Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
Пекин рассматривает возможность закупить дополнительные объемы природного газа из Центральной Азии, пишет Eurasianet. Однако дефицит топлива и конкуренция со стороны России не позволят обеспечить надежность поставок.
Джо Уэбстер (Joe Webster )
КНР дает понять, что хочет наконец начать строительство обсуждавшейся десятилетиями четвертой ветки газопровода "Центральная Азия – Китай". Но есть ли у Центральной Азии газ для заполнения этого трубопровода под названием "линия D"?
Этот регион сталкивается со все более очевидным дефицитом газа для собственных нужд, а также с конкуренцией со стороны России и поставщиков сжиженного природного газа (СПГ). Поэтому давно планирующееся строительство линии D хоть и становится более вероятным, никак нельзя назвать делом решенным.
Пекин на рынках природного газа
За первые два десятилетия XXI века суммарное потребление природного газа в Китае возросло более чем на 1000 процентов; страна стала крупнейшим в мире импортером. Около 42 процентов совокупного объема газа, потребленного в 2021, году Китай импортировал, получая его как в виде СПГ, так и по трубопроводам из Центральной Азии, России и Мьянмы. Около 75 процентов всего импорта из Центральной Азии пришлось в том же году на долю Туркмении (Китай пока не обнародовал данные по объемам поставок в 2022 году).
Транспортировка этого газа производилась по трубопроводу "Центральная Азия – Китай", линия А которого начала работать в 2009 году, а годом позже была введена в эксплуатацию линия В. Совокупная пропускная способность этих веток, обеспечивающих соединение с газовым месторождением Багтыярлык в Туркмении, составляет 30 миллиардов кубометров в год. В 2014 году вступила в строй линия С с пропускной способностью 25 миллиардов кубометров в год, по 10 миллиардов кубометров из которых обеспечивают Туркмения и Узбекистан, а еще 5 миллиардов кубометров — Казахстан. Судя по некоторым признакам, Пекин планирует расширение этих каналов.
После осуществленного прошлым летом ввода в эксплуатацию нового газового месторождения в Туркмении Пекин объявил, что собирается добавить к своей внутренней трубопроводной системе "Запад — Восток" (WEP) четвертую ветку. Хотя компания PipeChina утверждала, что это делается для обеспечения поставок газа с собственных, китайских месторождений в западной провинции Синьцзян, создается впечатление, что на самом деле Пекин готовится к притоку дополнительных объемов газа по линии D. Дело в том, что, хотя Китай развивает добычу газа в Таримской впадине в Синьцзяне, тамошний газ залегает в сверхглубоких резервуарах, разработка которых связана с техническими и экономическими трудностями. Аналитики сомневаются, что расширение WEP связано только с транспортировкой газа, добытого внутри страны.
Действительно, в связи со сравнительно низкой себестоимостью добычи в Туркмении Пекин продолжает добиваться благосклонности Ашхабада. В начале января стороны выпустили совместное заявление, в котором прямо говорится об ускорении "сооружения линии D" и "интенсификации сотрудничества в газовой отрасли".
Увеличение поставок природного газа из Центральной Азии связано с некоторыми рисками для Пекина, так как этому региону часто бывает трудно выполнять свои производственные обязательства, что вызывает небольшие энергетические кризисы в Китае. Зимой 2017–2018 года перебои с добычей газа в Туркмении приводили к отключениям электроэнергии в Китае.
Экспорт газа из Центральной Азии оставался ненадежным и последние две зимы. В январе 2022 года Узбекистан прекращал экспорт в Китай во время волнений в Казахстане; также сообщалось, что Ташкент приостанавливал экспорт в ноябре 2022 года на фоне всплеска внутреннего спроса, хотя некоторые источники утверждают, что узбекские власти тайно продолжали (политически непопулярный) экспорт. В том же ноябре Китай пытался получить гарантии того, что Казахстан обеспечит поддержание уровня экспорта газа. Однако на прошлой неделе Казахстан заявил о прекращении экспорта в зимний период.
А в январе этого года Туркмения приостановила экспорт газа в связи с чрезвычайно сильными холодами. Неделей позже в Ашхабаде произошло очередное "конституционное" обновление, в результате которого бывший президент Гурбангулы Бердымухамедов вновь оказался у власти, оттеснив собственного сына на задний план, что еще более усугубило сомнения в стабильности ситуации в этой скрытной стране.
Россия — (своего рода) конкурент Центральной Азии
По счастью для Ашхабада, у его крупнейшего регионального конкурента, России, тоже имеются трудности с поставками в Китай. В октябре российский вице-премьер Александр Новак заявил, что связывающий Россию с Китаем газопровод "Сила Сибири", открытый в 2019 году, выйдет на полную мощность лишь в 2027 году, а не в 2025-м, как предусматривали исходные договоренности.
Кроме того, переговоры по предложенному Москвой трубопроводу "Сила Сибири – 2" по-прежнему находятся в тупике несмотря на отчаянные попытки "Газпрома" найти замену объемам газа, поставлявшимся в Европу.
Хотя проекты обоих газопроводов — линии D и "Силы Сибири – 2" — нацелены на китайские рынки, это не означает, что они непременно должны конкурировать друг с другом. "Сила Сибири – 2" должна поставлять газ в северный Китай, в особенности в Пекин, в дополнение к уже существующему трубопроводу "Газпрома". В то же время китайское руководство, по-видимому, предполагает, что линия D будет обслуживать южный и центральный Китай.
Реальность вполне может оказаться более сложной. Сейчас газ из Центральной Азии поступает и на рынки северного Китая, так что увеличение поставок из Туркмении может создать проблемы для экспорта из России. Конкурирующие с наземными газопроводами морские поставки СПГ в Китай также увеличиваются в этом году, что дает Пекину дополнительные рычаги давления как на Ашхабад, так и на Москву.
Другими словами, ситуацию контролирует Пекин: он может использовать конкуренцию между поставщиками для навязывания Центральной Азии, России и более удаленным поставщикам СПГ более выгодных для себя условий.
Все зависит от Туркмении
Хотя Запад предпочел бы, чтобы Китай увеличивал закупки СПГ, так как такие соглашения выгодны западным экспортерам и создают рычаги энергетического давления на Пекин, он также стремится отобрать доходы у Москвы — в том числе, если потребуется, путем поддержки экспорта из Центральной Азии.
Казахстан мог бы стимулировать добычу природного газа, ограничив роль государственных монополий и, прежде всего, рационализировав рыночные цены. Сейчас Казахстан постепенно и осторожно поднимает потребительские цены, но эти реформы легко могут вызвать народное недовольство — а предыдущая попытка Астаны в области либерализации цен закончилась провалом и вызвала крупномасштабные протесты. В то же время газодобывающая отрасль Узбекистана отличается поразительно высоким уровнем коррупции.
Поэтому рост регионального экспорта природного газа в Китай, вероятно, будет зависеть от увеличения его добычи в Туркмении. Вопрос о том, способны ли власти в Ашхабаде обеспечить такое увеличение, остается открытым.
Джо Уэбстер — старший сотрудник Атлантического совета, один из участников The China Project и редактор бюллетеня The China-Russia Report. В этом материале выражены его собственные мнения.
