Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
Россия и Китай бросили геостратегический вызов Западу в Северной Африке и на Ближнем Востоке, пишет Diplomat. Оба региона предлагают Москве и Пекину благоприятные условия для продвижения общей и индивидуальных повесток.
Китай стремится вернуть себе центральное место в глобальной системе? Россия — любой ценой отработать реваншистскую повестку.
В попытке трансформировать международный порядок, основанный на правилах, верховный лидер и Коммунистическая партия Китая позиционируют себя нормотворческим, системообразующим и стандартоустанавливающим субъектом. А Владимир Путин и Кремль играют роль негативного фактора в попытке вернуть своей стране былое имперское величие.
Вместе Китай и Россия саботируют лидерство США и бросают вызов НАТО. Они понимают, что использование трений внутри ЕС имеет решающее значение для подрыва трансатлантической солидарности. По мере нарастания усталости от ситуации на Украине раскол в отношениях между США и ЕС ослабит НАТО — ключевую переменную в геостратегических расчетах Пекина и Москвы.
Конфликт усилил важнейшие элементы китайско-российского сотрудничества: избрание мишенью Соединенных Штатов как главного зачинщика расширения НАТО на восток; критика соучастия ЕС и других союзников США; мантра об “уважении суверенитета всех стран”; подавление внутриполитической дискуссии среди граждан Китая и России о конфликте; систематическое распространение дезинформации; провозглашение китайско-российского руководства альтернативным геополитическим центром тяжести.
Пекин и Москва помогают друг другу маскировать глубокое взаимное стратегическое недоверие. Будучи младшим партнером Китая, Россия полагается на его экономическую, финансовую и технологическую поддержку, зная, что Пекин стремится затмить геополитическое влияние Москвы как в Центральной Азии (на заднем дворе России), так и на Глобальном Юге. Главенство Китая в этих отношениях дает Пекину рычаги для легитимизации антиамериканской повестки с одобрения России. Последняя, даже будучи скомпрометирована богатым Западом, может быть полезна для повышения авторитета Китая на Глобальном Юге, где ее по-прежнему считают сильной и влиятельной ядерной державой.
Разворачивающееся соперничество между либеральным, демократическим мировым порядком во главе с США и ЕС и автократическим лагерем, возглавляемым КНР и Россией, будет иметь серьезный масштаб, размах и ставки на Глобальном Юге — промежуточной зоне, где национальные интересы стран определяют стратегии перестраховки по отношению к Западу и антизападу. Будучи двумя важнейшими регионами с огромными природными ресурсами и разнообразными стратегическими интересами, Африка и Ближний Восток предлагают Китаю и России благоприятные условия для продвижения общей и индивидуальных повесток: автократическое управление, ограниченный характер СМИ, авторитарный капитализм, высокий уровень государственного надзора, слабое верховенство закона и т.д.
Африка: гравитационный сдвиг с Запада на Восток
Россия и Китай придерживаются разных стратегий в отношении Африки, но цель у них общая — укрепление авторитарных режимов и подрыв влияния США и Европы на континенте. Посредством коммерческого, финансового и военного взаимодействия Пекин и Москва стремятся ускорить гравитационный сдвиг Африки с Запада на Восток.
Голоса Китая и России как постоянных членов Совета безопасности ООН являются высокоэффективным инструментом для демонстрации сотрудничества и наложения вето, если это служит их взаимным интересам. Используя жесткую и мягкую силу, они используют голоса 54 африканских стран, составляющих крупнейший единый избирательный блок в рамках Генеральной ассамблеи ООН.
Через БРИКС (Бразилия, Россия, Индия, Китай и Южная Африка) Пекин и Москва усиливают регионального гегемона в лице ЮАР, что было продемонстрировано на недавних морских учениях Mosi-2 в Индийском океане с участием ВМС Южной Африки, КНР и России.
Многосторонний подход Пекина, включающий инициативу "Один пояс — один путь", Инициативу по глобальному развитию (GDI) и Инициативу по глобальной безопасности (GSI), расширяет возможности инвестирования в инфраструктуру, наращивание потенциала и участие в вопросах региональной безопасности для распространения китайской модели управления на глобальном Юге, включая Африку и Ближний Восток.
Страны, участвующие в инициативе "Один пояс — один путь", мегаплатформе развития инфраструктуры на триллион долларов, запущенной в 2013 году в качестве центрального элемента внешней политики Си Цзиньпина, охватывают все континенты: разного рода соглашения о сотрудничестве заключили в общей сложности около 147 стран. Несмотря на опасения Запада, что инициатива создает долговую ловушку для развивающихся стран, она продолжает развиваться. По состоянию на 2022 год к ней присоединились 74% стран мира, в том числе 94% стран Африки к югу от Сахары (43) и 85% стран Ближнего Востока и Северной Африки (18).
В 2021 году на Генеральной ассамблее ООН Пекин выступил инициатором Инициативы по глобальному развитию (GDI) с целью активизации мирового сообщества посредством реализации повестки ООН на период до 2030 года. Группа поддержавших GDI насчитывает более 60 стран, а соответствующие проекты сотрудничества получили поддержку от Фонда глобального развития и сотрудничества Юг – Юг.
Инициативы "Один пояс — один путь" и GDI работают в параллельных направлениях с четкими и взаимодополняющими различиями, заявляют в Центре политики в области развития: первая ориентирована на экономический рост, вторая — на развитие; первая предоставляет аппаратное обеспечение и экономические коридоры, вторая — ПО, источники средств, передачу знаний и наращивание потенциала; первая ориентирована на рынок, где предприятия играют ключевую роль. "Направления инициативы ‘Один пояс — один путь’ в основном двусторонние и региональные, включая меморандумы о взаимопонимании со странами-партнерами, а GDI продвигает разнообразные партнерские отношения с многосторонними организациями, НПО и частным сектором".
Также Африка занимает видное место в китайской Глобальной инициативе по безопасности (GSI), проекте КПК по интеграции приоритетов и практики КНР в национальные системы безопасности стран-единомышленников. Под эгидой ООН Пекин укрепляется в роли главного арбитра в международных спорах, архитектора новых механизмов региональной безопасности и инструктора специалистов в области безопасности и полицейских сил в развивающихся странах. Участие в многосторонних платформах, таких как Африканский союз, "Заставить оружие замолчать", Китайско-Африканская конференция по вопросам мира, управления и развития, Китайско-Африканский форум по вопросам мира и безопасности и дополнительны йфонд генерального секретаря по обеспечению мира и безопасности при Целевом фонде мира и развития Китай – ООН и т.д., дает возможность персоналу КПК продвигать повестку на всех уровнях.
Подход России к Африке носит более специализированный характер. Военная поддержка России, достижения в области энергобезопасности, добыча полезных ископаемых и политическая кооптация элит благоволят политической культуре сильных мира сего в отдельных африканских странах, но оказывают дестабилизирующее воздействие на другие общества континента. Россия поставляет Африке 49% военной техники, включая крупнокалиберное и стрелковое оружие. Основными импортерами являются Алжир, Ангола, Буркина-Фасо, Египет, Эфиопия, Марокко и Уганда. На долю США приходится 37% рынка экспорта оружия в Африку, а на российскую — 20%. Нынешние санкции против России и сбои в глобальных цепочках поставок, вероятно, открыли двери альтернативным поставщикам оружия на черный рынок.
По словам профессора Яноша Бесеньо (Janos Besenyo), руководителя Института африканских исследований при Университете Обуды, российские энергетические компании делают значительные инвестиции в нефтегазовую промышленность Алжира, а также в Ливию, Нигерию, Гану, Кот-д'Ивуар и Египет. Координационный комитет по экономическому сотрудничеству со странами Африки к югу от Сахары продвигает интересы российского бизнеса по всему континенту.
Ближний Восток: региональная динамика оптимизирует китайско-российское сотрудничество
Сближение стратегий Китая и России в странах Ближнего Востока и Северной Африки (БВСА), включая регион Восточного Средиземноморья, представляет собой постоянный геостратегический вызов Западу и южному флангу НАТО. С точки зрения Китая и России региональная динамика БВСА оптимальна для усиления Ирана, извлечения выгоды из соперничества с ним Саудовской Аравии и вынуждения союзника США в лице Израиля перестраховываться перед лицом конкуренции великих держав.
В геополитике нефтяных государств Китай является чистым бенефициаром уцененной российской нефти и потребителем энергоносителей из Саудовской Аравии и Ирана. Саудовская Аравия поставляет в Китай 70% нефти и 40% природного газа. Импорт иранской нефти в 2022 году достиг 1,2 миллиона баррелей в сутки, то есть за год он вырос на 130% и продолжит расти.
Интеграция инициативами "Один пояс — один путь" и GSI гражданско-военных, коммерческих, технологических и разведывательных возможностей Китая в планы развития инфраструктуры стран БВСА будет постепенно лишать Москву рычагов влияния и максимизирует способность Пекина формировать геополитический ландшафт БВСА в интересах Китая.
Внешнеполитический подход КНР на Ближнем Востоке отражает модель великодержавной дипломатии Си Цзиньпина с поправкой на национальные особенности. Основные всеобъемлющие стратегические партнерские отношения Китая включают пять стран Ближнего Востока и Северной Африки: Иран, Саудовскую Аравию, Египет, ОАЭ и Израиль.
Пекин является ведущим торговым партнером арабского мира с 2020 года: их объем двусторонней торговли превысил $330 миллиардов. Помимо подписанного в 2021 году 25-летнего соглашения с Ираном, Китай имеет аналогичные соглашения с 12 арабскими странами БВСА. Суэцкий канал, Красное море, Аденский залив, Баб-эль-Мандебский и Ормузский проливы и Индийский океан являются ключевыми водными путями и узловыми пунктами китайского Морского шелкового пути, связывающего Африку и Ближний Восток с Азией судоходными маршрутами.
Китайские доли в средиземноморских портах, включая Пирей, Геную, Триест, Таранто, Хайфу, Ашдод, Джибути и Айн-Сохну, способствуют расширению усилий по наблюдению и сбору разведданных посредством торговли. Три ведущих портовых оператора Китая — China Merchants Port Holdings, COSCO Group и China Shipping Terminal Development — являются государственными предприятиями. По данным Пентагона, ZPMC, один из крупнейших в мире производителей судовых кранов и дочерняя компания China Communications Construction Company, государственного предприятия и подрядчика проектов инициативы "Один пояс — один путь", оснащает свои краны техническими средствами наблюдения.
С точки зрения китайских инициатив БВСА носит неотъемлемый характер. В 2021 году Ирак стал крупнейшим получателем финансирования ($10,5 миллиарда долларов) в рамках инициативы "Один пояс — один путь". Также китайские госпредприятия внесли вклад во множество проектов БВСА в области систем "умных городов", 4G- и 5G-связи, искусственного интеллекта, "облачных" вычислений, сотрудничества в области навигационной спутниковой системы BeiDou и Зеленого шелкового пути новой энергетики. Помимо прочего, Пекин поддерживает программу Саудовской Аравии, Катара и Египта "Видение 2030".
С помощью GSI Китай намерен создать новые рамки безопасности на Ближнем Востоке при поддержке ЛАГ. Как сообщается, благодаря военной базе в Джибути он рассматривает Бахрейн, Иран, Оман, Саудовскую Аравию и Йемен в качестве возможных мест для размещения новых баз. Китай помогает Саудовской Аравии в создании первого завода по производству БПЛА и в разработке баллистических ракет. Согласно отчету Атлантического совета (2023), Китай также продает самолеты, беспилотники и ракеты армиям ОАЭ, Египта, Ирака, Иордании, Турции, Марокко и Алжира. А Иран в апреле 2023 года станет официальным членом Шанхайской организации сотрудничества (ШОС), которую возглавляют Китай и Россия.
Китайско-российское сотрудничество являет собой тактический альянс на службе долгосрочного стратегического преимущества Пекина. Родоплеменная и автократическая политкультура БВСА способствует объединению Москвы и Пекина в качестве противовеса Западу. Вместе с Ираном они разжигают среди автократов недовольство западной демократией. Учитывая, что центром нынешнего конфликта в Европе является Украина, а Тайвань — точкой опоры в вероятном будущем конфликте в Индо-Тихоокеанском регионе (ИТР), местом слияния геостратегических и исторических сил в БВСА и восточном Средиземноморье станет, скорее всего, Израиль.
Уравнивающий нарратив: дискурсивная мощь, цифровое управление и безопасность данных
Китай и Россия тесно координируют действия в распространении антизападного и антидемократического нарратива с целью подрыва доминирования США и Запада в глобальном порядке, основанном на правилах. Такой уравнивающий нарратив — а идет он в основном из Пекина — демонстрирует “дискурсивную мощь” Китая.
По словам Лю Вэя (Lu Wei), "сила национального дискурса — это последствия “звучания” страны в мире… Она неотрывно связана с информационной безопасностью. Без дискурсивной мощи невозможно обеспечивать устойчивую информационную безопасность в истинном смысле этого слова; а без информационной безопасности невозможно обладать эффективной дискурсивной властью".
Лю Вэй занимал должность заместителя директора информационного агентства Синьхуа, официального государственного СМИ Китая, а затем министра Пекинского департамента пропаганды и главы Государственной канцелярии интернет-информации КНР (Cyberspace Administration of China, CAC) в первые 3 года его существования (2014–2016). Под юрисдикцией КПК CACвыступает в качестве основного регулятора, цензора и администратора онлайн-средств и интернет-политики Китая.
По сути, сила национального дискурса Китая пропагандирует мировоззрение КПК, в соответствии с которым Китай имеет центральную роль в переписывании международных правил, формировании глобальной системы для продвижения национальных интересов и установлении стандартов в области цифрового управления и безопасности данных, а также телекоммуникаций, искусственного интеллекта, квантовых вычислений и других передовых технологий.
По словам Лю Вэя, Пекин также отвергает “преобладающий дискурс Запада”, который часто содержит “скрытую дискурсивную гегемонию, лишающую другие страны права голоса”.
Возможности дискурсивной мощи России дополняют китайские тезисы, а общая стратегия двух стран заключается как в завоевании “умов и сердец” стран Глобального Юга, так и в поощрении существующих там авторитарных и нелиберальных режимов. По данным Центра новой американской безопасности (CNAS), бóльшая часть российско-китайской работы проходит в рамках Группы правительственных экспертов ООН по достижениям в сфере информатизации и телекоммуникаций в контексте международной безопасности.
Автор: Мерси Куо (Mercy A. Kuo), заместитель председателя правления Pamir Consulting.
