Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
Надежда США на то, что действия украинской армии убедят Москву сесть за стол переговоров, не оправдалась, пишет New York Times. Поэтому Вашингтон пошел на эскалацию "ради деэскалации". Но и Москва ответила тем же.
Росс Даутхат (Ross Douthat)
Когда украинские военные добились стремительного прорыва в ходе осенней кампании, опасения российского ядерного возмездия были связаны с давней американской трактовкой российской стратегической теории: так называемая "эскалация ради деэскалации" подразумевает ограниченный ядерный удар и повышение ставок до такого уровня, чтобы противнику не осталось иного выбора, кроме переговоров, невзирая на преимущество в обычных силах.
В последующие месяцы возврат к боевым действиям на истощение и ряд российских опровержений несколько ослабили опасения насчет ядерного оружия. Но теория "эскалации ради деэскалации" остается актуальной и поныне, поскольку именно она лежит в основе стратегии США и России (обычной, а не ядерной) на предстоящую весеннюю кампанию.
Обратите внимание, я сказал американская стратегия, а не украинская. Стратегия Украины остается по вполне понятным причинам неизменной: это эскалация ради победы. Киев хочет всё оружие, что Запад может дать, он намерен вернуть себе каждую пядь своей земли и не хочет идти ни на какие уступки.
Это отношение разделяют многие "ястребы" в Европе и Америке: они по-прежнему рассчитывают на триумф Украины и планируют свержение Владимира Путина. Однако администрация Байдена — или, по крайней мере, самые ответственные лица — придерживаются иного мнения.
Да, формально позиция Белого дома заключается в том, что Украина может рассчитывать на нашу поддержку до самой победы. Но осторожный подход президента Байдена и его команды к вооружениям, которые могут круто изменить соотношение сил в конфликте, нажим на Киев, чтобы тот проявил открытость к переговорам, и стремление не ослаблять наши азиатские обязательства — все это говорит о том, что ближайшая цель Белого дома отнюдь не полное поражение России, а благоприятное перемирие.
Однако, чтобы достичь этого желанного мира, придется убедить русских в том, что в их интересах не замороженный конфликт, когда боевые действия прекратятся, но мир так и не будет подписан, а настоящее перемирие. Что если они продолжат подливать масло в огонь, то будут и дальше терять личный состав и технику в темпе, угрожающем безопасности режима.
До недавних пор надежда была на то, что осеннее контрнаступление Киева и успешное выживание Европы в зимние месяцы убедят Москву не только принять эту реальность, но и выложить на стол переговоров собственные предложения (поначалу, несомненно, неприемлемые).
Но она не оправдалась: русские не только окопались, но, похоже, готовятся к новому наступлению. Это, в свою очередь, объясняет, почему Белый дом и наши европейские союзники осторожно (и с некоторой толикой германской нерешительности) повышают градус эскалации и уже одобрили поставки на Украину танков и тяжелой техники.
Эта политика еще не призвана полностью подавить российскую мобилизацию или вытеснить русских с Украины. Она призвана затормозить любое наступление, вынудить русских сдать еще больше позиций и показать Москве, что выиграть затяжной конфликт будет ничуть не проще короткого (на который та поначалу надеялась). Логика этой эскалации такова: русских предстоит немного "убедить", и тогда они сами пойдут на деэскалацию, которой мы не смогли добиться.
Но российская стратегия, судя по всему, руководствуется похожей логикой — насколько мы можем судить о намерениях Москвы (а это темный лес).
С российской точки зрения (по крайней мере, как она представляется) осенние успехи Украины и стойкость Европы сделали военную победу еще насущнее. Нет никакого смысла разрабатывать мирные предложения, пока украинцы считают, что могут выиграть, — а они убеждены в этом как никогда прежде.
Приемлемое для Москвы урегулирование начнет вырисовываться лишь после того, как эта надежда будет сломлена силой оружия. Поэтому она доказывает военными методами, что Киев может надеяться в лучшем случае на тупик, а поддержки американцев и европейцев хватит лишь на то, чтобы удержать позиции, но не вернуть утраченное. И доказать это можно лишь путем эскалации — с надеждой на встречную деэскалацию.
"Ястребы" с этим анализом не согласятся. Они скажут, что у нас нет никаких доказательств, что Россия действительно хочет реальной деэскалации на любом этапе, кроме завоевания. (Отсюда "ястребиные" доводы в пользу максималистских целей, ориентированных на смену режима). "Голуби" же возразят, что я переоцениваю реальное желание Белого дома достичь урегулирования и, наоборот, недооцениваю то, насколько американская политика определяется военной лихорадкой, запросами оборонной промышленности и романом загнивающего либерализма с далеким национализмом. (Отсюда и "голубиный" довод в пользу сокращения дальнейшей военной помощи Киеву или полного от нее отказа).
Но ситуация представляется именно такой, как ее описал я: когда и Вашингтон, и Москва воображают, что движутся к мирному урегулированию — именно в силу исторических обстоятельств. Вспыхнул конфликт, но вместо быстрой развязки наступает тупик, и обе стороны приходят к тому, что к его скорейшему завершению на самых выгодных условиях приведет максимальная эскалация.
Это обоюдное убеждение — отнюдь не романтизм, не фантазии и не элементарная глупость (хотя без них не обошлось). И все же эскалация представляется решением хладнокровным и логичным — единственным разумным курсом.
И этот рационализм толкает нас к многолетней войне, в которой ни одна из сторон не вправе рассчитывать на полную победу.
Комментарии читателей:
Gloria Anders
Сегодня — танки, завтра — самолеты, послезавтра — ваших сыновей.
Emn
Вполне возможно, что наши стратеги предпочтут вечную войну на Украине "поражению" России, поскольку оно чревато уже ядерной эскалацией. Пусть Россия истечет на Украине кровью, как в Афганистане.
John Brews
Запад хочет разбить России нос, а не отправить ее в нокаут. Что действительно обескураживает, так это то, что Запад готов превратить Украину в безжизненные руины — а заодно устроить голод чуть ли не по всему земному шару.
Gennady
Гора родила мышь. У России 15 000 танков (ага, с тремя нулями). Украина получит всего лишь 105 — и то через несколько месяцев. Тут и сравнивать нечего. Россия готова к такой войне лучше всех в мире, кроме, разве что, Китая. У нее есть ресурсы — как в живой силе, так и в технике. Америка и Европа соперничать с Россией не смогут. Россия, как Спарта, может воевать годами, если не десятилетиями. Зеленскому пора просить мира — и чем раньше, тем лучше. Иначе принесет своему народу еще больше страданий и смерти. Это бессовестно. Но он всего лишь жулик.
Philip Promet
Все это напоминает мне "Странную войну", которая была до Второй мировой.
Patrice Ayme
Кремль поднялся, потому что сотрудничал с монголами, а потом взял страну в ежовые рукавицы, оправдываясь внешними войнами.
Монголы дважды разрушили Киев, который, можно сказать, был на тот момент практически демократией. Но слабая киевская власть не смогла ничего им противопоставить.
Так что все это началось давно, и это конфликт между демократией и тиранией.
BlarryG
Россия вернулась к своей привычной тактике: забросать противника трупами. А ее население и так уже сокращается. Правда, и Украины тоже. Получается своего рода славянское самоубийство.
John Harrington
Настала пора для ударов по российской территории. Нужны современные самолеты и ракеты большой дальности — вроде тех, что сам Путин обрушил на Украину.
Тогда его народ поймет, каково это, и его свергнут.
Иначе это будет продолжаться годами, и вся Украина превратится в руины как Донбасс.
Нельзя этого допускать!
Alex
Чудесная война: воюют украинцы, мы получили хороший предлог заняться обороной, а Россия истекает кровью, растрачивая свои ресурсы. Каждый пожертвованный Киеву доллар возвращается нам десятикратно.
Costa Sakellariou
Единственная надежда на мир — это урегулирование путем переговоров, которое примут обе стороны. Поэтому вместо того, чтобы без разбору болеть за всё украинское, считайте, что это гражданская война, которая рвет на части тысячелетнюю общую историю.
Нужен некий раздел между теми, кто отождествляет себя с Россией, и теми, кто считает себя украинцами. Это как обмен населением между Грецией и Турцией в 1923 году или раздел Индии и создание Пакистана в 1947 году. Это грубое решение, но оно хотя бы приведет к холодному миру и остановит бесконечное разрушение.
