Москва - Во время отбывания своего срока в российской исправительной колонии, Александр Марголин (Aleksandr Y. Margolin), стал свидетелем того, как ее обитатели жестоко избили одного из заключенных. После этого побитый стал послушно чистить туалет каждый день, а это была унизительная работа, свидетельствовавшая о том, что он оказался в низшей касте тюремной иерархии, представителей которой называют «опущенными» (degraded).
«Условия были не самыми приятными, — сказал Марголин, имея в виду тюремные лагеря, доставшиеся по наследству от советского ГУЛАГа, многие из которых и теперь разбросаны по территории Сибири. (Так в тексте. На данный момент нет никаких признаков того, что Навального могут отправить в какую-то из сибирских колоний, упоминалась лишь колония в Рязани — прим. ред.).
Заключенные обычно размещаются не в общем тюремном корпусе с камерами, а в отдельно стоящих грубых деревянных или кирпичных бараках, по несколько десятков человек в каждом. Там никакая перегородка не отделяет мучителей от их жертв. Планировка с открытым пространством, претерпевшая мало изменений со времен ГУЛАГа, в течение десятилетий породила грубую и часто жестокую тюремную культуру, которая требует чрезвычайной осторожности от каждого, кто хочет в ней разобраться и выжить.
Именно с таким миром, скорее всего, и столкнется российский оппозиционный лидер Алексей Навальный, поскольку на этой неделе московский суд решил, что он нарушил правила условного приговора. В итоге суд приговорил Навального к тюремному заключению на срок свыше двух лет с отбыванием наказания в так называемой исправительной колонии общего режима. Навальный подал апелляцию на это решение, однако даже его союзники не очень надеются на то, что вынесенный ему приговор будет отменен.
«Железные двери захлопываются за мной с оглушительным лязгом», — написал Навальный в своем заявлении после вынесения приговора.
Власти не сообщают о том, где Навальный будет отбывать свой срок, и, возможно, он будет содержаться в одном из московских следственных изоляторов, пока будут рассматриваться и другие выдвинутые против него обвинения.
В августе прошлого года г-н Навальный был отравлен, а западные правительства и международные организации назвали этот инцидент попыткой убийства со стороны российского государства с использованием боевого нервно-паралитического отравляющего вещества. После этого Навальный был доставлен на самолете в Германию, где в течение нескольких месяцев он лечился и восстанавливался. Российские власти обвинили его в том, что он не отмечался регулярно в соответствующий службе, как этого требуют положения вынесенного ранее приговора об условном сроке заключения.
В прошлом месяце Навальный вернулся в Россию, выбрав таким образом тюрьму, а не эмиграцию, а по прилете был сразу же арестован, как его и предупреждали российские власти перед вылетом. Его дело стало поводом для массовых протестов, которые правительство называет незаконными. Силы правопорядка стали жестоко их подавлять.
Если г-н Навальный будет переведен в исправительную колонию, то его ожидает пенитенциарная система, которая, по мнению правозащитных организаций и экспертов в этой области, значительно улучшилась по сравнению с советским периодом — но эти слова нам не стоит воспринимать буквально. В российских тюрьмах все еще господствуют жестокие нравы — так сообщают нам бывшие заключенные и представители правозащитных организаций.
«Условия там очень суровые, — сказал Валерий Борщев (Valery V. Borshov), бывший депутат-„яблочник" из Госдумы, работавший в Комиссии по тюремной реформе. — Заключенные находятся в большом помещении, там живут по 40-80 мужчин. Эти условия могут оказаться непереносимыми».
Низкая себестоимость пребывания заключенных в колонии и полное заселение имеющихся зданий — такова модель исправительной колонии, бараки которой обнесены забором с колючей проволокой. По такому принципу организовано значительное большинство российских тюрем и лагерей — 684 из 692 пенитенциарных заведений. Они формировались на основе страшных лагерей принудительного труда в составе ГУЛАГа, или Главного управления лагерей, пика в своем количестве они достигли при Сталине. В настоящее время заключенные, как правило, работают в области легкой промышленности — они, например, шьют военную форму. Но они не работают в шахтах или на лесозаготовке, как в советское время.
В России сегодня в тюрьмах и колониях находятся около полумиллиона человек, и по коэффициенту заключенных (334 на 100 тысяч жителей) она намного опережает почти все остальные страны Европы, но это вполовину меньше показателя в Соединенных Штатах.
Бараки в лагерях на ночь закрываются, охранников в них нет, а потому заключенные вынуждены сами себя защищать. Есть подозрение, что именно тогда, ночью, жесткая российская тюремная иерархия поддерживается при помощи ночных избиений.
Привилегированное положение занимают лидеры криминальных банд, которых называют «ворами в законе», или «авторитетами». Еще один особый класс заключенных — это «активисты», которые сотрудничают с сотрудниками коррекционных учреждений.
Мужчины, впавшие в немилость или осужденные на изнасилование, рискуют оказаться в самом низком классе, а именно в классе «опущенных» (degraded). Они, как рабы, выполняют унизительную работу, а также подвергаются сексуальному насилию.
Остальные заключенные составляют широкую категорию, и их называют просто «мужиками» — они признают власть лидеров бандитских группировок, не сотрудничают с охранниками, и им не грозит такое обращение, с которым сталкиваются представители низших слоев тюремного населения. Подобная система ритуалов сохраняет существующую иерархию. Так, например, мужики никогда не пользуются теми же столовыми приборами, что и опущенные.
Некоторым политическим заключенным удается найти свое место в такой системе. Г-н Марголин, который попал в тюрьму в 2014 году за организацию несанкционированных протестов, рассказал о том, что ему удалось получить поддержку от криминальных «авторитетов», которые защищали его от агрессивных заключенных. По его словам, эта помощь была предоставлена в том числе и потому, что его, Марголина, осудили за телесные повреждения сотруднику полиции во время акции протеста.
«Это было оценено очень высоко», — сказал он.
Олег Сенцов (Oleg Sentsov), украинский кинорежиссер, просидевший пять лет в российской тюрьме, а также в сибирской исправительной колонии и освобожденный в рамках обмена пленными с Украиной, сообщил в телефонном интервью, что заключенные в его тюремном лагере особого режима были в основном убийцами. И они его уважали.
«Они не были психами, — сказал г-н Сенцов, имея в виду убийц, с которыми он вместе спал и большинство которых были осуждены за домашнее насилие. — Бывало такое, что человек просто напивался, а потом убивал свою жену топором — и за это садился. Но в тюрьме жизнь другая, чем на воле. Там на это смотрят иначе».
С г-ном Навальным, по его словам, все будет в порядке, потому что «он смелый». "У меня не было проблем с другими заключенными, и я считаю, что у него тоже их не будет",- добавил он.
Михаил Ходорковский (Mikhail Khodorkovsky), бывший нефтяной магнат и пострадавший ни за что самый богатый человек в России 90-х, провел в тюрьме десять лет по обвинению в финансировании оппозиции (так в тексте, на самом деле олигарх Ходорковский был осужден по статьям о хищении и в неуплате налогов в крупном размере — прим. ред.). В тюрьме один из заключенных ударил его по лицу самодельным ножом. Повреждение оказалось незначительным. Нападавший сразу честно признался, что он хотел выколоть ему глаз.
Тем не менее, г-н Ходорковский в телефонном интервью сказал, что сидевшие вместе с ним заключенные не были враждебно настроены по отношению к нему, поскольку он считался политическим заключенным, а некоторые даже говорили ему: «Ты здесь за правду».
«Ситуация радикально изменилась по сравнению с временами ГУЛАГа, когда уголовники считали себя патриотами, а к политическим заключенным относились как к врагам народа», говорит Ходорковский, отмечая, что тогда, при ГУЛАГе, за такими, как он, уголовники просто охотились бы.
Однако г-н Навальный, скорее всего, столкнется с притеснениями со стороны лагерной администрации: его будут несправедливо наказывать за мелкие нарушения, которые будут служить оправданием для отказа от досрочно-условного освобождения или для направления в штрафной изолятор. Так считает Таня Локшина (Tanya Lokshina), заместитель директора европейского и центрально-азиатского отделения организации Human Rights Watch.
«Что касается политически мотивированных дел, то мы, наблюдая за ними, приходим к выводу, что пенитенциарные власти сами подстраивают нарушения для того, чтобы испортить оценку поведения человека в тюрьме», — сказала она. Так, например, г-н Ходорковский постоянно получал наказания за незначительные нарушения, включая использование перчаток другого заключенного.
Г-н Навальный может также столкнуться с серьезными рисками. В 2019 году его врач сообщил о том, что его пациент был отравлен «токсичным веществом» во время пребывания в московской тюрьме. После освобождения г-н Навальный высмеивал государственных чиновников, которые пытались его отравить в то время, когда он находился в заключении.
«Какие же они идиоты, что пытались отравить меня в том месте, где они будут единственными подозреваемыми?», — написал он в своем блоге, полагая, что это нападение было совершено не его сокамерниками, а государством.
Эндрю Крамер работает в московском бюро газеты New York Times. Он входил в команду журналистов, которая в 2017 году получила Пулитцеровскую премию в области международной журналистики за серию материалов о том, как Россия тайно проецирует свою силу на другие государства.
