Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
Сегодня Польша поддерживает Украину, но так было не всегда, пишет Spiked. Варшава отказалась от территориальных претензий, что позволило странам преодолеть разногласия. В противном случае конфликт Киева с Москвой развивался бы иначе, признает автор статьи.
Сейчас они как никогда едины в борьбе с российской стороной, но все могло сложиться иначе.
Том Бейли (Tom Bailey)
В ходе репортажа в городе Жешув на востоке Польши в начале этого года журналист Сэмюэль Макилхагга (Samuel McIlhagga) наблюдал любопытное зрелище: “Поляк в черной униформе кричал в микрофон об "угрозе украинских фашистов-бандеровцев", пока удивленные сотрудники международных гуманитарных организаций бездельничали, потягивая пивко”. Этот человек, а с ним еще около 200, решил почтить память поляков, убитых в 1943 году боевиками украинского националиста Степана Бандеры в Волыни и Восточной Галиции — двух областях, ранее принадлежавших Польше.
В Польше любой протест против Украины необычен, и не в последнюю очередь потому, что на сегодняшний день она является чуть ли не самым ревностным ее сторонником. Правда, сперва Варшаве и Киеву пришлось преодолеть темные страницы истории.
В общей сложности украинские националисты в 1943 году убили где-то от 50 до ста тысяч поляков. Волынь и Восточная Галиция были этнически смешанными регионами, где жили поляки, украинцы, евреи, немцы и чехи. Оба ранее были частью Речи Посполитой до ее раздела в XVIII веке между Пруссией и Россией, а после Первой мировой войны вошли во Вторую Польскую Республику. Конфликты между польским государством и украинцами на почве разнящихся национальных устремлений обострились с началом Второй мировой войны, кульминацией которых стали массовые убийства 1943 года. В последствии, когда значительная часть польского населения Волыни и Восточной Галиции погибла или бежала, регионы были включены в состав УССР. Сегодня они находятся в Западной Украине. Со своей стороны, в конце 40-х годов польское государство массово депортировало украинцев.
Несмотря на насилие и этнические чистки, сегодня отношения между Варшавой и Киевом враждебными никак не назовешь. После начала российской СВО Польша выказала однозначную поддержку соседнему государству. К апрелю этого года она отправила туда оружия на сумму около 1,6 миллиарда долларов. По некоторым данным, Варшава поставила Киеву более 200 танков, что делает ее вторым по величине поставщиком оружия в ходе нынешнего конфликта. Также Польша передала ВСУ противотанковые ракеты, минометы, боеприпасы и БПЛА. И никто всерьез не говорит о том, что однажды Варшава вернет себе Волынь и Восточную Галицию.
Ничто из этого не было предопределено. Крах коммунизма в Восточной Европе мог вновь разжечь исторические обиды, на 40 с лишним лет законсервированные сталинизмом. Именно это произошло в Юго-Восточной Европе после распада Югославии и последующего этнического насилия 90-х. В Северо-Восточной Европе посткоммунистический переход носил в основном мирный характер, по крайней мере, до начала российско-украинского конфликта в 2014 году и его продолжения в 2022.
Посткоммунистическая Польша не стала возрождать исторические претензии, будь то на Волынь, Восточную Галицию или столицу Литвы Вильнюс (исторически последний был частью Второй Польской Республики и назывался Вильно). Ее политика была конкретно направлена на отказ от реваншизма.
В 1999 году Польша вступила в НАТО, а пять лет спустя и в ЕС. Быть может, именно интеграция в западную архитектуру безопасности сформировала ее отношение к соседям. Но польская солидарность с Украиной и решение не выдвигать ревизионистских претензий уходят корнями еще дальше, к послевоенным польским эмигрантам на Западе и интеллектуалам в самой коммунистической Польше. Как утверждает в книге "Реконструкция наций" (2004) американский историк Тимоти Снайдер (Timothy Snyder), признание Варшавой границ советской эпохи стало обуславливать ее внешнюю политику после окончания холодной войны.
После захвата Польши коммунистами в ходе Второй мировой войны поляки-эмигранты свято уверовали в необходимость восстановления государства в границах Второй Польской Республики межвоенного периода. В конце концов, СССР аннексировал эти территории и включил в состав своих республик: Литвы, Белоруссии и Украины. Польское правительство в изгнании вплоть до 1989 года утверждало, что страна должна пересмотреть восточные границы.
Однако в послевоенную эпоху два интеллектуала бросили вызов этому единодушию: Ежи Гедройц (Jerzy Giedroyc) и Юлиуш Мерошевский (Juliusz Mieroszewski). По мнению первого, польская диаспора застряла в прошлом из-за надежды на то, что будущая освобожденная Польша станет реинкарнацией межвоенной республики как территориально, так и институционально. Публицист призывал признать восточную границу страны.
Эта граница, проведенная Гитлером и Сталиным в пакте Молотова-Риббентропа (1939), вызвала яростное негодование многих польских эмигрантов. Однако, как отмечает Снайдер, Гедройц предлагал рассматривать эти территории не как потерянные Советским Союзом польские земли, а как спорные территории, которые теперь могут послужить странам, сравнимым с Польшей.
В 70-х эти идеи развил близкий сотрудник Гедройца Мерошевский. Он утверждал, что на деле Польша выиграет от сохранения новых границ, а Литву, Беларусь и Украину следует считать не узурпаторами польских территорий, а факторами укрепления безопасности будущей независимой Польши.
Мерошевский называл Советский Союз и его влияние на Восточную Европу временным явлением, и в случае распада его Польша должна была признать независимую Литву, Белоруссию и Украину в нынешних границах. Это нейтрализовало бы перспективу конкуренции за эти территории с Россией. В то же время принятие нынешних границ снизило бы потенциальную враждебность между Польшей и литовцами, белорусами и украинцами. Иными словами, будущая безопасность Польши зависела от независимости этих трех государств.
Взгляды Мерошевского были не более чем ересью с точки зрения большинства польских эмигрантов, но начали набирать популярность среди диссидентов внутри самой Польши. В 1976 году оппозиционная группа "Польское независимое соглашение" опубликовала программу с аналогичной оценкой восточных границ. А в 1977 году Комитет защиты рабочих, предшественник движения "Солидарность", в одном из информационных бюллетеней опубликовал открытое письмо о примирении с Украиной.
К 1981 году созданное антикоммунистическими диссидентами объединение независимых профсоюзов "Солидарность" насчитывало десять миллионов человек. После его подавления поляки ощутили необходимость найти союзников среди восточных соседей. Это привело к росту трансграничных контактов между группами диссидентов. "В Польше не только выступали против реваншизма, но и поддерживали независимость восточных соседей. Новая политическая идея, сформулированная в 70-х годах, к 80-м уже стала новой политической традицией", — пишет Снайдер.
Когда в 1990 году коммунизм пал, и к власти пришла "Солидарность", взгляды Мерошевского получили широкое распространение и признание. Было решено, что страна не будет стремиться изменить восточные границы и что она положительно заинтересована в поддержке независимости и целостности Литвы, Белоруссии и Украины. Без трудностей не обошлось. Литва провозгласила независимость еще до распада СССР, в марте 1990 года, спровоцировав реваншистские претензии со стороны польской диаспоры. Польское государство, однако, проявило осторожность и претензии эти не поддержало.
В октябре 1990 года Польша подписала межгосударственную декларацию с министром иностранных дел Украины Анатолием Зленко (Anatoliy Zlenko), в которой были зафиксированы обещания о ненападении и признание сторонами существующих границ друг друга. Это подготовило почву для становления Украины как независимого государства, и первым признавшим это стала Польша. В то время это вызвало осуждение как со стороны США, так и со стороны СССР.
Снайдер утверждает, что Польша в определенной степени посодействовала становлению украинской государственности. "Будь польская политика враждебной в отношении Украины, некоторым западноукраинским активистам пришлось бы отвлечься от гражданского проекта национального строительства", — пишет он. А поскольку Варшава не добивалась пересмотра границ, главное препятствие Украины на пути к национальной независимости находилось на востоке.
Все это создало условия для тех дружеских польско-украинских отношений, которые мы наблюдаем сегодня. Если бы Польша не пошла по этому пути, то сегодня она вряд ли бы выдвигала серьезные ревизионистские претензии — в конце концов, она является интегрированным членом НАТО и ЕС. Если бы вопросы, связанные с восточной границей, оставались частью польской политики, она испытывала бы куда меньше симпатий к Украине и не оказывала бы ей такую масштабную военную поддержку.
Благодарить за решение вопроса о восточной границе нужно Гедройца и Мерошевского, по крайней мере, отчасти. Без них Польша с Украиной не были бы столь близки, а конфликт Киева с Москвой выглядел бы совсем иначе.
