Ранним утром 22 июня 1941 года — 80 лет назад — немцы напали на Советский Союз, начав операцию под названием «Барбаросса». Несмотря на то, что поначалу немецкие войска продвигались очень успешно, есть все основания утверждать, что немцы переоценили свои силы, а операция была обречена на провал. Сталин и его генералы видели насквозь немецкую тактику блицкрига, благодаря которой годом ранее удалось так быстро оккупировать Францию.
Немецкий план заключался в том, чтобы заманить главные силы Красной Армии к границе и там уничтожить. Затем немецкие войска без помех отправились бы на Москву. По плану Гитлера, война должна была закончиться за восемь-десять недель.
Но вышло иначе. Основные силы Красной Армии оставались в резерве в некотором отдалении от границы и оказывали все более упорное сопротивление, по мере того как немцы с трудом продвигались вглубь Советского Союза.
У Москвы им пришлось остановиться. Красная Армия пополнилась опытными войсками из Сибири, и немецким отрядам пришлось отступить. Это стало первым и, вероятно, важнейшим поражением Германии за всю Вторую мировую войну.
Коротко скажем о предпосылках.
В феврале 1931 года, примерно за десять дет до «Операции Барбаросса», Сталин произнес знаменитые слова: «Мы отстали от передовых стран на 50-100 лет. Мы должны пробежать это расстояние в десять лет. Либо мы сделаем это, либо нас сомнут».
Учитывая дальнейшие события, можно счесть это высказывание пророческим, но Сталин не был ясновидцем. В 1931 году не Германия, а Великобритания и Франция считались главной угрозой существованию Советского Союза. С Германией же, напротив, развивалось обширное экономическое и военное сотрудничество.
Однако в 1933 году к власти пришел Гитлер, и сомнений больше не было. Когда Германия и Япония заключили Антикоминтерновский пакт, именно они стали важнейшей угрозой. Еще в «Моей борьбе» Гитлер пообещал уничтожить Советский Союз и большевизм: во-первых, из чисто идеологических соображений, во-вторых — чтобы обеспечить «пространство для жизни» своему разрастающемуся «Тысячелетнему рейху».
За 1930-е годы Советский Союз наверстал те самые 50-100 лет, и это было выдающееся достижение. Однако в первую очередь прогресс касался общей индустриализации. С точки зрения вооружений СССР по-прежнему очень отставал от Германии: по словам впоследствии легендарного министра иностранных дел Вячеслава Молотова, страна смогла бы дать достойный отпор немцам не ранее 1943 года.
Проблему этой продолжающейся отсталости решали двумя способами. На международной арене Советский Союз вел активную умиротворяющую политику, а также заключил антифашистские пакты в первую очередь с Великобританией и Францией, чтобы воспрепятствовать экспансионистской политике Германии. Но Мюнхенское соглашение 1938 года, согласно которому Великобритания и Франция признали право Гитлера на оккупацию Чехословакии, нанесло большой ущерб.
Двумя днями позже Германия и Советский Союз подписали пакт о ненападении — того же типа, что и документы, подписанные Германией, Великобританией и Францией осенью 1938 года. Это была чисто оборонительная мера. В ситуации, когда так называемые западные демократии, очевидно, были готовы позволить Гитлеру наступать на восток, Советскому Союзу пришлось позаботиться о своей безопасности. В первую очередь речь шла о необходимости отсрочить нападение Германии, желательно как минимум до 1943 года.
Внутренняя политика СССР была направлена на мощное развитие обороны. Расходы на военные нужды выросли в 1940 году с 3,4% до 32,6% государственного бюджета. В то же время промышленность все активнее переоборудовалась для военного производства: например, тракторный завод в Челябинске, согласно плану, начал производить танки.
Это была не самая благоприятная политика, ведь ресурсы требовались, чтобы повысить уровень жизни советских граждан, трудившихся изо всех сил. Однако это было необходимо. Без военного потенциала Советский Союз просто рухнул бы.
Летом 1941 года Советский Союз оказался в не слишком удачной ситуации. Конечно, официально страна занимала нейтральную позицию в идущей мировой войне, но на самом деле никакой войны не было. Летом 1940 года немецкие войска просто заняли Париж всего через шесть недель боевых действий, а британцы отступили обратно на свой остров. Германия могла больше не бояться войны на два фронта, столь опустошительной во время Первой мировой. Поэтому Гитлер спокойно обратил свой жадный взор на восток, как это изначально и было задумано, согласно плану, составленному им и его капиталистическими работодателями.
В то же время у Советского Союза возник вооруженный конфликт с Японией на Дальнем Востоке, где в 1939 году развернулась короткая война. Так что теперь не Германии, а Советскому Союзу угрожала война на два фронта. Эта угроза сошла на нет лишь после того, как японцы в декабре 1941 года атаковали Перл-Харбор.
Государственное и военное руководство СССР очень хорошо понимало, что немцы обязательно нападут. Осознавало оно и то, что Красная Армия все еще не готова дать отпор превосходящим силам Гитлера, особенно, если советская оборона будет расколота на два фронта. Поэтому советская тактика сводилась к тому, чтобы как можно дольше оттягивать немецкую атаку. Каждый месяц мог иметь значение.
Иные ошибочно трактовали эту тактику как неспособность подготовить страну к войне, и антикоммунистические историки ссылаются на нее в своих обвинениях, в первую очередь в адрес Сталина. Они утверждают, что он игнорировал очевидные «звоночки» и предостережения. Это неправда. Все выигранное время — фактически месяц с лишним, так как изначально «Операция Барбаросса» была запланирована на 15 мая 1941 года, — было использовано для мобилизации сил и подготовки, например, ускоренной эвакуации жизненно важной военной промышленности.
С января 1938 года по июнь 1941 года Красная Армия выросла с 1,6 миллиона человек до 5 миллионов солдат, из которых 900 тысяч призвали только в марте 1941 года. Как уже было сказано, проблема заключалась в том, что армия оказалась расколота надвое — по 2,5 миллиона на востоке и на западе. Кроме того, солдаты были плохо подготовлены, плохо экипированы и не обладали боевым опытом. Такая армия не была в состоянии дать отпор хорошо оснащенной и закаленной в боях немецкой военной машине.
Здесь часто добавляют также, что Красной Армии не хватало компетентного руководства после чисток в среде военной верхушки в 1937 году. Однако недавние исследования показали, что чистки были не настолько обширными, как часто утверждают: половину уволенных вернули на службу еще в 1938-1940 годах. В контексте первоначальных неудач этот фактор, вероятно, сыграл не такую большую роль, в особенности потому, что очень быстро выступили вперед молодые талантливые военные руководители.
Предпринимались меры и для укрепления обороны границ. В мае 1941 года 28 дивизий отправили из глубины страны в приграничные районы, а в июне военачальникам было приказано разместить силы у самой границы. Вечером 21 июня приграничные войска были приведены в полную боевую готовность. Красная Армия хотела попытаться отразить немецкую атаку — насколько могла.
«Операция Барбаросса» началась ранним утром 22 июня 1941 года. Линия фронта протянулась от Балтийского до Черного моря, немцы шли в трех направлениях: группа армий «Север» — через Прибалтику на Ленинград, группа армий «Центр» — на Москву, а группа армий «Юг» — на Украину. Атакующие силы Германии насчитывали 3,7 миллиона опытных солдат, 600 тысяч автотранспортных средств, 3,6 тысяч танков и более 3 тысяч самолетов. А через несколько дней к ним добавились войска из Финляндии, Румынии и Италии.
Самое интересное здесь — упрямое сопротивление, которое советские войска оказывали противнику, несмотря ни на что и вопреки расчетам немцев. В первые три месяца потери вермахта на восточном фронте составили 185 тысяч человек — почти в два раза больше, чем Германия в общей сложности потеряла к июню 1941 года с начала войны. Когда в мае 1945 года Красная Армия захватила Берлин, эта цифра уже достигла 2,3 миллионов человек — 80% всех потерь Германии за Вторую мировую войну.
Эта стойкость поразила нацистов — они еще никогда с таким не сталкивались и не рассчитывали на это. «Большевики атакуют до полного изнеможения и защищаются до последнего солдата и патрона… Отдельные солдаты порой продолжают сражаться, когда по человеческим меркам уже должны были упасть замертво», — писала газета СС «Черный корпус».
Возможно, этот героический боевой дух был связан с тем, что советским солдатам было за что сражаться?
Немцы в своем уравнении не учли их стойкость. Но самой большой ошибкой стало то, что они недооценили военно-стратегический потенциал советского руководства. Гитлер хотел выманить советские вооруженные силы к границе, чтобы уничтожить их там одним сокрушительным ударом. После этого дорога к Москве была бы открыта. Блицкриг завершился бы за восемь-десять недель — точно так же, как за год до этого на западном фронте.
Но Сталин и его генералы в эту ловушку не попались. Я обращусь за помощью к тексту Роя и Жореса Медведевых, чтобы описать, как развивались события. Вот что они пишут в своей книге «Неизвестный Сталин»:
«Если ретроспективно взглянуть на все, что делал Сталин, и на военные решения, принятые в первые дни войны, совершенно разумно сделать вывод… что тактическое решение держать основные силы советской армии в 200-300 километрах от границы было совершенно правильным. Именно это позволило совершать локальные ответные атаки и 26 июня по приказу Сталина открыть второй оборонительный фронт… План блицкрига подразумевал, что основные бои пройдут в первые недели, после чего вермахт быстро продвинется на восток. Но получилось все наоборот. В первые дни и недели немецкие армии быстро шли вперед, но потом их движение затормозило упрямое сопротивление Красной Армии, чьи солдаты с готовностью жертвовали собой. Гитлер проиграл войну против Советского Союза задолго до финальной атаки на Москву».
Позвольте заметить, что братья Медведевы — далеко не поклонники Сталина, так что это «признание» нельзя отвергнуть как предвзятое. Также надо подчеркнуть, что никакого консенсуса по поводу тактики в среде советского руководства не было. Например, ставший впоследствии легендой генерал Георгий Жуков с большим сомнением отнесся к решению держать войска в резерве.
В декабре 1941 года немцы стояли под Москвой. Именно тогда Япония напала на Перл-Харбор, и Красная Армия смогла перебросить опытные сибирские войска на защиту столицы. Тактика блицкрига, на которой была основана «Операция Барбаросса», провалилась. Вермахту пришлось отступить.
Небольшое завершающее дополнение. До войны и сразу после ее начала Советский Союз очень активно переносил всю жизненно важную военную промышленность за Урал, чтобы она оказалась вне зоны досягаемости немцев. Но советское руководство также знало, что особенно уязвимой группой населения, окажись они в немецкой оккупации, будут евреи. Поэтому оно предложило также эвакуировать вглубь СССР и их.
Во время этой спасательной операции 2,5 миллиона евреев эвакуировали в первую очередь в Узбекистан и Казахстан, где жизнь была очень тяжелой. Но они во всяком случае избежали нацистских газовых печей.
Далеко не все согласились на это — например, евреи, жившие в Таганроге на юге России, уезжать не захотели. «Они не верили, что немецкая нация, народ Гёте и Бетховена, может быть виновен в том, о чем говорили советские власти», — пишет Исаак Дойчер (Isaac Deutscher) в своей небольшой книге «Нееврейский еврей».
Таганрогские евреи дорого заплатили за неверие. Они все сгинули в период немецкой оккупации. Зато эвакуированные евреи выжили, хотя и оказались в сложных условиях.
Конечно, здесь есть о чем задуматься. В то время как коллаборационисты вроде правительства Квислинга в Норвегии и национальная полиция в оккупированной Германией Западной Европе помогали нацистам охотиться на евреев, советские власти провели крупнейшую в своем роде спасательную операцию. И это в самый разгар «Операции Барбаросса».
Воздадим хвалу тем, кто этого заслужил.
