Человеческая цивилизация постоянно меняется. В стародавние времена проходил не один год, прежде чем перемены становились заметными, но происходили они всегда. Нет ни одной сферы жизни людей, которая оставалась бы статичной. В наши дни коренные изменения происходят уже с максимально возможной скоростью. Это ускорение происходило на протяжении нескольких столетий (хотя это, конечно, короткий срок в истории человечества), однако оно неумолимо. На изменения, которые когда-то происходили веками, уходили сначала десятилетия, а потом годы. Если оглянуться сегодня хотя бы на пять лет назад, то понимаешь, что мир тогда был другим в политическом, социальном, экономическом и любом другом смысле. Помимо этих перемен, мы все чаще сталкиваемся с катализаторами, благодаря которым получается «перескакивать» весьма большие временные периоды. В роли катализатора могут выступать какие-то события, явления, открытия… Скажем, распространение интернета — один из мощных катализаторов наших дней. И теперь мы столкнулись еще с одним — пандемией коронавируса.
Ясно, что изменение не равносильно прогрессу. Изменения просто есть и могут быть как позитивными, так и негативными. Оптимистичный взгляд на будущее предполагает, что в нем найдется место как плохому, так и хорошему. Сегодня мы поговорим о таких изменениях, правда, не в позитивном ключе.
Существующая экономическая модель, которая, будучи всеобъемлющей, диктует политическую и социальную модель, и рыночный капитализм, каким мы его знаем на данном этапе, конечно, не вечны. Им предстоят масштабные тектонические изменения, из-за которых мы уже стоим на пороге новой эры.
Капитализм эффективен в том, что касается реализации новых проектов и их финансирования. Существует рынок, который создает конкуренцию между компаниями, и в теории от этого выигрывают потребители (по иронии, они же являются рабочими, и если вспомнить про их эксплуатацию, то картина получается уже не столь радужная). Однако капитализм уже стар. Он часть экономической науки XVIII века. И хотя кое-кто с удовольствием его сохранил бы, капитализм все чаще демонстрирует свою ограниченность, которую подтверждают участившиеся кризисы.
Но что может его заменить? Тут мы подходим к развилке. В одну сторону — позитивная и прогрессивная модель, в основе которой не будет эксплуатации человека. В другую сторону — нечто похуже эксплуатации. Отсутствие человека. О методах достижения первой модели, замены капитализма на социализм, много писал Карл Маркс, один из первых критиков капитализма, который еще в его времена (XIX век) показал свою суть. Конечно, сегодня Маркса считают непримиримым врагом капитализма, иконой антикапиталистической борьбы. Но если чуть внимательнее вчитаться в его теории, станет понятно, что он признает и некоторые «заслуги» капитализма, особенно когда речь идет о инновациях и быстром развитии. Разумеется, в нем он видел и опасность для будущего. Сегодня, говоря о посткапиталистической системе, можно воспользоваться некоторыми тезисами, которые Маркс сформулировал еще в середине XIX века и которые впоследствии подтвердились.
«Буржуазия не может существовать, не вызывая постоянно переворотов в орудиях производства, не революционизируя, следовательно, производственных отношений, а стало быть, и всей совокупности общественных отношений», — эта фраза из «Манифеста Коммунистической партии» (1848 год) может послужить для нас отправной точкой для визуализации новой посткапиталистической системы. Ведь Марк выразился очень точно. Капиталисты постоянно работают над тем, чтобы усовершенствовать средства производства или продажи чего-либо. И мы видим это абсолютно во всех сферах экономики.
Вместо традиционного такси — сегодня Uber, Bolt. В магазинах все чаще встречаются автоматические кассы, которые приближают нас к конечной цели — полностью избавиться от персонала. То же самое в ближайшем будущем произойдет и с такси. Перевозить нас будут исключительно автомобили без человека за рулем. Все это происходит и постоянно усовершенствуется для того, чтобы было более быстрым, прибыльным и конкурентоспособным. И именно эта константа заводит капитализм в тупик.
Почему? Потому что в этой великой гонке за инновациями система лишается одного сегмента, который ему необходим — потребителя. Ведь из-за неминуемой роботизации стольких рабочих мест появится огромное количество людей, которые больше не будут входить в рабочий класс. Они даже безработными не будут, потому что безработный — это человек, который ищет работу. Это будет совершенно новый класс «нетрудоустраиваемых» людей, ненужных. Для них невозможно будет «придумать» новые рабочие места, поскольку число рабочих мест продолжит сокращаться, и каждый рабочий, который думает, что его место ему «гарантировано», вскоре будет разочарован. Нет, быть может, машина не сразу отнимет у него это рабочее место, но за нее это сделает другой рабочий. Когда появится масса безработных, борьба за рабочие места между оставшимися будет настолько ожесточенной, что работу будут получать только лучшие из лучших.
Эта новая система явно не социализм. Но тогда что это такое? Этому все еще не придумано название, однако один из вариантов, который звучит время от времени, вероятно, хорошо соответствует этой ближайшей перспективе — техно-феодализм.
Почему «техно-феодализм»? Конечно, название происходит от «феодализма», устройства, которое существовало по всей Европе в Средние века. Все общество было структурировано в зависимости от земельных отношений. Существовала очень жесткая и четкая иерархия. Знать/феодалы контролировали землю. Вассалы арендовали землю у знати, а обрабатывали землю крестьяне.
Во все периоды истории человечества власть была в руках у тех, кто контролировал средства производства. Во времена феодализма это была земля, а в более поздний индустриальный период — фабрики. Сегодня это технологии. Те, в чьих руках технологии, обладают диспропорциональной властью.
Власть техно-лордов будет превосходить государственную и национальную. Можно даже сказать, что она уже у них есть. Некоторые американские технологические гиганты (Google, Facebook…), конечно, намного сильнее многих государств. А тех, кого мы сегодня считаем «крупнейшими», вполне вероятно, только предтеча намного более мощных технологических корпораций (они могут появиться вскоре благодаря объединению уже существующих).
Вопрос, который встает сегодня, звучит так: какие классы будут существовать в посткапиталистическую эру техно-феодализма? Что будет с рабочими/потребителями? Хотя к ним никогда не относились идеально, они всегда оставались неотъемлемой «составляющей» капитализма. Но что же делать с огромной массой людей? Их уже будет не «переквалифицировать». Даже при большом желании их уже не в кого и не во что будет переквалифицировать. В ближайшее время полностью могут исчезнуть, например, заводские рабочие. Заводы будут большими «коробками» вроде современных 3D-принтеров, которыми полностью управляют машины с передовым искусственным интеллектом и которые производят все, что нужно, без участия людей.
Но даже на такую эру техно-феодализма некоторые смотрят с оптимизмом и считают, что продукция, созданная человека, «ручным трудом», будь то продукты питания или, например, предметы искусства, будут особенно ценны и популярны. Звучит хорошо. Цивилизация будущего, которая производит ради развлечения и собственной креативности. Но она невозможна при нынешних 7,7 миллиардах людей.
Поэтому уже сейчас некоторые боятся запланированного «резкого снижения численности населения». Однако, судя по прошлым событиям, все не так уж умно «организованно». Скорее, царит хаос. Даже сегодня сложилась ситуация, когда большое количество мощных капиталистов не переживут этого перехода к техно-феодализму, и незаметно, чтобы они предпринимали какие-то конкретные действия для спасения самих себя. Все вокруг нас говорит о том, что цитата 1848 года была правдой: «Буржуазия не может существовать, не вызывая постоянно переворотов в орудиях производства». А что тогда со стремительным развитием искусственного интеллекта? Разве он не может разрушить даже тех же техно-лордов ближайшего будущего?
Главный вопрос, который напрашивается сейчас: что будет делать человек в «феодальном будущем», если станет бесполезным? Трудно придумать «новую функцию» для него. Кто-то предложит, мол, пусть обрабатывает землю, производит продукты питания… Но и сельское хозяйство будет автоматизированным, а может, и синтетическим. Ближайшее будущее уже не будущее, а настоящее. Например, Сингапур на этой неделе разрешил продажу и употребление мяса, выращенного в лаборатории.
Одно сейчас точно: это «феодальное будущее», которое уготовано почти всему современному рабочему классу, будет глобальным, и уже поэтому те, кто станет лишним в эру «техно-феодализма», будут исчисляться, вероятно, миллиардами. И поэтому они обеспокоены. Ведь невозможно, чтобы такая масса людей молча взирала на грядущую перспективу, ожидая будущего, в котором они будут бесполезны. Но это уже другой разговор об альтернативном будущем, возможно, таком, в котором мрачной эре техно-феодализма просто не позволят начаться.
