Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
Режиссер Олег Сенцов, получивший популярность на Украине после того, как был осужден в России за террористическую деятельность, дал очередное интервью. В нем он объяснил, почему не видит в Закарпатье западный фронтир Украины, в чем главная угроза для жителей Крыма, а также когда и в чем, по его мнению, наступит победа Киева над Москвой.
С Олегом Сенцовым встречаемся на Закарпатье во время форума развития Re:Ореn Zakarpattia-2021. Олег принимает участие в панели, на которой обсуждают Закарпатье как западный мультикультурный фронтир Украины. От Олега Сенцова ждут оценки ситуации из его опыта жизни в Крыму, который долго был южным мультикультурным фронтиром Украины, а сейчас стал едва ли не крупнейшей военной базой России. Кинорежиссер параллель приводит сразу, говорит, что всю жизнь слушал сказки о том, что крымские татары — это угроза для жителей Крыма, потому что так и мечтают оттяпать его и присоединить куда-то туда, к Турции. Тем временем враг пришел в Крым не с той стороны. Поэтому первое, с чего начинает Сенцов выступление, — говорит, что не стоит слушать байки о "венгерском сепаратизме" на Закарпатье. Потому что их нашептывает враг с Востока. С этого мы и начинаем наш разговор для Укринформа.
ЗАКАРПАТЬЕ ПОКА НЕ ВЫГЛЯДИТ КАК ВОРОТА УКРАИНЫ В ЕВРОПУ, ЭТО ТАКОЙ СЕБЕ ЗАБОР
- Вам приходилось слышать о "венгерском сепаратизме" на Закарпатье?
Задача России — дробить Украину, делать отвлекающие маневры, то есть поступать так, чтобы значительное большинство людей не видели, где настоящая проблема
— На уровне общеукраинском да, но в проблематику я не углублен. Но сразу вспомнился тот месседж о сепаратистах — крымских татарах, который на протяжении долгого времени мы слышали в Крыму. Следует понимать, что задача России — дробить Украину, делать, как говорят, отвлекающие маневры, то есть поступать так, чтобы значительное большинство людей не видели, где настоящая проблема. Отсюда и возникают байки о "венгерском сепаратизме", которые все обсуждают. Насчет этого: не чувствую, чтобы это была какая-то проблема Украины. Венгрия — это западноевропейская страна. А у нас есть действительно серьезная проблема, только она — на Востоке, и это Россия.
- Есть ли у вас впечатление сейчас, что вы здесь, на Закарпатье, находитесь на западном рубеже страны? Чем Закарпатье как край отличается от остальных на Украине?
— У меня не сложилось еще впечатления об этом регионе как западном рубеже из того, что я успел здесь увидеть. Нужно его исследовать. Я здесь никогда не был. Разве что когда-то студентами ходили на Черногору в походы.
- Это понятно, но из того, что успели увидеть: регион, которому активно создают имидж "западных ворот Украины", выглядит так? Как вам кажется?
— Это пока не такие ворота страны, какими бы хотелось, чтобы они были. Такой себе "забор" пока. Но возможности здесь есть, и значительные, это прежде всего обусловлено границами с ЕС. В этом смысле Закарпатье имеет фору перед другими. Регион действительно может быть воротами страны для инвестиций, реализации проектов, идей. Можно сделать так, чтобы это был какой-то такой хаб, регион, который развивается и является примером для других. Прежде всего это должна демонстрировать инфраструктура — дороги, авто на этих дорогах и жилье людей. Это — отражение происходящих здесь процессов.
- 1Об адской жизни на Украине сестры Сенцова: рабу трудно жить в свободной стране (Обозреватель)
- 2Сестра Сенцова: в Россию! На Украине только ад и боль (Страна)
- 3Корреспондент: сестра Сенцова назвала украинцев не братьями
- 4Сегодня: сестра Сенцова послала Украину к черту и уезжает в Россию
- 5Олег Сенцов: дайте мне возможность, и я бы с Путиным точно не разговаривал (УП)
НА САМОМ ДЕЛЕ МЫ УЖЕ ПОНЕМНОГУ ПОБЕЖДАЕМ В ВОЙНЕ С РОССИЕЙ
- То есть сейчас авто на закарпатских дорогах, да и сами дороги не тянут на "западный фронтир"?
— Знаете, все изменится ощутимо тогда, когда у нас изменится в стране подход, когда перестанут удовлетворять интересы олигархов и политических сил или криминальных структур или правоохранителей. Тогда это будет возможным. Мы можем проводить сотни форумов и искать инвестиции, но пока не изменится подход, результата не будет. Когда западные партнеры будут видеть, что у нас деньги защищены законом, их сюда будут вкладывать. А когда сейчас тянутся суды с 2014 года в отношении предприятий, которые вложили миллионы долларов, а их просто рейдернули — о каком имидже можно говорить?
Раньше эти фронтиры культурные, политические, этот наш рубеж — был гораздо западнее на Украине. Поэтому мы побеждаем в этой войне
Ну, а насчет фронтира… Мне вспомнился анекдот. Он такой бородатый, там суть в том, что школьники пошли в лес и нашли старого деда-уповца* (запрещенная в России организация): сидит он, значит, такой, в потертой форме, с усами до земли и шмайсером. Он спрашивает, мол, ребята, что там, еще война продолжается?— "Ну, продолжается…" — "С москалями?" — "С москалями…" — "А где фронт?" — "Под Донецком… " — " О, это вы нормально продвинулись!" Это — о фронтирах. Раньше эти фронтиры — культурные, политические, этот наш рубеж — был гораздо западнее на Украине. Поэтому мы побеждаем в этой войне.
- Просто она затянулась…
— Да. И не надо думать, что это, как в голливудском кино, все быстро происходит. Наша победа — это годы и годы труда. И может, даже тот год победы над Россией и не будет четко определен. Даже не будет четкой даты. Но победа — за нами, я в это верю.
Смотрите, мы были сателлитом России до 2014-го года. С самого начала, со времен Независимости, когда, став свободными, мы свернули не туда, да мы, по сути, никуда и не свернули. Мы просто изменили название нашего поезда, но мы были прицеплены к локомотиву Москвы. Мы если и не ехали за ним, то стояли и ржавели на этих рельсах. В 2014 году все изменилось. Россия официально названа врагом. Сейчас ни у кого нет сомнений на этот счет. Уже никто на государственном уровне (кроме ОПЗЖ) не говорит, что Россия нам друг и у нас могут быть какие-то отношения в этой ситуации.
Но вместе с тем, изменения в сознании так быстро не происходят. Возьмите пример Усика. В отношении него продолжается в обществе большая дискуссия. Я считаю, и много раз говорил: если человек считает себя украинцем, если он выходит под государственным флагом и побеждает — это плюс. Это первый этап, он сделан, однако надо работать дальше. Потому что в то же время это человек, который мыслит тезисами из Советского Союза, вдохновляется теми смыслами, ходит в церковь московского патриархата. Поэтому надо работать. Но не искать измену. Вот такая сейчас Украина, вот мы так живем. Это реальность. А почему не надо в этом искать измену? Потому что тогда все вокруг будут предателями. Ведь, если начать копать, то окажется, что "кроме меня и кума" никого не осталось, все не такие. Да и в куме — если хорошо присмотреться, то можно усомниться…
ВАКЦИНАЦИЯ СЕЙЧАС — ЭТО ПОКАЗАТЕЛЬ КУЛЬТУРНОГО УРОВНЯ ЧЕЛОВЕКА
- Олег, вас сегодня спросили о кратком рецепте счастья для Украины, который бы изменил страну к лучшему, вы ответили, что это — 80% вакцинированных граждан. Потому что речь здесь — об уровне образования и культуры, и ответственности тоже. Интересная мысль!
— Да, вакцинация — это действительно показатель уровня культуры сейчас. Культура — это ведь не о том, сколько человек читает книг. Это о том, как он ведет себя с другими людьми, с женщинами и детьми, с людьми с ограниченными возможностями. Это все — тоже культура. Образование тоже отражается на культуре: если люди не доверяют современной медицине и больше склонны верить суевериям, то это о многом говорит. А у нас оказался очень высокий процент таких людей. Это действительно проблема. В нашем варианте — еще и помноженная на фейк-ньюз, и еще — на усилия нашего восточного врага.
Понимаете, у нас в стране ждут, что изменения начнутся с государства. Что, вот, изменится система…
Мы ждем, что государство за нас все сделает: даст бесплатное образование, медицину, зарплату и потом пенсию. Но в современном мире это не работает!
-…а дальше мы подтянемся?
— Да, и это такой очень советский подход. Мы ждем, что государство за нас все сделает: даст бесплатное образование, медицину, зарплату и потом пенсию. Но в современном мире это не работает! Надо жить по-другому. Государство — это мы. Мы создаем это государство. А люди хотят быстрых решений, что кто-то придет и за всех все решит. Ну, так оно не работает! Поэтому мы и ходим по кругу и не можем выбраться.
Делай все, что можешь на своем уровне, там, где ты работаешь. В бизнесе — плати налоги. На дороге — не нарушай ПДД. Во время пандемии — вакцинируйся. Не давай взяток. И не бери их
- А где выход?
— Надо начать с себя. Делай все, что можешь на своем уровне, там, где ты работаешь. В бизнесе — плати налоги. На дороге — не нарушай ПДД. Во время пандемии — вакцинируйся. Не давай взяток. И не бери их. Вот у нас всегда ругают немцев, у которых принято звонить в полицию, если сосед нарушает закон…
- Да, это считается таким позорным вариантом доноса.
— А это, между прочим, также следствие системы советской, зэковской.
- Имеете в виду "не стучать"?
— Да. Это один из принципов жизни на зоне. Но если я хочу, чтобы на моей улице был порядок, то почему я должен не обращать внимания на противоправные действия соседа? Если кто-то нарушает закон и я не могу это остановить, я звоню в полицию. И тогда закон выполняют. Это не зависит от государства. Президент за вас этого не сделает. Вы видите нарушения — реагируйте. Это ваш долг!
"НОСОРОГА" ЗРИТЕЛИ ВОСПРИНИМАЮТ ОЧЕНЬ ПОЛЯРНО
- Чем вы как режиссер занимаетесь сейчас? Как дела с "Носорогом"?
"Носорога" воспринимают по-разному, почему-то полярно, зрители делятся на две части: есть те, кто не воспринимает фильм, мол — это такое жестокое кино, мы это не хотим смотреть. Другие, наоборот, — в восторге
— Премьера "Носорога" состоялась два месяца назад в Венеции, это второй фестиваль в мире после Каннского. Воспринимают его по-разному, почему-то полярно, зрители делятся на две части: есть те, кто не воспринимает фильм, — мол, это такое жестокое кино, мы это не хотим смотреть. Другие, наоборот, — в восторге. Полярность очень сильная. И чтобы понять, как восприняла фильм аудитория, мне как режиссеру нужна большая выборка. Пока не так много людей его увидели.
- На Украине, имеете в виду?
— На Украине был один только допремьерный показ. Премьера состоится в феврале, фильм будет в прокате в кинотеатрах, затем его покажут на телевидении и на платных платформах. А когда он появится в свободном доступе — неизвестно, потому что это Госкино.
- Каким, ожидаете, будет вывод украинской аудитории относительно вашего фильма?
— Очень трудно прогнозировать. Как автор я вижу одно, люди могут увидеть немного другое. Кто-то увидит там драму, кто-то — только какую-то криминальную сюжетную линию, кто-то — более широкий спектр проблем, которые я озвучил в фильме. Ведь это кино о времени, которое нас изменило как общество. Причем не в лучшую сторону. Это, опять же, о том зэковском подходе, который наше общество убивает. Как человек, который был за решеткой, я это понял, когда вернулся: в советские времена через лагеря прошли миллионы людей, поэтому это все так распространилось. А потом с развалом Союза пришли 1990-е, которые показаны в "Носороге", и те страшные вещи, которые там происходили. Слом институций и одновременно — ребята с битками и автоматами, захватившие власть…
В ГОСКИНО НИКТО НЕ ЖДЕТ СЕНЦОВА С ДЕНЬГАМИ
Я — символ борьбы с путинским режимом. И если бы Сенцов снимал кино о своем заключении или какое-то антироссийское, то деньги бы нашлись
- Кроме "Носорогом" что-то новое уже готовите?
— Мы пока ездим с этим фильмом, это много времени отнимает.
- Что вам вообще интересно снимать как режиссеру?
— Очень разные фильмы и темы. У меня сейчас есть четыре готовых сценария. По двум из них команда занимается девелопментом — это поиск финансирования и партнеров. Это может занять год-полтора. Но я готов снимать. Просто надо найти партнеров, фонды и бюджет. Это не так быстро делается, как хотелось бы. И если хочешь делать качественно, нужен нормальный бюджет.
- Помогает ли вам в поиске денег на свое кино имя? Вы — человек-символ, наверное — многие хотят помочь и поддержать идеи?
— Я — символ борьбы с путинским режимом. И если бы, например, Сенцов снимал кино о своем заключении или какое-то антироссийское, то деньги бы нашлись.
- А вы этого не хотите?
— Не хочу. По разным причинам. Во-первых, потому что для меня это болезненная тематика. Во-вторых, эта история еще не закончилась, и в любом случае это будет пропаганда. Да, ее надо делать, но пропаганду пока делают неплохо и без меня. И если бы я к этому присоединился, это была бы халтура с моей стороны. Это было бы то, что нужно делать, а не то, что я хочу.
- Поэтому фильма о заключении Сенцова пока не будет?
— Эта тематика появится у меня. Обязательно. Но позже. Когда эта тема для меня самого переварится. Когда и внешний градус стихнет, и внутри во мне все успокоится. Ну, это больно, понимаете? Поэтому я не снимаю на эти темы.
- А насчет фильма о борьбе с Россией — неужели вам не предлагали сделать об этом кино?
— Слушайте, ну, у нас в Госкино да и в культуре в целом, в государственных институциях — происходят немного не те процессы. Никто там с деньгами не ждет Сенцова. Совсем другая стратегия, подходы и другие люди. Поэтому сотрудничество идет тяжело.
ТРУДНО ГОВОРИТЬ РОДСТВЕННИКАМ ПОЛИТЗАКЛЮЧЕННЫХ, ЧТО ЭТО НАДОЛГО, НО ГОВОРЮ, ЧТОБЫ ИЗ НИХ НЕ ВЫКАЧИВАЛИ ДЕНЬГИ
- Олег, вы активно поддерживаете политзаключенных, скажите, что дает этим людям или их семьям поддержка Сенцова? И чем является для вас эта работа?
— Мы создали с побратимами общественное объединение. Там нас 16 человек, которые более или менее известные — -это политзаключенные, которые были и в Крыму, и в России, и на Донбассе. Мы занимаемся этим на общественных началах. Это отнимает много времени. Мы прежде всего акцентируем на том, чтобы в обществе эта тематика продолжала звучать, чтобы она была на слуху. Потому что общество забывает о политзаключенных, к сожалению.
- То есть вы делаете это, чтобы никто не был забыт?
— И поэтому тоже. Это действительно важно — снова и снова проговаривать эту проблематику. Не только о политзаключенных, но и о противодействии российской агрессии. Потому что политзаключенные — это только последствия этой агрессии. Да, у меня это отбирает много времени, но я это делаю и буду делать. Я на связи со всеми адвокатами или родственниками. Конечно, всех не могу охватить, но тем, кто ко мне обращается, стараюсь помочь.
Полтора года уже никого не освобождали из ОРДЛО и российских тюрем. И это очень плохо
- В чем эта помощь?
— Это помощь — связаться с адвокатами, общественными организациями, чтобы обеспечить защиту политзаключенных. А иногда, узнав об обстоятельствах дела, прямо говорю родственникам, что сейчас ничем помочь невозможно и надо просто ждать. Потому что существует очень много организаций, которые только выкачивают из родственников политзаключенных деньги, обещая, обещая без конца… А там такой случай, что действительно ничего нельзя сделать. Это трудно сказать людям, но я это делаю. Никогда не избегаю ответственности. Надо это принимать и жить с этим. Надо надеяться на лучшее, но понимать, где ты сейчас находишься.
- Следите за процессом освобождения политзаключенных?
Если раньше вопрос освобождения людей из тюрем ОРДЛО можно было решить на уровне "полевых командиров", то сейчас — все через Москву
— Там не за чем следить, полтора года уже никого не освобождали из ОРДЛО и российских тюрем. И это очень плохо. С одной стороны, если это российская тюрьма — там проще работать, потому что есть какое-то правовое поле, а в ОРДЛО этого нет. Да и сейчас заключенных не так много, и для них каждый — на вес золота, они просто так людей отдавать не будут, потому что за этих людей можно что-то выторговать. Если раньше вопрос освобождения людей из тюрем ОРДЛО можно было как-то решить на уровне "полевых командиров", то сейчас — все через Москву. Ключи — в ФСБ-шном сейфе в Кремле. Россия хочет политических уступок от Украины за их освобождение.
УКРАИНСКИЙ КРЫМ — ЭТО НЕ ТОЛЬКО НАЦИОНАЛЬНАЯ ИДЕЯ, НО И МОЯ ЛИЧНАЯ
- Как думаете, когда удастся вернуться домой, в Крым?
Я не могу смотреть на то, как мою землю оккупировал враг, как они там хозяйничают. Для меня это невозможно! Хочу туда поехать тогда, когда они оттуда уберутся
— Я не был в Крыму со времени возвращения, я — в так называемом "черном списке" ФСБ как террорист. Но даже если бы меня там не было и была возможность — я бы туда не поехал. Это даже не о риске для жизни — я уже столько раз ей рисковал… Я не могу на это смотреть, на то, как мою землю оккупировал враг, как они там хозяйничают. Для меня это невозможно! Хочу туда поехать тогда, когда они оттуда уберутся. Рано или поздно это произойдет. Я не то, что надеюсь, уверен, что они оттуда уйдут.
- То есть, вы принадлежите к тем оптимистам, которые верят, что Крым вернется на Украину?
— Нет, я не оптимист. Я действительно в это верю и прилагаю все усилия, которые со своей стороны только могу приложить, чтобы это произошло. И поэтому не сомневаюсь. Украинский Крым — это не только наша национальная идея. Но и моя личная тоже.
