно будет заключаться его деятельность, пока неясно) присоединятся турецкие военные. Это может стать первым шагом к постоянному присутствию.
Большое значение в контексте армяно-турецких отношений имеет тема геноцида армян. Как ни удивительно, сейчас появился шанс на изменение подхода к ней как Еревана, так и Анкары. До сих пор курс Эрдогана, которого он придерживается с начала XXI века, когда провалилась попытка использовать «футбольную дипломатию», увязывал выстраивание отношений с Арменией и переговоры о сложном прошлом с урегулированием карабахского вопроса. Сейчас баланс сил изменился, что открывает возможность для переговоров. Со стороны Армении это потребует согласия на возобновление дипломатических отношений и открытия границы без условия признания факта геноцида. Это не стало бы прецедентом: осторожные шаги в таком направлении в середине 1990-х годов предпринимал Левон Тер-Петросян, а также республиканцы в 2008-2008 годах. Армении придется согласиться на переговоры, чтобы выйти из региональной изоляции и отказаться от политики, ориентированной исключительно на Москву. Эрдоган может быть к этому готов, поскольку нормализация отношений с Ереваном дополнительно усилит позицию Турции на Кавказе.
Иран в проигрыше
Помимо Армении проигравшей стороной оказался Иран. Мы увидели значительный регресс, ведь в первой войне именно он часто играл роль переговорщика, а мирные переговоры, организованные президентом Али Рафсанджани, проходили в Тегеране. Вторая война показала, что Иран утратил прежнюю позицию, а его возможности проводить в регионе активную политику стали весьма скромными. С одной стороны, его руководство не хотело тесной интеграции Армении с евроатлантическими структурами, а с другой — опасалось усиления роли России, а также союза Анкары с Баку. Турция, выступающая наряду с Израилем основным противником Тегерана на Ближнем Востоке, смогла обрести дополнительное влияние в том числе в риторической сфере.
Поддерживая ранее Армению, Иран старался уравновесить турецкие влияния, но одновременно руководствовался внутриполитическими мотивами. Азербайджанцы — это в иранском государстве самое многочисленное этническое меньшинство и влиятельная в экономическом и культурном плане группа. Азербайджанские корни имеет аятолла Али Хаменеи. По большей части азербайджанская диаспора остается верна Тегерану, поскольку в самосознании ее представителей на первом месте находится принадлежность к шиитскому религиозному сообществу, а не этнонациональный компонент. Победа пантюркистской идеи в Карабахе может, однако, оживить тему национального самосознания тюркского населения. Это склонит его в большей степени ассоциировать себя с Азербайджаном, что будет представлять угрозу для функционирования страны. Тема еще не получила большого резонанса, но азербайджанцы из Ирана во время войны заняли сторону Азербайджана.
Запад пассивен
Исход войны стал полным провалом Запада и его идей в Закавказье. Отсутствие решительной реакции привело к тому, что победу одержали три авторитарных диктатора, власть которых в итоге, скорее всего, еще укрепится. Каждый из них представляет для Европы проблему, но на их отход от демократических норм во внутренней политике Запад по разным причинам зачастую смотрит сквозь пальцы. Стоящие на прозападных позициях грузины или армяне воспринимают это как использование двойных стандартов, а также несоответствие заявлений и декларируемых ценностей реальным политическим действиям.
В итоге пострадать от войны может также сталкивающаяся с проблемами, но все же продолжающая с 2018 года развиваться прозападная и ориентированная на борьбу с коррупцией армянская демократия, которой будет сложно пережить такое испытание. В очередной раз оказывается, что «твердая политика» имеет на Кавказе большее значение, чем идеалы.
Исход войны неблагоприятен как для США, так и для ЕС. Соглашение между Россией и Турцией означает для американцев ограничение их влияний в регионе, а для европейцев — утрату одной или даже двух (Грузия) демократических республик с прозападными устремлениями.
В проигрыше оказывается также Североатлантический Альянс, ведь один из его членов принимал участие в конфликте. Отсутствие реакции стало свидетельством слабости натовских структур, отсутствия сильных лидеров и четкой программы. Пострадала также ОБСЕ. Работавшая под ее эгидой Минская группа оказалась пустышкой: переговоры велись в итоге на межгосударственном уровне. Если вспомнить о компрометации организации в ходе последних грузинских выборов, можно сказать, что она, по всей видимости, переживает глубокий кризис и, несомненно, уходит из Закавказья.
