Статья опубликована в 1994 году.
Яростные упреки в адрес Атлантического альянса из-за Боснии не имеют себе равных со времен Суэцкого кризиса, случившегося почти четыре десятилетия назад. Только на сей раз нет объединяющей угрозы, которая заставила тогда всех западных союзников безотлагательно искать единства. (В 1994 году боснийские сербы, казалось, выигрывали войну против мусульманской части Боснии, получившей активную поддержку Запада. В 1995 году благодаря бомбардировкам НАТО боснийские мусульмане заключили с сербами мир на относительно выгодных условиях — прим. ред.).
На своих регулярных встречах министры иностранных дел твердят прописные истины и закрывают глаза на новые реалии, появившиеся по окончании холодной войны в результате объединения Германии.
Переоценку стоит начать с признания, что причина боснийской катастрофы кроется в тактических неудачах внутри каждого из союзных правительств, а не в самой структуре альянса НАТО. Этот альянс в принципе не предназначен для урегулирования этнических конфликтов на своей периферии. В противном случае западные демократии хорошенько бы подумали, прежде чем признавать боснийское государство (независимую Боснию-Герцеговину, бывшую до 1992 года частью единой Югославии — прим. ред.) в границах, которые не отражают ни одной общности, традиционно присущей нации. У Боснии нет ни единства народа, ни единства языка, ни общей истории. Что вообще заставило наших государственных мужей думать — если, конечно, они в принципе задумывались на эту тему — что хорваты, сербы и мусульмане, чья взаимная ненависть привела к распаду Югославии, смогут ужиться в гораздо меньшей по размерам Боснии?
Не в силах верно определить себе задачу, союзники едва ли смогли бы адекватно с ней справиться — будь то по отдельности или сообща. Чем вообще был боснийский конфликт — гражданской войной или агрессией в духе нападений на соседей со стороны фашистских государств в 30-х годах и иракского вторжения в Кувейт? Администрация Буша и наши европейские союзники увидели в боснийской трагедии гражданский конфликт, не имеющий отношения к международной стабильности. Однако при всей готовности облегчить страдания и, в случае европейцев, даже послать войска, они спасовали перед неминуемыми жертвами, с которыми сопряжено урегулирование.
Новая администрация Клинтона выразила свое моральное возмущение, но использовать силу не пожелала. Стоя на противоположных позициях, ни Европа, ни Америка никогда не соизмеряли свои высокоморальные цели с вопросом о том, готовы ли они идти на соразмерные риски.
Боснийский провал — не столько провал альянса, сколько наказание за уклонение альянса от своих обязанностей. В этой связи встают вопросы: а нужен ли альянс НАТО вообще? И, если ответ утвердительный, сможет ли он обрести общую цель даже в отсутствие стратегических угроз?
«Новый миропорядок», о котором так часто говорят, если и появится, то лишь после периода нестабильности — можно считать этот период родовыми муками нового мира. Этот процесс усложняется тем, что все основные игроки по сути играют вслепую. Америка никогда не была частью миропорядка, в котором бы она не господствовала, но при этом не могла его покинуть. Национальное государство европейского образца больше не справляется с современными кризисами, а Европейский Союз только начал вырабатывать общую политику для стран, бóльшую часть истории считавших друг друга стратегическими противниками. Россия должна приспособиться к границам, через которые перешагнула три века назад. Китай идет вперед семимильными шагами, но в мировой политике доселе не участвовал. Япония пересматривает свою национальную идею. А большинство новых игроков — Корея, Индонезия, Бразилия и Индия, и это лишь некоторые из них — только «начали учить» те международные роли, которые сама судьба уготовила им на международной арене.
Жизнеспособный Атлантический альянс смог бы сыграть решающую роль в разрешении сопутствующих кризисов — при условии, что вместо прежних страхов он сосредоточится на общих потребностях. Если оперативная цель — расширение демократии, она должно начаться с альянса НАТО, который объединил в себе старейшие демократии нашей планеты, которые проработали на благо своих народов много лет и имеют плюралистические политические системы и рыночную экономику.
В конце концов, страны атлантического региона нужны друг другу. Европа без Америки превратится в полуостров на краю Евразии, неспособный ни нащупать равновесие, ни обрести единство. В этом случае ЕС рискует постепенно скатиться к роли, уготованной Древней Греции по сравнению с Римом (Греция была оккупирована римлянами, хотя продолжала восхищать их своей культурой даже после военного поражения — прим. ред.). Единственный вопрос лишь в том, кто будет играть роль Рима, Америка или Россия. А США без Европы станут островом у берегов Евразии, обреченным на политику чистого баланса сил, не отражающую ее национального гения. Без Европы Америке предстоит идти в одиночку, а без Америки Европа станет вовсе неуместной. Вот почему Америка дважды в этом веке приходила к выводу, что господство державы-гегемона в Евразии угрожает ее жизненным интересам, и начинала войну, чтобы это предотвратить.
Некоторые европейцы отстаивают Европейский Союз, полагая, что он заменит собой Америку. Но на деле важная роль Америки в Европе — предпосылка того, что европейские державы будут действовать согласованно. Без нее Европейский Союз развалится из боязни немецкого владычества. Франция предпочтет страховаться связями с Россией. Возродятся исторические европейские коалиции, только уже ослабленные традиционной непрочностью и еще менее актуальные. Германия соблазнится национализмом, а Россия — реваншизмом.
Американское присутствие в Европе обеспечивает некоторое равновесие. Гарантирует Франции страховку от германской гегемонии, а Германии — тихую гавань в эмоциональном плане, а также защиту от внешних опасностей и чрезмерного европейского национализма. Американское присутствие в Европе может пойти на пользу даже России — это она из лучших гарантий, что историческое европейское соперничество не возродится.
В одиночку Европа не справится с наиболее опасными угрозами со стороны России: ни с возрождением национализма, ни с ее распадом. На фоне раскола в Европе Россию ждет неминуемое искушение попытаться заполнить вакуум. Отрезанная же от Европы Америка потеряет якорь внешней политики.
Есть и новые угрозы. Хотя технически в компетенцию НАТО он не входит, но мусульманский фундаментализм, если он возобладает в Северной Африке, станет серьезным вызовом для безопасности Запада. Нет нужды подробно перечислять каждую угрозу, чтобы сохранить атлантическую систему регулярных консультаций. К тому же существующая инфраструктура обеспечивает жизненно важный и, пожалуй, незаменимый ресурс для этого переходного периода.
До недавнего времени администрация Клинтона не отваживалась уделять атлантическим отношениям традиционный приоритет. Многие из ее ключевых членов, сформировавшие свои политические убеждения эпоху протестов против войны во Вьетнаме, считали холодную войну ненужной, а ее институты — потенциально опасными. Видя в НАТО пережиток холодной войны, ключом к международному порядку они считали добрую волю России, а не исторически сложившийся альянс западных демократий.
Новый акцент администрации на атлантическом сотрудничестве мы приветствуем. Но при этом необходимо учитывать ряд принципов:
Кризис в Атлантическом альянсе можно разрешить, лишь начав диалог по основополагающим вопросам. Прежние колебания США не позволяют вернуть уверенность. Но сама по себе эта задача вполне решаема, поскольку, несмотря на все разногласия, у всех нынешних лидеров НАТО давняя дружба с США. Даже Франция сознает необходимость дальнейшей роли Америки в Европе.
Структуру американо-европейских отношений необходимо изменить. С ослаблением военной угрозы и ростом риска политических кризисов следует уделять больше внимания политической роли Атлантического альянса.
Самый болезненный вопрос — это расширение НАТО, и его администрация мужественно подняла перед недавней встречей альянса на уровне министров. Но предстоит позаботиться о том, чтобы, в своем стремлении угодить каждому избирателю и отреагировать на малейшее давление, альянс не зашел в тот же тупик, что и Босния.
Проблема расширения возникла из-за того, что Польша, Чехия, Словакия и Венгрия (Вышеградская четверка, все бывшие жертвы советской оккупации) стремятся к членству в НАТО. Если их запрос будет отклонен и граничащим с Германией государствам в защите будет отказано, Германия рано или поздно все равно попытается гарантировать свою безопасность национальными усилиями — и встретит на своем пути Россию, которая будет проводить ту же политику, только со своей стороны. Вакуум между Германией и Россией угрожает не только единству НАТО, но и самому существованию альянса как значимого института. Без угрозы своим границам НАТО долго не протянет — особенно если будет отказываться защищать соседние страны, которые чувствуют угрозу.
Новое американское предложение призывает рассмотреть перспективы расширения НАТО со всеми членами Партнерства ради мира, всеми члены НАТО, бывшими советскими сателлитами и всеми государствами-преемницами Советского Союза — всего около 40 стран. Если это не просто дебютный гамбит, то все кончится либо тупиком, либо конфронтацией. Россия либо наложит вето на расширение, либо одобрит его — но только если сама станет членом. В этом случае НАТО перестанет быть оборонительным альянсом и превратится в систему общей коллективной безопасности по образу и подобию ООН.
Российское членство низвело бы Атлантический альянс до расплывчатой системы, которая не отвечает ни интересам безопасности Европы (особенно Восточной), ни Америки. НАТО перестанет быть щитом для Западной Европы, потому что альянс не уполномочен защищать своих членов друг от друга. Вместо этого рубежи НАТО упрутся в границы Китая. Вот почему членство России в НАТО и Европейском Союзе считалось обычным делом в коммунистические времена.
Встав на путь расширения НАТО, администрация должна выбрать между двумя стратегиями альянса НАТО — первая исходит из того, что есть некая область, подлежащая защите, вторая, Партнерство во имя мира, судя по заявлениям президента Клинтона, призвана объединить бывшие блоки. Служить обеим целям сразу НАТО не может. Мы не можем медлить с решением, дожидаясь, пока не появится действительная российская угроза. Давление против расширения НАТО окрепнет еще больше, особенно с учетом того, что опасный вызов со стороны России кажется сомнительным. Неразумно тянуть со страховкой от пожара до тех пор, пока дом не загорится.
Конечно, России должны быть предоставлены все возможности установить поистине сотруднические отношения. Но нельзя искушать российский экспансионизм, устраняя на его пути все препятствия. Даже якобы реформистское правительство Ельцина настаивает на роли самодостаточной сверхдержавы, используя свой вес.
Расширение НАТО должно как-то объединить два противоречащих друг другу соображения: страх оттолкнуть от себя Россию и риск появления в Центральной Европе вакуума между Германией и Россией. Вместо того чтобы делать вид, будто у России есть шанс вступить в НАТО, будет мудро предпринять два шага: дать членство Вышеградской четверке и отклонить российское вето. Но в то же время предложить договор о безопасности между новой НАТО и Россией, чтобы прояснить, что главной целью является сотрудничество. Такой договор будет предусматривать, что на территории новых членов НАТО не будут размещаться никакие иностранные войска — по образцу договоренности по Восточной Германии (а еще лучше на оговоренном расстоянии от восточной границы Польши).
При этом такой договор не исключает консультаций между НАТО и Россией по вопросам, представляющим общий интерес. В такой структуре у России не будет поводов для беспокойства насчет безопасности. И наоборот, выход за его пределы даст России право создавать вакуум вокруг своих границ, сохраняя перспективы для исторического российского экспансионизма.
Неспособность расширить НАТО в ближайшем будущем грозит стать непоправимой ошибкой. Российская оппозиция будет неизбежно нарастать по мере того, как крепнет ее экономика. Центральноевропейские государства могут отдалиться от Единой Европы. В результате возникнет вакуум между Германией и Россией — искушение, уже ставшее причиной столь многих конфликтов. Отказываясь установить единственные ограничения, которые имеют стратегический смысл, НАТО сама делает выбор в пользу будущей неуместности.
