С самого своего возрождения в 1918 году современное чешское государство зависит от международной обстановки. Сейчас независимость нам гарантирует Североатлантический альянс. Но даже у самого мощного альянса в мире есть свои слабые места. Одно из них — региональные минусы, делающие НАТО слабее перед лицом противника на восточном крыле. Другой недостаток — ощутимая политическая хрупкость, обусловленная, что парадоксально, демократической структурой и культурой альянса.
Оба недостатка весьма серьезные. Поэтому целью возможного вооруженного нападения России на слабое место НАТО будет не оккупация прибалтийских государств и не военная победа над НАТО. Целью будет уничтожение политического единства внутри альянса.
Региональные минусы
Североатлантический альянс располагает более чем тремя миллионами солдат. Однако на восточном крыле, то есть в странах Прибалтики и Польше, в распоряжении НАТО всего 126 тысяч солдат. Россия же в противоположность сконцентрировала в своем западном военном округе до 40% своих вооруженных сил, то есть 400 тысяч солдат. Они регулярно участвуют в крупномасштабных учениях, отрабатывая сценарии нападения, и поддерживаются в состоянии повышенной боевой готовности. По оценкам экспертов, российские вооруженные подразделения могут прийти в боевую готовность у границ Прибалтики в течение одного — двух дней после постановки задачи. В течение трех — четырех дней они уже способны проводить боевые операции на территории Прибалтики. С такой скоростью НАТО конкурировать не может ни с точки зрения времени, необходимого на мобилизацию достаточных сил, состоящих из национальных контингентов, ни с точки зрения темпов принятия политических решений.
Российская стратегия, основанная на общем превосходстве противника, все внимание сосредотачивает на начальной фазе конфликта. Цель — ввергнуть неприятеля в стратегический шок, а затем предложить ему «переговоры».
В случае стремительного российского вторжения в Прибалтике Запад, представленный НАТО, столкнулся бы с необходимостью провести освободительную операцию. Но ее реализация оказалась бы крайне сложной и кровавой. Россия применила бы стратегию молниеносного раскрытия противовоздушного и противоракетного зонтика над завоеванной территорией, что лишило бы альянс доминирования в воздухе. Хотя до сих пор НАТО всегда на него полагалось. С помощью Белоруссии Россия также закрыла бы так называемый Сувалкский коридор. Это узкая полоска земли близ польского города Сувалки, которая служит единственной связкой между Польшей и странами Прибалтики. В своих стратегических расчетах и программах вооружения Россия даже рассматривает возможность нанести ограниченный ядерный удар. Его цель — вывести из строя военную технику НАТО (командный центр, корабли, самолеты). Звучит как ужасный сценарий времен холодной войны, но Россия на самом деле все это отрабатывает! Я писал об этом, например, в статье для OnWar/OnPeace.
Вероятный удар по Прибалтике может быть нанесен и так, чтобы осложнить Североатлантическому союзу активацию пятой статьи Вашингтонского договора. Удар могут закамуфлировать под «карательную операцию», которую провели бы в Латвии и Эстонии с невероятной скоростью элитные десантные подразделения, дислоцированные под Псковом, якобы в ответ на «угрозу жизни» для этнических русских. Эту «угрозу» Россия сама предварительно инсценировала бы с помощью операций влияния. После проведения операции Россия убралась бы из Прибалтики прежде, чем НАТО сумело бы ответить в полной мере. Разумеется, параллельно Россия потребовала бы от Совета безопасности ООН расследовать этот «инцидент». Провоцировать столкновения на улицах зарубежных городов Россия хорошо умеет, что она доказала в Крыму накануне его аннексии в 2014 году.
Как бы там ни было, подлежала бы операция активации пятой статьи или нет, но уже в самом начале конфликта Россия предложила бы Западу «разумное политическое решение». И именно в нем все дело.
Политическая хрупкость
Как поступило бы политическое руководство альянса? Не предпочло бы оно переговоры риску понести огромные людские потери? А если еще оно столкнется с угрозой ограниченного ядерного удара? И как альянс будет действовать, если на территории «наказанной» страны к тому моменту уже не останется ни одного российского солдата?
Прецедент, когда Запад пошел на переговоры, уже есть. Когда в 2008 году орды русских солдат рвались к Тбилиси и росло число жертв среди мирного населения, на переговоры от имени Европы храбро решился французский президент Николя Саркози. В результате появился договор между ЕС и Россией из шести пунктов, который не выполнен до сих пор, а также были оккупированы два региона на севере страны, которые Грузия, по всей видимости, потеряла навсегда. О членстве страны в НАТО, которое Грузии пообещали незадолго до этих событий, речи больше не идет. То же случилось с Минскими договоренностями, подписанными после нападения России на Украину и гарантированными Германией и Францией. Российская армия по сей день остается на востоке Украины и ее снайперы только с начала года убили 12 украинских солдат.
Если нечто подобное произойдет с Прибалтикой, то можно предположить, что «разумное решение», найденное на переговорах, оказалось бы для стран, которые своим положением и площадью похожи на Чешскую Республику, крайне невыгодным. Смирились бы мы с тем, что вопросы, касающиеся нашей безопасности, решает, например, президент Макрон? Польша и страны Прибалтики точно на это не согласятся. В таком случае политическое единство НАТО может полностью разрушиться. Да, бои прекратились бы, но российская стратегическая цель была бы достигнута.
Что было бы с Чехией?
Россия формирует свои партнерские сети, в том числе, для того, чтобы оказывать огромное давление на процесс принятия политических решений в западных странах в случае конфликта. Даже если он начнется, порядок НАТО требует для принятия определенных мер политических решений от правительств, а зачастую и парламентских мандатов.
Если бы Россия нанесла удар по странам Прибалтики, чешские солдаты, несущие службу в Литве и Латвии в батальонах передового присутствия НАТО, немедленно вступили бы в бой под командованием местных натовских руководителей. Другие наши подразделения, включенные в Силы быстрого реагирования НАТО, перешли бы под прямое командование главнокомандующего НАТО и тоже участвовали бы в боевых операциях.
Но даже батальонов передового присутствия НАТО в Прибалтике и Сил быстрого реагирования НАТО не хватило бы, чтобы остановить российское наступление, если бы оно велось полномасштабно. Через несколько дней подключились бы основные силы Североатлантического альянса. Но отправка 7-й механизированной бригады, которую Чехия формирует на такой случай, требует решения правительства. Кроме того, необходимо согласие парламента, хотя в случае войны оно может быть получено уже постфактум.
Именно в этот момент заработала бы российская государственная пропаганда, а также сеть влияния прокремлевских троллей, пророссийских СМИ и дезинформационных сайтов. Началась бы полная ненависти антинатовская кампания, которая лишила бы правительство и парламент возможности адекватно реагировать. Этой кампании с удовольствием поспособствовали бы и некоторые чешские политические партии.
На арене появились бы также группы протестующих «пацифистов», которые мешали бы 7-й бронетанковой бригаде покинуть базу и отправиться к месту назначения. Русские агенты умеют контролировать подобные «мирные движения», доказав это в советское время в Западной Германии, а позднее у нас во время протестов против «американского радара» в Брды.
Когда батальоны передового присутствия и Силы быстрого реагирования понесут первые потери и начнут гибнуть наши солдаты, правительству будет невероятно сложно противостоять такой кампании. Сможет ли оно принять политическое решение об отправке других наших солдат в место конфликта? Решится ли правительство бросить полицейские силы против демонстрантов? (Поясню, что я не ратуют за подавление демонстраций полицейскими. Я не Пароубек (бывший премьер-министр ЧР — прим. перев.). Но в случае вооруженного конфликта на долгие объяснения не будет времени.)
Именно ради таких сценариев русские проверяют способность правительств стран альянса принимать решения. Недавно они с успехом протестировали и чешское правительство. Служба безопасности и информации ЧР подала иск в связи с утечкой информации по делу об агенте, который прибыл в нашу страну с ядом рицином в чемодане. Тем самым служба косвенно подтвердила правдивость этой истории. Три чешских политика жили под полицейской охраной. И тем не менее прошло четыре недели (!), прежде чем правительство выслало из страны российских агентов, работавших под дипломатическим прикрытием. Но в случае вооруженного конфликта у правительства не будет четырех недель на принятие решения. У него не будет даже четырех дней. Связь между российскими агентами и их партнерскими сетями придется пресекать немедленно.
Вывод: давайте культивировать солидарность с союзниками
В ходе регулярных учений типа «Запад» Россия не отрабатывает технику начала вооруженного конфликта. Она давно это умеет. Россия отрабатывает технику завершения конфликта по собственным политическим нотам. Мы, граждане Чешской Республики, тоже играем роль в культивировании сильного чувства солидарности с союзниками, которым грозит опасность на восточном крыле НАТО. СМИ должны регулярно публиковать информацию о наших солдатах в Литве, Латвии и на авиабазе в Эстонии. Общественность должна задумываться над тем, зачем они там. Текст Вашингтонского договора нужно ввести в школьную программу. Ведь в Прибалтике борются за Прагу! Когда Россия увидит, что ставить на политическую разобщенность Североатлантического альянса бесполезно, мир станет безопаснее, и ничего из вышеописанного не случится. Напротив, распад политического единства НАТО имел бы для нашей страны такие же фатальные последствия, как постепенная эрозия версальской системы в 30-е годы ХХ века.
Мартин Сваровски — руководитель Программы исследований в области безопасности в Центре безопасности аналитического центра «Европейские ценности». Работал в администрации президента ЧР (при Вацлаве Гавеле), затем на дипломатической службе (был послом в Будапеште с 2002 по 2006 год и Варшаве с 2010 по 2014 год). Также Сваровски занимал должность заместителя директора Отдела Центральной Европы и Отдела аналитики и планирования Министерства иностранных дел ЧР. Является автором концепции Чешско-польского форума и советником председателя Комитета по европейским делам Палаты депутатов парламента ЧР.
