Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
На Западе утверждают, что после 24 февраля наступил "другой мир". Но этот "другой мир" существует уже давно, просто его никто не хотел замечать, отмечает автор статьи. Он предлагает Европе переосмыслить "балканский опыт", который помог бы урегулировать ей нынешний кризис.
Провалы заметнее всего на Балканах, которым плохо подходят изобретенные в Западной Европе политические модели.
Английскому историку Джону Роберту Сили (John Robert Seeley) принадлежит знаменитая фраза о том, что Британия "завоевала полмира в припадке безумия". В отличие от нее, ЕС сегодня в припадке чрезмерной концентрации неосознанно утрачивает обретенную после холодной войны гегемонию в Европе. Брюссель настолько увлекся решением задачи по укреплению интеграции Евросоюза, что упустил из виду его дезинтеграцию на периферии.
Нас постоянно долбят затасканной фразой о том, что 24 февраля мы проснулись в другом мире. Но правда заключается в том, что этот "другой мир" существует уже довольно давно. Просто мы не хотели его видеть.
Теперь российская военная операция на Украине вынуждает нас усомниться в наших собственных предположениях о европейском будущем. Однако понятно, что для этого необходимо переосмыслить прошлое. Лучший способ понять, каким образом перестраивается международная политика, состоит в следующем. Не забывая про шок от начала конфликта, следует сосредоточить внимание на некоторых важных событиях последних 30 лет. К сожалению, исключительная важность некоторых из этих событий от нас ускользает.
Проведем мысленный эксперимент. Представьте двух обозревателей, которых после окончания холодной войны попросили сделать прогноз о развитии нового европейского порядка. Один обозреватель живет в Центральной Европе, скажем, в Праге. Ему было сказано, что происходящие там события определят будущее всего континента. Для него это расширение ЕС и преобразование посткоммунистических обществ по западноевропейскому образцу.
Второй обозреватель находится на Балканах. Его мировоззрение формировалось под воздействием войн в бывшей Югославии и превратностей послевоенного восстановления. По его мнению, крах коммунистических режимов привел к усилению яростного этнического национализма. А демократизация сопровождалась жестокими конфликтами и этническими чистками.
Такой обозреватель согласится с ныне покойным американским антропологом Клиффордом Гирцем (Clifford Geertz), который в 1995 году предсказал, что определяющей чертой новорожденного международного порядка станет не повальное признание западных моделей, а одержимость самобытностью и различиями. Политическую повестку будет задавать не вопрос о том, когда Сербия или Албания вступит в ЕС. Вопросы будут звучать иначе. Что такое страна, если не нация? Или: что такое культура, если не консенсус?
Неужели я неправ, полагая, что наш балканский обозреватель лучше поможет нам понять сегодняшнюю Европу, нежели тот, который живет в Праге? Разве наше нынешнее состояние паралича от неожиданности и удивления не объясняется нежеланием признать, что увиденное нами на Балканах не было призраком из прошлого?
Попросту говоря, ЕС не сможет эффективно разрешить кризис, вызванный российской спецоперацией на Украине, если будет не в состоянии переосмыслить свой "балканский опыт". Россия Владимира Путина — это не Сербия Слободана Милошевича, а Украина — не Босния. Но отправной точкой для любой жизнеспособной стратегии должен быть не частичный успех Брюсселя в интеграции Центральной Европы, а неспособность Евросоюза преобразовать и интегрировать Балканы.
На мой взгляд, крайне важно извлечь три балканских урока.
Во-первых, европейская интеграция в состоянии преобразовывать государства, но создавать их она не может. По своей сути проект ЕС является попыткой уйти от национальных государств XIX века. Но на европейской периферии задача состояла в том, чтобы построить дееспособные национальные государства. И попытка заменить национальное строительство строительством государств-членов ЕС дала результат, обратный желаемому.
Показательно то, что усилия ЕС по разработке в 1990-е годы балканских конституций с упором на права меньшинств оказались менее эффективными, чем работа по созданию конституций в прибалтийских странах, где упор делался на большинство. Очередной кризис на границе Сербии и Косова сигнализирует о том, что оставленные Евросоюзом на Балканах "замороженные решения" легко могут превращаться в новые очаги конфликтов.
Второй урок состоит в том, что распад бывших коммунистических федеративных государств спровоцировал череду продолжительных и тяжелых конфликтов. Одной из величайших бед для государств, появившихся на пепелищах таких конфликтов, стало уменьшение населения. Чем дольше будет длиться конфликт на Украине, тем меньше будет шансов на возвращение беженцев. Тогда Босния лишилась 40% своего населения.
Третий урок заключается в том, что как только прекращается конфликт, европейцы утрачивают интерес к своей периферии. В ходе восстановления героями не становятся, и сильных эмоций оно не вызывает. Пять из 27 стран ЕС до сих пор не признают независимость Косова.
Обманчивая особенность революций 1989-1991 годов состоит в том, что в Европе случилось нечто замечательное и неожиданное — закончилась холодная война и распался Советский Союз. И мы поверили, будто знаем, что готовит нам будущее.
Автор: Иван Крастев (Ivan Krastev)
