Регистрация пройдена успешно!
Пожалуйста, перейдите по ссылке из письма, отправленного на

National Review (США): почему США больше не выигрывают войны

© CC0 / Public Domain United States Army / Перейти в фотобанкАмериканские солдаты во время битвы в долине Йа-Дранг, Вьетнам. 1965 год
Американские солдаты во время битвы в долине Йа-Дранг, Вьетнам. 1965 год - ИноСМИ, 1920, 24.03.2021
Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
Читать inosmi.ru в
Вьетнам, Ирак, Афганистан. Все три войны начались для США победно — со взятия столиц и бегства демонизированных Западом вождей врага. Но по мере того, как местное население сталкивалось с жесткостью политиков США, положение их войск становилось шатким. Конец всюду был один — изгнание с позором.

В статье на страницах журнала National Review под названием «Три войны, ни одной победы — почему?» мой бывший коллега по Пентагону и военно-морскому колледжу Бинг Уэст (Bing West) убедительно показывает, почему США, являющиеся самой сильной страной в мире, за последние полвека проиграли три крупные войны: во Вьетнаме, Ираке и Афганистане. Бинг объясняет поражение тремя причинами: действия военных, действия политиков и настроение в обществе. Он правильно отмечает, что главную вину за поражения несут политики.

Я немного знаком с каждым из этих конфликтов, потому что служил во Вьетнаме, три раза бывал в Ираке и один раз в Афганистане. Но все это несопоставимо с опытом Бинга, которого я считаю одним из самых храбрых людей среди моих знакомых. Однако мне кажется, что он рисует порой неполную и вводящую в заблуждение картину причин наших поражений в трех войнах.

Например, анализируя вьетнамскую катастрофу, он игнорирует то обстоятельство, что войну эту мы вели по надуманному поводу. Президент Джонсон в 1964 году получил от конгресса разрешение начать масштабную военную эскалацию во Вьетнаме в ответ на мнимое нападение северных вьетнамцев на американский корабль в Тонкинском заливе. Но еще до расследования конгресса любому опытному военно-морскому офицеру был предельно ясно, что утверждения администрации являются ложью. Я помню слова своего командира, совершавшего боевые вылеты во время Второй мировой и Корейской войн. Он говорил нам, что нападений в том виде, в каком о них говорили, не было. Это подтвердил и вице-адмирал Джеймс Стокдейл (James Stockdale), который был нашим с Бингом начальником в военном колледже и получил медаль Почета за храбрость во время войны во Вьетнаме, где он попал в плен. Он в то время находился как раз в районе Тонкинского залива. То же самое сказал и военно-морской офицер, убедивший сенатора-демократа из Орегона Уэйна Морриса (Wayne Morris) проголосовать против Тонкинской резолюции (таких сенаторов было всего два, и оба проиграли на следующих выборах). Когда о лжи стало известно, в американском обществе усилились антивоенные настроения.

Еще одна причина нашего провала во Вьетнаме заключается в том, что эту войну вообще невозможно было выиграть. Бинг утверждает, что на поражение в той войне нас обрекла слабая военная стратегия с 1965 по 1968 годы, неверные политические решения и настроения в обществе. Да, эти факторы сыграли свою роль, но по правде говоря, они лишь усилили уже существовавшую реальность. А мне все стало ясно в 1966 году, когда мы с товарищами потерялись, возвращаясь со встречи с офицерами экипажей патрульных катеров в северной части залива Кэмерон в Южном Вьетнаме. Блуждая в поисках дороги на базу, мы наткнулись на католический монастырь. Вышел священник, который показал нам путь и накормил нас. Но когда мы уезжали, один из монахов спросил меня по-французски (я учил этот язык в школе), почему мы надеемся, что во Вьетнаме у нас все получится лучше, чем у французов. Президент Эйзенхауэр понимал ситуацию, когда отказался выручать французов в Дьенбьенфу в 1954 году, хотя большинство его советников по национальной безопасности, включая тогдашнего вице-президента Никсона и председателя Объединенного комитета начальников штабов адмирала Рэдфорда, рекомендовали ему сделать это. Однако начальник штаба сухопутных войск генерал Мэтью Риджуэй (Matthew Ridgway), не давший нам потерпеть поражение в Корее, убедил Эйзенхауэра не вмешиваться, поскольку он, как и говоривший со мной монах, считал, что победить вьетнамцев невозможно.

Похожим образом, большинство американцев были настроены против войны во Вьетнаме, однако не только из-за призыва, на который верно указывает Бинг, но и потому что людям с привилегиями удавалось этого призыва избегать, и основное бремя войны нес на своих плечах низший класс. Например, четыре последних президента, которые могли бы послужить во Вьетнаме, уклонились от той войны и от призыва весьма сомнительными способами. Билл Клинтон сделал вид, что поступил на службу подготовки офицеров резерва сухопутных войск. Джордж Буш воспользовался политическими связями, чтобы попасть в ВВС Национальной гвардии, когда президент Джонсон объявил, что резервные формирования не будут участвовать в боевых действиях. Дональду Трампу семейный врач, конечно же, поставил диагноз остеофит (костная шпора) (сам Трамп не помнит, какая нога у него болела). А Джо Байден утверждал, что полученная во время учебы в вузе астма помешала ему служить в армии, хотя он хвастался своими спортивными достижениями студенческих лет.

Анализируя причины, по которым нам не удалось победить в Ираке, Бинг игнорирует то обстоятельство, что администрация Буша ввязалась в войну, ложно заявив о наличии у Ирака оружия массового уничтожения. Более того, критикуя администрацию Обамы за вывод войск из Ирака в 2011 году, Бинг игнорирует тот факт, что у Обамы не было выбора. Он поступил так, потому что в 2008 году иракское правительство, которое он помог привести к власти, четко заявило, что не станет подписывать соглашение о статусе войск, если мы не согласимся на их полный вывод к концу 2011 года.

Я видел это воочию, когда работал в предвыборном штабе Обамы и летом 2008 года встречался с иракским министром иностранных дел Хошияром Зебари (Hoshyar Zebari). Когда я спросил его про соглашение о выводе, он сказал, что это требование обсуждению не подлежит. Когда я сказал об этом Денису Макдоноу (Denis McDonough), который работал в штабе Обамы, а потом возглавил его аппарат, он был удивлен, и спросил, уверен ли я в услышанном. Во время визита в Ирак в 2009 году я поднимал этот вопрос в беседах с некоторыми руководителями из парламента и исполнительной власти, и получил такой же ответ. В декабре 2011 года, когда в Вашингтон для заключения этой сделки приехал иракский премьер-министр Нури аль-Малики, с ним провели встречу я, первый советник Обамы по национальной безопасности Дэвид Джонс (David Jones) и будущий министр обороны Чак Хейгел (Chuck Hagel). Я прямо спросил его, может ли президент Обама что-то сделать, чтобы оставить войска в Ираке. Он по сути дела сказал, что Буш заключил соглашение, и США должны его придерживаться. На той встрече Джонс сказал, что Обама хочет оставить 10 000 военнослужащих.

Бинг также игнорирует тот факт, что администрация Буша никогда ни публично, ни частным порядком не благодарила Иран за его помощь в Афганистане, однако открыто критиковала эту страну. Я видел это лично. 11 сентября я работал в Нью-Йорке в Совете по международным отношениям. После терактов иранский представитель в ООН пригласил меня на ужин и попросил передать правительству США, что Иран испытывает отвращение к талибам (члены запрещенной в России террористической организации — прим. ред.), а поэтому готов помогать нам в Афганистане. Я передал это администрации Буша. Представитель Буша на Боннской конференции (декабрь 2001 года), где было создано правительство Карзая, сказал мне, что без иранцев администрация Буша не добилась бы успеха. И что получил Иран в награду? В начале 2002 года Буш включил эту страну в ось зла. С тех пор Иран не играет никакой позитивной роли в данном регионе, и это еще слабо сказано.

Наконец, анализируя события в Афганистане, Бинг верно указывает на то, что наши военные никак не могли преобразовать эту страну. Однако он ошибочно утверждает, что нам надо было остаться там на неопределенный срок во избежание вреда для своей репутации. Многие участники этой 20-летней войны считают, что нашей репутации уже нанесен непоправимый ущерб, и хотят, чтобы мы ушли оттуда, пока этого ущерба не стало еще больше. Логика невозвратных издержек здесь неприменима.

Насколько все будет плохо, если мы уйдем 1 мая в соответствии с договоренностью Трампа, а к власти придут талибы (члены запрещенной в России террористической организации — прим. ред.)? В частности, насколько это будет плохо для афганских женщин? Приехав в Афганистан в 2011 году, я спросил одного из представителей «Талибана» (организация, запрещенная в России — прим. ред.), как они будут обращаться с женщинами, если или когда придут к власти. Он сказал, чтобы я не беспокоился — они будут обращаться с ними не хуже, чем наши союзники саудовцы.

Статью Бинга следует прочесть тем, кто считает, что США могут развивать и поддерживать демократии посредством применения военной силы. Но им надо иметь в виду, что существуют и другие факторы, могущие повлиять на такое решение.