Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
Уилл Мацуда (Will Matsuda)
Моя бабушка никогда не рассказывает об атомной бомбе. Когда бы я ни спрашивал ее, она неизменно отвечает, что не знает, что случилось с ее семьей, хотя я подозреваю, что она просто не хочет об этом думать.
Ей было 20 лет, и она жила в Гонолулу, когда утром 6 августа 1945 года Соединенные Штаты сбросили атомную бомбу на Хиросиму. Бомба разорвалась прямо над тем местом, где жила ее семья – бабушка, тети, дяди и двоюродные братья и сестры. Та бомба уничтожила город и унесла жизни более 100 тысяч человек. Моей бабушке сказали, что выжил только один ее дядя.
Ученые посчитали, что во время взрыва температура у поверхности земли колебалась от 3000 до 4000 градусов по Цельсию – этого достаточно, чтобы превратить человеческое тело в мелкую черную пыль. Когда я думаю о том дне, я представляют себе, как вся наша семья собралась за столом – и внезапно превратилась в пыль, которую унес ветер.
Я никогда не был в Хиросиме, но я долгое время испытывал острое желание вступить в физический контакт с этой частью моей семейной истории. Я постоянно ищу вещи, которые могли уцелеть с тех пор – какие-то семейные реликвии, какое-нибудь письмо, какой-нибудь браслет.
К моему большому удивлению, те "объекты", которые позволили мне почувствовать реальную связь с Хиросимой, оказались вовсе не предметами, а живыми, дышащими существами. Это деревья.
Гинкговые деревья, если точнее.
Гинкго – вид деревьев с веерообразными листьями, которые растут в Китае и которые осенью становятся ярко-золотыми, – одно из старейших и самых выносливых деревьев на земле. Они пережили астероид, убивший динозавров, и были одними из немногих живых существ, сумевших пережить удар атомной бомбы. Им удалось это сделать, потому что их корни уходят достаточно глубоко в почву, чтобы защищаться от испепеляющего жара.
В Японии тех, кто сумел пережить удар атомной бомбы, называют "хибакуся". У деревьев гинкго тоже есть имя – "хибакудзюмоку".
Некоторые из деревьев, видевших ядерный взрыв, до сих пор живы, и, как и у людей, переживших тот кошмар, их потомки сегодня тоже разбросаны по всему свету.
Хидеко Тамуре Снайдер (Hideko Tamura Snider), хибакуся из Хиросимы, было 10 лет, когда в результате взрыва бомбы погибли ее мать, лучшая подруга и множество родственников. В 2003 году она переехала в Орегон, а в 2017 году она уже работала на Green Legacy Hiroshima – организацию, которая заботится о хибакудзюмоку, – и везла семена уцелевших деревьев гинкго в Соединенные Штаты. Снайдер посадила 51 семечко и назвала их "хиросимскими деревьями мира".
В своем интервью 2019 года Снайдер сказала: "Я не могу вырастить свою мать. Я не могу вырастить своего двоюродного брата. Но дерево я вырастить могу".
Последние несколько месяцев я занимаюсь тем, что езжу по Орегону и навещаю эти деревья мира. Я поливаю их. Я их фотографирую. Я трогаю их резные листья. Я благодарю их за то, что они здесь, и говорю им, что я тоже здесь.
Взрыв бомбы был настолько ослепляюще ярким, что он превратил все поверхности в Хиросимы в фотонегативы. Вот на ступеньках банка стоит тень человека. И все, кроме контура его фигуры, молочно-белое от взрыва.
Пока я фотографировал эти деревья, я размышлял об отношениях бомбы и света, тени и фотографии. Часто я делал так, чтобы в кадр попадала моя тень.
Любая тень рассказывает историю тела – тело отдыхает, тело танцует, тело поливает комнатные цветы, тело нервничает, тело болит, тело обнимает другое тело, целый класс детских тел, целый рынок тел, покупающих овощи, масло, туалетную бумагу и обувь, целая улица, заполненная телами, спешащими домой, целый квартал тел, живущих так близко, что они успели очень хорошо друг друга узнать – кто-то постоянно что-то жарит, кто-то не вернулся домой, а у кого-то всю ночь горит свет.
Целый город тел.
Моя бабушка, которой 97 лет, планировала вернуться в Хиросиму осенью этого года, но, похоже, она уже просто не сможет этого сделать. Мне очень хотелось бы поехать вместе с ней, но, если она будет не в состоянии совершить это путешествие, я поеду один.
Я приду в то место, где когда-то жила моя семья, и я обязательно навещу хибакудзюмоку – мам и бабушек тех деревьев, с которыми я уже успел так близко познакомиться в Орегоне. Я коснусь их листьев и расскажу им, что мы это сделали, что мы сумели выжить.
