Одно из наиболее устойчивых убеждений во внешнеполитических кругах по обе стороны Атлантики заключается в том, что Европа не может сама справиться со своими проблемами безопасности и поэтому должна полагаться на Соединенные Штаты для собственной защиты. Хотя европейские лидеры и эксперты в области обороны и говорят о желательности большей «стратегической автономии» и иногда предлагают взять свою судьбу в свои руки (как говорила канцлер Германии Ангела Меркель в 2017 году), вера в то, что безопасность в Европе в конечном итоге зависит от Соединенные Штаты умирает тяжело.
Этот вывод вызывает недоумение. Даже если страны Европы и имеют ряд проблем безопасности, единственная угроза континенту, для которой необходима помощь военная мощи США, — это прямое военное столкновение с Россией. Тем не менее, по крайней мере на бумаге, у Европы более чем достаточно «скрытой» силы, чтобы справиться с этой проблемой. Европейские страны-члены НАТО насчитывают более 500 миллионов человек. Население России составляет всего 145 миллионов. Европейцы также намного здоровее: средняя продолжительность жизни в Европе составляет примерно 82 года, тогда как в России она составляет всего 72 года (и даже ниже для мужчин). Совокупный ВВП европейских стран НАТО составляет более 15 триллионов долларов, а ВВП России — всего 1,7 триллиона долларов, что меньше, чем у одной Италии. Еще более примечательно то, что европейские члены НАТО ежегодно тратят на оборону в три-четыре раза больше, чем Россия. Действительно, Германия и Франция вместе тратят больше, чем Россия, а Россия должна еще направлять часть своих расходов на Дальний Восток, на свой большой ядерный арсенал и на свои операции в таких географических точках, как Сирия.
Даже если учесть дублирование оборонных усилий и другие недостатки (которые можно уменьшить различными способами), у Европы, похоже, все равно есть фундаментальная способность сдержать, а в конечном счете и победить возможное российское наступление в Восточной Европе. Даже сегодня Великобритания и Франция обладают собственными средствами ядерного сдерживания, а оборонная промышленность Европы производит одни из лучших в мире обычных вооружений, включая первоклассные танки и артиллерию, превосходные ракеты класса «воздух-воздух», современные надводные корабли и подводные лодки, а также современные истребители. Подготовка Европы к обороне, безусловно, имеет некоторые слабые места, но мысль о том, что ей не хватает собственного базового потенциала для самообороны и, следовательно, нужно, чтобы эту работу за нее выполнили США, кажется просто смехотворной.
Но это не совсем так, пишут Хьюго Мейер и Стивен Дж. Брукс в недавней статье в академическом журнале International Security. В отличие от тех из нас, кто считает, что Соединенным Штатам следует сосредоточиться на других приоритетах и постепенно позволить европейцам взять на себя ответственность за свою собственную оборону, Мейер и Брукс утверждают, что Европа неспособна самостоятельно обеспечить свою надежную защиту. Следовательно, если Соединенные Штаты хотят продолжения существования стабильной Европы, они должны продолжать свою политику «глубокой вовлеченности» и оставаться главным гарантом безопасности Европы. Со своей стороны, европейцы должны отказаться от цели «стратегической автономии», согласиться с более скромными оборонными амбициями и продолжать полагаться на дядю Сэма.
Для ясности: статья Мейера и Брукса представляет собой серьезную попытку проанализировать некоторые из потенциальных препятствий на пути к большей европейской «стратегической независимости». Но вывод статьи о том, что, что эта независимость невозможна и что стабильность в Европе требует существенных обязательств от США на десятилетия вперед, неверен.
Мейер и Брукс основывают свой пессимистический вывод на трех основных аргументах. Во-первых, они заявляют, что существующие возможности Европы настолько недостаточны, что потребуются масштабные и длительные усилия для их необходимого развития. Во-вторых, они утверждают, что Россия сегодня гораздо более могущественна, чем показывают сравнения ее ВВП, численности населения или расходов на оборону с европейскими. И в основном потому, что ее вооруженные силы имеют в своей основе малооплачиваемых призывников, а ее военно-промышленный комплекс производит огромное количество оружия за дешевые рубли. В частности, они утверждают, что сравнение расходов на оборону с использованием паритета покупательной способности (ППС) вместо рыночных обменных курсов приближает расходы России на оборону к показателям НАТО в Европе (хотя они все-таки ниже).
Но настоящая проблема, по мнению Мейера и Брукса, заключается в «стратегической какофонии» внутри Европы. Основываясь на подробном опросе экспертов по европейской безопасности, они пришли к выводу, что восприятие угроз в Европе слишком разнородно для того, чтобы обеспечивать скоординированные усилия по сдерживанию России. В связи с этим Соединенные Штаты по-прежнему играют важную роль в удержании внимания европейцев на российской угрозе и в обеспечении такого военного потенциала, который европейцы не в состоянии самостоятельно развернуть.
Ни одно из первых двух утверждений не выдерживает тщательной проверки. Что касается первого, Мейер и Брукс просто искажают взгляды тех, выступает за то, что Соединенным Штатам пора сократить или прекратить свое военное присутствие в Европе. Они утверждают, что т.н. «сдерживатели» и «иностранные балансировщики» верят в то, что Европа «может легко и быстро уравновесить Россию» (выделено автором), но я не знаю ни одного «сдерживателя» или «иностранного балансировщика», который когда-нибудь говорил бы что-либо подобное. Напротив, «иностранные балансировщики» признают, что Европе потребуется некоторое время, чтобы устранить свои текущие недостатки и подготовиться к конкретным сценариям (таким как ограниченная атака России в Балтийском регионе). Мнения относительно того, сколько времени займет такое наращивание сил, расходятся, но никто не говорит, что это можно сделать в одночасье.
Лично я, например, утверждал, что Соединенным Штатам следует сокращать свое военное присутствие в Европе весьма дозированно, чтобы дать ей время для развития своих сил. Даже активный сторонник «сдержанности США» в Европе Барри Позен, который недавно опубликовал интересный анализ, показывающий, как Европа может защитить себя от нападения России, признает, что для достижения этой цели определенным европейским странам потребуется мудрое планирование и приобретение некоторых возможностей, которых в настоящее время у них попросту нет. Повторюсь: ни один серьезный аналитик не говорит, что США должны покинуть НАТО на следующей неделе.
Но даже при этом ликвидация нынешних стратегических недостатков Европы, если в этом возникнет необходимость, почти наверняка займет гораздо меньше времени, чем предполагают Мейер и Брукс. Как уже отмечалось, в Европе есть оружейная промышленность мирового класса, развитая космическая отрасль и спутниковые возможности, передовые военные теории и возможность закупать передовое вооружение в Соединенных Штатах.
Европейским странам не понадобится даже десятилетие или больше того, чтобы укрепить обычные вооруженные силы, которые могли бы защитить европейский континент от нападения России, особенно если учесть, что российские силы имеют ограниченные наступательные возможности и остаются бледной тенью тех советских дивизий, которые стояли в Восточной Европе во время холодной войны. Европейцы также будут иметь преимущество в том, что будут сражаться в обороне.
Кроме того, скорость, с которой основные отрасли промышленности по всему миру адаптировались как к американо-китайскому противостоянию, так и к пандемии, предполагает, что значительные части сложной промышленной базы Европы могут быть перепрофилированы на военные рельсы гораздо быстрее, чем предполагают Мейер и Брукс. Точно так же и часть высокообразованной европейской рабочей силы может быть переобучена под военпром гораздо легче, чем неграмотные афганцы. Опыт многих предыдущих войн показывает, что современные государства могут создать мощный военный потенциал в довольно короткие сроки, если для этого будет существовать мощная мотивация.
Что касается второго утверждения, то есть ряд причин, по которым военная техника может стоить в России дешевле, чем на Западе, включая в том числе и вероятность того, что значительная ее часть просто более низкого качества. По этой причине эксперты в военной области расходятся во мнениях относительно корректности сравнений военных расходов на основе ППС. Например, Стокгольмский международный институт исследования проблем мира (SIPRI) использует такие сравнения на основе обменных валютных курсов и считает их более информативными. Таким образом, трудно принять утверждение о том, что более густонаселенные и гораздо более богатые страны Европы не могут сравниться по военной мощи с Россией.
Рассуждения Мейера и Брукса о непоправимой «стратегической какофонии» также следует рассматривать с известной долей скептицизма. Для ясности: нет ничего удивительного или негативного в результатах проведенного ими опроса, в эмпирической точности которых я не сомневаюсь. Европа действительно сталкивается с рядом совершенно различных проблем безопасности, и мы должны ожидать, что люди из разных европейских стран будут иметь разные взгляды на угрожающие им вызовы. Но разногласия по поводу восприятия угроз и стратегических приоритетов не являются абсолютным препятствием для разработки скоординированного ответа на любые из них или на все сразу: вопрос не в том, имеют ли государства одинаковые взгляды, а скорее в том, достаточно ли их интересы совпадают, чтобы позволить им действовать вместе и эффективно. Многие военно-политические объединения работают достаточно хорошо, не имея полного согласия в отношении того, какие угрозы считать первоочередными.
Что еще более важно, задокументированные исследователями восприятия угрозы относятся к текущим условиям, когда американское «одеяло безопасности» все еще прочно находится на своем месте. Пока это так, европейские элиты, вероятно, будут концентрироваться на своих конкретных национальных проблемах и уделять меньше внимания рискам, которые могут возникнуть тогда, когда американская мощь решит «выйти из-за стола». Но даже несмотря на это, поразительно, что захват Россией Крыма в 2014 году заставил европейские государства более энергично создавать собственный противовес этой агрессии, хотя гарантии США в то время не подвергались сомнению.
Фактически, Мейер и Брукс признаются, что не знают, как изменятся восприятия европейцев, если это американское «одеяло безопасности» будет с Европы убрано. Однако, сам по себе весьма показателен тот бесспорный факт, что интерес в Европе к «стратегической автономии» вырос именно во времена администрации Трампа, когда доверие к обязательствам США снизилось. Исследователи предполагают, что полный уход США из Европы будет иметь лишь умеренные последствия, но трудно поверить, что снижение или снятие тех гарантий безопасности, которые существовали для Европы на протяжении почти 75 лет, не спровоцируют среди европейцев кардинальную переоценку собственной безопасности.
В самом деле, как показал политолог Себастьян Розато, европейские опасения начала 1950-х годов о том, что Соединенные Штаты скоро вернутся из Европы к себе домой, помогли дать толчок успешным усилиям по продвижению европейской экономической интеграции. Обеспокоенности по поводу возможного вывода войск США из Европы после окончания холодной войны также вызвали недолгие попытки развития собственного европейского оборонного потенциала, но эти инициативы тогда не увенчались успехом перед лицом сильного противодействия США и их новых заверений в том, что дядя Сэм никуда из Европы не денется.
Представления об угрозах не высечены на камне и часто с удивительной скоростью меняются. Первая администрация Буша активно пыталась улучшить отношения с Ираком в начале 1990 года, но отказалась от этих усилий после того, как Саддам Хусейн вторгся в Кувейт, и начала войну против него несколько месяцев спустя. Вторая администрация Буша пришла к власти, не обращая внимания на угрозу со стороны «Аль-Каиды»* и намереваясь сосредоточиться на отношениях между великими державами. Она полностью изменила курс после 11 сентября 2001 года и вместо этого начала глобальную войну с терроризмом. Если Россия представляет собой такую большую опасность, как думают Мейер и Брукс, вероятным ответом Европы на снятие защиты со стороны США будет то, что она будет больше делать самостоятельно, чтобы противостоять экспансии Москвы. Этот процесс уравновешивания России может быть несовершенным, но он должен быть уж совершенно неадекватным, чтобы свести на нет значительное преимущество Европы в своих скрытых возможностях.
И давайте проясним реальный сценарий, представленный здесь. Представьте себе, что силы США больше не размещены в Европе, а ревизионистская, склонная к риску Россия угрожает или пытается расширить свой территориальный контроль на Прибалтику и, возможно, за ее пределы. Оставляя в стороне вопросы о том, почему Россия может рискнуть развязать крупную войну, чтобы попытаться захватить страны, в которых проживает одни из наиболее антироссийски настроенных народов в мире, или почему она может полагать, что ей удастся каким-то образом оккупировать остальную Европу и управлять ею, можно ли предположить, что остальная Европа не увидит в таких действиях серьезную опасность и не ответит на них со всей решительностью? Если бы произошло что-то из предположенного выше, то «стратегическая какофония», которую мы наблюдаем сегодня, быстро исчезла бы.
Неудивительно, что европейские эксперты, которых консультировали Мейер и Брукс, склонны пессимистично оценивать европейские оборонные перспективы в отсутствие помощи США. Почему? Потому что есть одна проблема, в которой европейские элиты обычно демонстрируют не какофонию, а единство: все они хотят, чтобы американские войска остались. А почему бы им и не остаться? Когда самая могущественная страна в мире несет обязательства по вашей защите и готова приложить к этому немало усилий, это довольно приятная сделка.
Если одна из ваших основных целей — поддерживать присутствие дяди Сэма в Европе, то последнее, что вы готовы признать — это то, что могли бы прекрасно обойтись без него. Как показал британский политолог Джолион Хоуорт, европейские усилия по закреплению обязательств США перед Европой путем подчеркивания ее собственной слабости имеют давнюю историю.
Существует еще одно возможное объяснение различий в восприятии угроз в Европе, которое Мейер и Брукс не принимают во внимание. Поскольку они видят в России мощное и агрессивное государство, которое может стать потенциальным гегемоном, они думают, что размежевание Европы с Соединенными Штатами будет возможным только в том случае, если все европейцы будут рассматривать Россию как главную опасность и будут готовы сделать гораздо больше для ее сдерживания. Но как тогда воспринимать ту реальность, что европейцы с менее алармистским взглядом на Россию тоже правы? То, что Мейер и Брукс называют опасным уровнем «какофонии», на самом деле может отражать довольно разумную европейскую оценку реальных вызовов безопасности, с которым сталкиваются европейцы. Отношения с Россией сегодня по разным причинам представляют собой проблему, но только одну из многих, и скорее политическую, чем военную. Сегодняшняя Россия определенно не является потенциальным гегемоном, каким был Советский Союз во время холодной войны. Если это так, то цели сохранения мира и предотвращения гегемонии в Европе лучше всего будут достигаться не общеевропейскими усилиями по сдерживанию России и крупному наращиванию военной мощи, а серьезными попытками уменьшения взаимных подозрений, которые возникли между Россией и НАТО с конца 1990-х.
Еще в пьянящие дни триумфа после победы в холодной войне американские и европейские лидеры неоднократно заверяли нас, что расширение НАТО создаст прочную зону мира в Центральной Европе и защитит демократии, возникшие в результате так называемых «бархатных революций». Они также подчеркивали, что расширение НАТО на Восток не было направлено против России и что у Москвы не было причин его опасаться. Однако Москва с самого начала смотрела на вещи иначе. Результат этой политики противоположен тому, что обещали лидеры НАТО: расширение (и другие провокационные действия США) отравили отношения с Россией и помогли спровоцировать ныне тлеющие конфликты в Грузии и на Украине. Тем временем под «защитным зонтиком» НАТО Венгрия, Польша и Турция неуклонно пошли по пути автократии. Россия в этом процессе оказалась далеко не безупречной, а некоторые из ее недавних действий являются просто вопиющими, но ни один серьезный исследователь политики великих держав не должен удивляться тому, как она отреагировала на неограниченный «марш-бросок» НАТО на восток. Если позволить европейцам наметить свой собственный курс в отношениях с Москвой и даже возглавить его, то, возможно, это будет даже лучше, чем согласиться с усилиями Америки по распространению своих либеральных ценностей и гарантий безопасности вплоть до самых границ России.
В самом деле, несколько странно, что Мейер и Брукс защищают более или менее тот же рецепт, который американские специалисты по оборонному планированию приняли в 1949 году, хотя сегодня ситуация с безопасностью в Европе сильно изменилась. Отправка войск США в Европу имела смысл тогда, когда Красная Армия оккупировала Восточную Европу, а большая часть континента лежала в руинах. Учитывая тогдашний баланс сил, сторонники «глубокой вовлеченности» и «иностранных балансиров» были согласны с тем, что Соединенные Штаты должны были находиться «на суше», т.е. на европейском континенте. Однако сегодня Европа полностью восстановлена и процветает, у большинства ее членов за плечами десятилетия мирного сотрудничества, а Россия — лишь бледная тень бывшего Советского Союза. Вот Китай, да — он превратился в более серьезного конкурента, чем когда-либо был СССР. Однако для Мейера и Брукса ни одно из этих изменений вообще не влияет на представления о необходимости «глубокой вовлеченности».
По иронии судьбы, основной тезис Мейера и Брукса может невольно способствовать достижению результата, который они надеются предотвратить. Суть их основного посыла состоит в том, что Россия представляет собой растущую угрозу, а Европа находится в таком состоянии, что не может справиться с этой проблемой без существенной помощи со стороны Соединенных Штатов. Такая аргументация может не только вызвать непоправимо высокий уровень европейского пораженчества, но также может привести к большим неприятностям и для Соединенных Штатов. Если достаточное количество американцев поддержат описание Мейером и Бруксом Европы как «безнадежной какофонии», захотят ли они и дальше защищать этих беспомощных и склонных к умиротворению агрессора европейцев, которые настаивают на том, чтобы переложить все бремя обязательств по собственной защите на Вашингтон? И помните: этот сценарий будет разыгрываться в то время, когда почти все думают, что Соединенным Штатам следует уделять больше внимания сдерживанию Китая и решать наконец давно игнорировавшиеся проблемы у себя дома. Мейер и Брукс, без сомнения, пришли бы в ужас от такого результата, но из их анализа можно сделать именно такой вывод.
Существует потенциально более привлекательная формула трансатлантического сотрудничества в области безопасности, но она требует более тщательного переосмысления вопроса, чем предлагают Мейер и Брукс. Эта формула основана на скоординированном ответе Китаю и новом разделении ответственности между США и Европой. По мере обострения конкуренции с Китаем Соединенные Штаты захотят, чтобы их европейские партнеры по договору встали рядом с ними плечом к плечу. В конце концов, вряд ли можно ожидать, что США будут и дальше защищать Европу, если их союзники останутся нейтральными по отношению к их главному глобальному сопернику. Вашингтону понадобится, чтобы Европа взяла на себя больше бремени собственной обороны, а Соединенные Штаты могли бы сосредоточить больше ресурсов в Азии. Он также хочет быть уверенным, что экономические отношения Европы с Пекином не будут заметно подкреплять усилия Китая в чувствительных областях передовых технологий, особенно тех, которые имеют военное применение. Со своей стороны, Европа захочет, чтобы Соединенные Штаты сохраняли приверженность ее защите и координировали бы с ней действия по таким вопросам, как цифровое управление и изменение климата.
В этом и заключается основа для новой и улучшенной трансатлантической сделки. Если Европа согласится присоединиться к Соединенным Штатам в нарастающем китайско-американском соревновании в области безопасности, то Вашингтон может согласиться оставить часть американских войск в Европе и остаться активным членом НАТО.
Включая в том числе все, что касается обязательств по статье 5 Вашингтонского Договора о коллективной обороне. Скорее всего, следует все же ожидать, что европейские члены НАТО возьмут на себя основное бремя поддержания регионального баланса сил в Европе, тем самым уменьшая, но не устраняя роль Америки в защите Европы. Со временем именно европеец займет должность верховного главнокомандующего силами НАТО, и вооруженные силы США больше не будут играть ведущую роль в защите Европы. Америка останется важным стратегическим партнером, однако в большей степени она превратится в «союзника в последней инстанции», чем в передовой рубеж.
Американцы должны приветствовать эту формулу, потому что Соединенные Штаты сталкиваются с очень затратными вызовами как дома, так и за рубежом. Вместо зависимой Европы, которая взывает о защите каждый раз, когда российский командир танка заводит двигатель, американцы должны захотеть иметь группу сильных европейских государств, которые могут сделать гораздо больше для решения своих проблем безопасности. Европейцы тоже должны приветствовать более равноправное партнерство с Соединенными Штатами. Им не может быть комфортно настолько зависеть от капризной сверхдержавы, суждение которой часто оставляет желать лучшего.
Мейер и Брукс считают эту цель несбыточной мечтой. Видимо, я больше верю в Европу, чем они. Обеспокоенность многих европейцев по поводу Китая неуклонно растет, и они стремятся предотвратить полный вывод войск США, поэтому они, вероятно, сочтут вышеописанную сделку наилучшим доступным вариантом. Что касается Соединенных Штатов, их усилия по ограничению мощи и влияния Китая будут усилены, если Европа присоединится к ним и будет все более объединенной. Создание нового и устойчивого трансатлантического партнерства начинается с признания того, что Европа далеко не так беспомощна и может сделать гораздо больше для своей обороны в предстоящие десятилетия.
__________________________________________________________________________________
Стивен М. Уолт — американский политолог, специалист по международным отношениям, профессор Института внешней политики Фонда Robert and Renée Belfer Гарвардского университета. Сторонник школы политического реализма, создатель теории «баланса угроз».
* Организация запрещена на территории РФ
