Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
О российском нападении на Украину речи не идет, высказал свое мнение в интервью Parlamentní listy чешский политолог Оскар Крейчи. Он считает, что в этом нет для России никакого смысла, ведь страна балансирует на грани «экономического коллапса». Гораздо больше эксперт опасается нападения Киева на повстанческие регионы на востоке страны.
По мнению политолога Оскара Крейчи (Oskar Krejčí), о российском нападении на Украину речи не идет. «Зачем России Украина, которая балансирует на грани экономического коллапса? Намного больше, чем вторжения российской армии на Украину, я опасаюсь нападения Киева на повстанческие регионы на востоке страны», — поделился своими опасениями известный профессор. По его словам, Западу этот конфликт не нужен. «Все сформулировали так, чтобы поняли даже провластные журналисты: Вашингтон и Брюссель не обещают Киеву военную помощь в случае масштабного вооруженного конфликта на Украине», — заявил Крейчи в интервью «Парламентни листы». Он также призвал «наших храбрых эльфов» перестать отравлять атмосферу угрозами насчет «Северного потока — 2».
Parlamentní listy: С новым немецким правительством опять обсуждают будущее спорного газопровода «Северный поток — 2». Против выступают «Зеленые» и «Свободная демократическая партия». По-вашему, новая немецкая элита зарежет этот проект? Мы увидим, как согласование будет затягиваться, и, кстати, в процессе сертификации будет участвовать Украина?
Оскар Крейчи: Уже общепринятый эпитет «спорный» применительно к «Северному потоку — 2» заранее подсказывает, что этот газопровод превратился в геополитическое оружие. Он как будто превращает Западную и Центральную Европу в регионы, зависимые от Кремля. Но на самом деле это не так, да и не может быть так. Прежде всего, «Северный поток — 2» не требует для себя исключительности. Я не помню, чтобы Россия связывала «Северный поток — 2» с какими-то санкциями, касающимися экспорт газа из США, Норвегии, Алжира или других регионов. Москва не говорит, что хочет перекрыть эти линии поставок газа. Если этот газ хотят покупать благодаря работающей инфраструктуре и приемлемым ценам, то пусть Брюссель, Варшава или Прага им пользуются.
Во-вторых, представление о «Северном потоке — 2» как о геополитической угрозе навязывает нам идею о том, что Россия таким образом получает какое-то необратимое политическое или пропагандистское преимущество. Как будто по этой трубе в Европу полезут тролли, которые поселятся тут на вечные времена. Самое время защитникам европейской свободы успокоиться: «Северный поток — 2» — это коммерческий проект, который довольно просто ограничить. Если выяснится, что он опасен, не проблема закрыть трубу и прекратить закупки опасного российского газа. Наши «храбрые эльфы» могут спать спокойно и перестать уже отравлять атмосферу.
Что касается крайних воззрений некоторых представителей немецкой «Партии зеленых», то нельзя не заметить, что они формулировались как оппозиционная критика. Теперь же «Партия зеленых» берет на себя часть ответственности за Германию, и нам предстоит увидеть, предпочтут ли ее члены идеологические стереотипы интересам немецких бизнесменов. Опыт подсказывает, что немецким капитанам промышленности удавалось при любом правительстве отстоять экономические преимущества своих проектов, включая «Северный поток — 2». Этот газопровод очень выгоден для немецкой экономики. Это не российский, а российско-немецкий проект.
— А как вы оцениваете заявление Дональда Туска о том, что, защищая «Северный поток — 2», Ангела Меркель совершила величайшую ошибку?
— Мне, как политологу, очень ценно будет узнать, сколько продлится провозглашаемая дружба Дональда Туска и Ангелы Меркель. На сколько дней или часов эта дружба переживет ее пребывание на посту канцлера. Как уже было сказано, геополитическая ценность «Северного потока — 2» невелика. Варшава заинтересована в том, чтобы сохранить как можно большие транзитные сборы за российский газ, поступающий в Германию, и чтобы Польша пользовалась политическими преимуществами как транзитная страна в случае кризисной ситуации. Ведь транзитные страны, как не раз показывали Украина и Белоруссия, могут шантажировать как поставщиков, так и потребителей газа и нефти. Обратите внимание: поставки российского газа через море опасны, а через Польшу безопасны. Это не геополитика, а сугубо торгашеское политиканство, поймавшее волну русофобии и эту русофобию подпитывающее.
Лично я считаю Ангелу Меркель необычайно хорошим политиком. На протяжении более чем 15 лет она являлась лицом не только Германии, но и Европейского Союза. Она великолепный кулуарный переговорщик, мастер ночных дискуссий и отзывчивый блюститель немецких интересов, которые ей часто удавалось преподнести как интересы Европейского Союза. Если уж говорить об ее ошибках, то я бы точно не стал утверждать, что ее величайшая ошибка — это согласие на строительство «Северного потока — 2». Деятельностью Ангелы Меркель во главе самого сильного евросоюзного государства, а фактически и Европейского Союза вызвана запоздалая реакция на финансовый кризис в Греции, очень негативная реакция на миграционную волну и не менее запоздалая реакция на коронавирусный кризис. Ее энергетическая политика в ряде аспектов оказывается контрпродуктивной. Ошибкой также можно считать ее неспособность найти себе подходящего преемника, хотя с этой проблемой сталкивалось большинство сильных политических личностей.
— В последние дни приходили новости о том, что россияне хотят напасть на Украину. Американцы оказывают Киеву военную помощь, чтобы противостоять возможной российской агрессии. Мы читали даже о сроках нападения… Что вы об этом думаете?
— Зачем России Украина, которая балансирует на грани экономического коллапса? Намного больше, чем вторжения российской армии на Украину, я опасаюсь нападения Киева на повстанческие регионы на востоке страны. Конечно, вопрос, как на возможное нападение националистов ответит Россия? Бросит ли она этнических русских под обстрелом украинских орудий? А если Россия возьмет их под охрану, то хор западных СМИ обеспечат прикрытие делам националистов. Россию объявят виноватой, прежде всего потому, что в случае военного столкновения она совершенно точно победит.
В последние дни звучали разные серьезные заявления на эту тему, но не все они были правильно поняты. Из Вашингтона, а затем от генерального секретаря НАТО прозвучало, что в случае ее нападения Россия столкнется с серьезными «политическими и экономическими последствиями». Кто умеет слышать несказанные слова, точно отметил, что о военном ответе речи не идет. Все сформулировали так, чтобы поняли даже провластные журналисты: Вашингтон и Брюссель не обещают Киеву военную помощь в случае масштабного вооруженного конфликта на Украине. Это предупреждение, адресованное скорее украинским националистам, а не Москве. Также американский президент прямо заявил, что в основе решения проблемы на востоке Украины должны лежать Минские договоренности. В них говорится об обязательстве Киева вступить в прямые переговоры с повстанцами. Москва давно этого добивается, и с тех же позиций в последнее время выступают Берлин и Париж. А вот призывы украинского президента к прямым переговорам между Москвой и Киевом в этой связи выглядят очередной попыткой уклониться от обязательств, прописанных в Минских соглашениях. Опасность вооруженного конфликта на востоке Украины действительно растет, но я надеюсь, что саммит американского и российского президентов поспособствует умиротворению ситуации.
— Давайте вернемся к новому немецкому правительству. Оно планирует продвигать изменения, ведущие к бóльшей интеграции Европейского Союза, к возникновению будущей федерации. С точки зрения объединения, как по-вашему, все больше решений будут приниматься на европейском уровне?
— «Партия зеленых» в Германии традиционно относится к самым радикальным сторонникам интегрированной Европы. На раннем этапе, когда эта партия носила во многом антисистемный характер, это был революционный проект, нацеленный на мир и всеобщее сотрудничество. Сегодня у них неопределенная концепция, которую члены этой партии связывают с агрессивным активизмом.
— Господин профессор, как вы считаете, неужели действительно появятся Соединенные европейские штаты?
— Меня считают европейским федералистом, но европейскую федерацию я представляю как объединение народов, избавленных от доминирования монополий и паразитирующей бюрократии. Сейчас я не вижу у Брюсселя никакого потенциала (ни на уровне Совета, ни на уровне Комиссии или парламента) для создания Соединенных европейских штатов в духе идеалов, сформулированных в XIX веке. Стоит добавить, что эта первоначальная волна интереса к идее Соединенных европейских штатов поднялась в связи с успехами при формировании Соединенных Штатов Америки и спада из-за гражданской войны в США. Не стоит отказываться от идеалов, но нельзя ими и заменять анализ реальной ситуации.
Я упомяну только одну частную проблему. Сегодня собственная армия — один из атрибутов большого государства. Но я пока не могу себе представить единую европейскую армию, если только одна страна Европейского Союза обладает ядерным оружием. На каком языке говорила бы военная разведка? На английском, хотя это язык одной Ирландии?
Нельзя забывать, что немецкая «евро-эйфория» пришлась на период, когда ЕС переживает кризис идентичности и вынужден занять оборонную позицию. То же можно сказать про «евро-эйфорию» нового чешского правительства. Идти против течения истории — значит вызвать обратную волну. Нельзя забывать, что на рубеже X — XI веков немецкий император Отто III считал свою Священную Римскую империю родиной всех христиан. Его план интегрированной Европы был приемлем как для немцев, так и для славянских народов. Кроме того, он хотел охватить как католицизм, так и православие, и в то время именно так понимались «европейские ценности». После его преждевременной кончины на трон взошел Генрих II, который не разделял идеализма своего предшественника и связал «интеграцию» с политикой «натиска на восток» огнем и мечом. В результате политика Отто III и Генриха II привела к столетиям войн не только с «неевропейскими» иноверцам, но и между христианскими государствами. Чтобы нынешний идеал интегрированной Европы избежал подобной дегенерации, которая, к сожалению, отражает пока не преодоленные геополитические закономерности, нужно вовремя вспомнить эти страницы истории.
— Речь идет не только об интеграции, но и о декарбонизации, цифровизации, электромобилях, благосклонном подходе к просителям убежища и однополым семьям. Все эти тенденции читаются в планах будущего немецкого правительства и превратятся в каток, от которого не убежать и Чешской Республике?
— Зеленый курс сегодня преподносится таким образом, что экологическая политика дискредитируется. Нужно разделять три вещи. Во-первых, неловкие действия Брюсселя и большинства европейских правительств не связаны с реальной потребностью что-то менять. Во-вторых, климатические изменения и загрязнение окружающей среды — это явления, которые нельзя уравнивать. Вероятно, они часто перекрываются, но климатические изменения могут быть связаны и с климатическими циклами, которые не зависят от человеческой деятельности. В-третьих, какой бы ни была вина человека в потеплении на планете, он очень виноват в загрязнении воздуха. И с этим нужно бороться, радикально изменив некоторые подходы. Однако это не означает, что западные страны сменят автомобили с двигателями внутреннего сгорания на электромобили, а развивающимся странам запретят индустриализацию. Все необходимо делать рационально, объединив усилия и стремясь к равновесию между природой и потребностями людей, причем во всех регионах мира.
— В СМИ все чаще пишут о том, что зеленая политика — это шанс для всех предприятий. Неужели крупные концерны действительно рады новым трендам?
— Начну с небольшого замечания. Раньше, в 60 — 70-е годы, деятельность приверженцев зеленой ориентации была связана с политикой примирения, зачастую с пацифизмом и имела антикапиталистическую направленность. Сегодня тема окружающей среды и климатических изменений настолько важна, что проникла в программы почти всех политических партий на Западе и превратилась в государственную политику. Это означает, что на экологические мероприятия направлены немалые деньги из государственных бюджетов. Параллельно этим изменениям сформировался очень сильный предпринимательский слой, который присосался к этим бюджетам, и так зеленая политика превратилась в привлекательный бизнес.
(…)
