Военачальники Бернард Лоу Монтгомери (Bernard Law Montgomery) и Эрвин Роммель (Erwin Rommel) были разными, как небо и земля. Чтобы понять это, достаточно узнать, какие прозвища получили войска, которыми они командовали в битве за Францию. Британцы были известны как Железная дивизия (3-я механизированная дивизия) — из-за того, что противнику было трудно вытеснить ее с оборонительных позиций. Немецкие же войска прозвали Призрачной дивизией (7-я танковая дивизия), потому что она перемещалась с такой скоростью, что было совершенно невозможно узнать, в каком месте она объявится. Взгляды этих двух командиров на ведение войны, в частности, Второй мировой войны кардинально отличались. Это были два абсолютно разных менталитета.
Тем не менее доктор Питер Кэддик-Адамс (Peter Caddick-Adams), преподаватель военных исследований и безопасности в Академии обороны Соединенного Королевства, уверен, что сходств в жизни двух генералов было больше, чем различий. Именно поэтому он назвал свою книгу «Монти и Роммель. Параллельные жизни» (Монти — прозвище генерала Монтгомери), ведь, как это уже заметил Плутарх около двух тысяч лет назад (он написал произведение, в котором сравнивал биографии известных греков и римлян и которое он назвал «Сравнительные жизнеописания»), пути даже самых ярых противников могут пересечься. Такое объяснение дает автор книги испанскому изданию ABC в интервью, посвященному 80-й годовщине назначения генерала Роммеля командующим Африканским корпусом Германии.
Сходства между Монти и Роммелем можно найти уже на ранних годах их жизни. Они родились с разницей в четыре года, и оба росли не в семьях военных. Они также участвовали в Первой мировой войне, за заслуги в которой оба получили награду с разницей в несколько дней. Жестокость войны повлияла на них и заставила измениться. Роммель понял, что во избежание кровопролития, которое является неотъемлемой частью закрепления позиций на фронте, необходимо быстро и решительно наступать на врага. Что касается британского генерала, то смертельные бои пехоты убедили его в том, что оборона и осторожное продвижение вперед — наилучший способ борьбы с врагом.
По словам Кэддик-Адамса, «будущие фельдмаршалы знали не понаслышке, каково это, когда начальство надменно демонстрирует отчужденность от ведения боевых действий. Так было во время Первой мировой войны, и поэтому сами генералы воевали плечом к плечу со своими солдатами». Автор не ошибается. Монти, как он сам не раз повторял, любил, надев на себя огромный берет, находиться на передовой и вести за собой войска. Он верил, что солдаты, увидев его черный головной убор, понимали, что их генерал борется вместе с ними. Роммель не отставал от своего соперника: все тяготы войны в Северной Африке он переносил вместе с солдатами. Жара, голод, комары, жажда, сон на песке… все это он переносил стойко, подавая тем самым пример подчиненным.
Каждый из военачальников играл по своим правилам на севере Африки. Роммеля направили туда 6 февраля 1941 года, и изначально планировалось, что его войска будут лишь поддерживать итальянских солдат Бенито Муссолини, однако вскоре ситуация изменилась. Монтгомери же оказался в Африке, сменив на посту командующего своего предшественника, которого уволили после серии проигрышей в 1942 году Лису пустыни (прозвище генерала Роммеля). В день, который стал началом тернистого пути, усеянного героическими битвами, такими как битва при Эль-Аламейне, Бернард Монтгомери обратился к солдатам 8-й армии, ясно заявив о своих намерениях:
«Все плохое осталось позади. Для подкрепления сил в Египет направлены новые дивизии […]. В нашем распоряжении есть 300 — 400 новых танков „Шерман", их сейчас выгружают в Суэцком канале […]. У нас есть приказ премьер-министра уничтожить войска гитлеровской Германии и ее союзников в Северной Африке […] И мы это сделаем. Если кто-то из здесь присутствующих считает, что это невозможно, пусть уйдет прямо сейчас. Я не хочу видеть среди нас сомневающихся в нашей победе. Это возможно, и мы это сделаем, вне всякого сомнения. Я понимаю, что Роммель может напасть на нас в любой момент. Прекрасно. Пусть нападает. Тем временем мы начнем планировать крупное наступление; это станет начало конца Роммеля и его войск в Африке».
Итак, на фронте, который был меньше по численности находящихся на нем войск, чем Восточный, генералы Роммель и Монти сошлись в бою, где жизнь каждого солдата была на вес золота, поскольку присылать подкрепление в этот отдаленный район было затруднительно. У каждого из командующих были свои взлеты и падения. Так, немецкий военачальник несколько раз компенсировал превосходство сил противника тем, что для атаки на вражеские танки использовал 88-миллиметровые зенитные пушки FlaK, а также другие уловки, например, создавал большое количество пыли вокруг своих боевых машин, чтобы противник думал, что на них надвигается огромная армия. Британский же командир, всегда осторожный в действиях, знал, как защитить свои ключевые позиции, и изматывал войска Лиса пустыни.
Наконец, последним их сходством является то, что во многих случаях оба генерала игнорировали приказы центрального командования, предпочитая воевать, как джентльмены. Монтгомери это сходило с рук, так как союзники уважали его. А вот Роммель из-за своего неповиновения и предполагаемого участия в покушении на Гитлера был приговорен к смерти. Монтгомери, у которого портрет Лиса пустыни всегда висел в повозке, где он жил во время своего пребывания в Северной Африке, и который без колебаний назвал свою собаку и лошадь именем соперника, всегда расстраивался по этому поводу. «Я бы хотел поговорить с ним о битве при Эль-Аламейне. Но он мертв, и мы уже не сможем рассказать эту историю вместе», — сказал он однажды.
ABC: Была ли Африка вторичным фронтом для обеих сторон?
Питер Кэддик-Адамс: Часто забывают о том, что Африканский корпус во время Первой мировой войны нужен был Германии для того, чтобы защитить свои колонии, и чтобы никто не смог ее победить. Роммель со своими войсками в пустыне руководствовался этой идеей. Тем не менее для Гитлера Северная Африка стала незапланированным вторичным театром боевых действий.
В феврале 1941 года Гитлер отправил Роммеля в Ливию с целью оказать военную поддержку своему итальянскому другу Бенито Муссолини. До вторжения фашистов в Югославию 6 апреля 1941 года нацистские СМИ только и говорили о Роммеле, благодаря чему он быстро стал известным. 22 июня 1941 года начались военные действия на советском фронте, куда ушла большая часть немецких военных ресурсов: топлива, солдат, танков и авиации. Поэтому в октябре-ноябре 1942 года Роммель потерпел поражение в битве при Эль-Аламейне. Если бы Гитлер не вторгся в Россию, Роммель получил бы больше военной поддержки и одержал бы победу в Северной Африке.
— Благодаря каким качествам, по вашему мнению, Роммель стал великим военачальником в Африке?
— В Северной Африке Роммель был далек от прямого контроля Гитлера или германского верховного командования. Он был сам себе начальником и руководил боевыми действиями так, как ему нравилось. Хотя англичанам удалось взломать коды немецкой шифровальной машины «Энигма», которые позволили им узнавать приказы, получаемые Роммелем из Берлина, Лис пустыни не подчинялся им. Поэтому часто он делал неожиданные вещи в сражениях, вопреки отданным ему приказам. Обе воюющие стороны понимали, что они борются как друг с другом, так и с пустыней — с насекомыми, пауками, жарой и нехваткой воды. Роммель ценил своих солдат, и это поднимало его авторитет.
— Главный вопрос: кто из генералов был лучше, Роммель или Монтгомери?
— Они оба были хороши, хотя каждый по-своему. Роммель предпочитал всегда воевать со своими солдатами. Он заработал себе славу боевого командира в 1917 году в Италии, где он получил высшую военную награду Германии — el Pour le Mérite («За заслуги»). Он не учился в командном училище, не изучал, как управлять большими подразделениями войск и как правильно их перемещать и выстраивать. Он был блестящим полевым командиром-тактиком, лучшим из своего поколения. На поле боя он следовал своему чутью, ничего детально не планировал и не репетировал.
— Каким же был Монтгомери?
— Монтгомери был абсолютно другим человеком. Это был подготовленный офицер, который не желал рисковать жизнью своих людей, а такую картину он часто наблюдал во время Первой мировой. Поэтому он любил большие сражения, где было задействовано большое количество артиллерии. У него всегда все было тщательно спланировано заранее, в мельчайших деталях. Воевал он тоже по плану. В отличие от Роммеля он редко действовал спонтанно. Однако Монтгомери знал, как проводить военные операции на более высоком уровне.
— Превосходил ли Монтгомери Роммеля в чем-то?
— Они были равными противниками. Роммель был идейным вдохновителем, тактическим гением, Монтгомери же действовал всегда осторожно и был мастером оперативного искусства ведения войны. В своей книге я описал Монтгомери как «миниатюриста XVII века портретиста с дотошным вниманием к деталям». А Роммеля, наоборот, как «художника-модерниста, который инстинктивно накладывает размашистые, смелые мазки основных цветов на больших холстах».
— Нельзя отрицать то, что Роммель был противоречивой фигурой. Он был ярым нацистом?
— Нет, он не был фанатиком. В 1937 году, будучи молодым полковником, он написал боевой мемуары о войне 1914-1918 годов («Пехота наступает», на немецком «Infanterie greift an»), и отправил их копию Гитлеру. Он прочитал их, остался под впечатлением, и после этого Роммель начал подниматься по карьерной лестнице на льготных условиях. Так Роммель, не будучи политически убежденным нацистом, изначально использовал Гитлера для продвижения по службе. Наверное, лучше сказать, что нацизм просто сопровождал его на протяжении жизни.
Роммель родился в то время, когда профессия офицера считалась престижной в Германии, но при этом им было запрещено участвовать в политике и даже голосовать. Поскольку считалось, что веймарская демократия 1920-х годов стала причиной страшной инфляции в стране, высокого уровня безработицы и низких зарплат, то Роммель, как и многие представители его поколения, видел решение в смене резкой политического режима: либо в сторону коммунизма, либо в сторону национал-социализма. Он поддерживал Гитлера в том, чтобы вторгнуться в Россию несмотря на Мюнхенское соглашение 1938 года, однако нет никаких доказательств того, что он придерживался антисемитских взглядов. Тем не менее все немцы знали, что евреи, коммунисты и другие определенные группы населения находились в концлагерях, хотя они и не были в курсе, что там с ними делают.
— Знал ли он о зверствах, которые совершали фашисты?
— Будучи командиром батальона телохранителей Гитлера в 1939 году, вероятно, он знал (как и другие военные командиры) о казни польских и еврейских гражданских лиц так называемыми «отрядами охраны». Таким образом, думаю, что Роммель был солдатом, для которого была важна карьера и который, скорее всего, знал, что происходит в концлагерях. Возможно, он узнал об этом не сразу, поскольку в начале карьеры он был занят во Франции и Африке, но потом, когда у него было время подумать над ситуацией, до и после Нормандской операции.
— Был ли Роммель причастен к попытке покушения на Гитлера?
— Нет никаких доказательств того, что Роммель каким-либо образом был причастен к попытке переворота, организованной Клаусом фон Штауффенбергом (Claus von Stauffenberg) 20 июля 1944 года. Вероятно, что заговорщики видели его потенциальным главой армии в постгитлеровской Германии, но мы уже никогда не узнаем об этом точно. Безусловно, Роммель был бы против государственного переворота, так как он помнил, к какому нарушению законодательства и порядка в стране привела попытка коммунистов совершить переворот в Германии в 1918-1919 годах.
В 1950-х годах бывшим подчиненным Роммеля (в частности, его бывшему начальнику штаба Хансу Шпайделю (Hans Speidel), начинающему генералу НАТО) было на руку преувеличивать антипатию Роммеля к Гитлеру. Об этом говорится в первой биографии немецкого генерала («Роммель: Лис Пустыни», 1950), по которой в 1951 году вышел полнометражный фильм с Джеймсом Мэйсоном (James Mason) в главной роли. Фильм получил хорошие отзывы и стал популярным.
Представив Роммеля человеком, погибшим за идеалы Третьего рейха, немецкие власти смогли создать по примеру Африканского корпуса Роммеля новую армию — Бундесвер (Bundeswehr), которую нельзя было обвинить в военных преступлениях. Это было важно для Германии и Запада в целом, так как в 1955 году Германия вступила в НАТО.
