Оригинал статьи опубликован в газете Foreign Affairs 1 января 1950 года
До лета 1941 года германский Вермахт шел от успеха к успеху. Все его операции были блестящими и по замыслу, и по исполнению. Он добился триумфов в Польше, в Норвегии, во Франции и на Балканах. Да, Гитлер, действительно, с нетерпением посматривал за Ла-Манш и даже приказал готовиться к вторжению в Англию. Однако предпринимать такие попытки он в итоге не стал, и это вроде бы подтверждало то, что германское командование понимало, что достижимо, а что нет, и тщательно оценивало свои шансы. И вдруг 22 июня 1941 года Германия неожиданно напала на своего партнера – Советский Союз, с которым она была связана договором. Многих эта новость просто ошеломила.
Вся долгосрочная подготовка к кампании, получившей кодовое имя «Барбаросса» делалась с расчетом на середину мая 1941 года. Эта дата оставалась неизменной всю зиму 1940-41 годов, когда планировалась балканская кампания (операция «Марита»). Изначально предполагалось, что «Марита» ограничится только оккупацией северной части Греции для поддержки застопорившегося итальянского наступления в Албании. В соответствии с указаниями Адольфа Гитлера от 17 марта задействованные в ней части не должны были использоваться на российском направлении. Более того, дату начала «Барбароссы» не перенесли, даже когда, по приказу Гитлера от 22 марта, балканская операция была в связи с британской высадкой в Греции расширена на всю Грецию, включая Пелопоннес. Широко распространенное мнение о том, что именно британские действия в Греции заставили Германию отложить начало войны с Россией, не соответствует действительности.
«Барбароссу» задержали события в Югославии. Югославское правительство, присоединившееся 25 марта к Тройственному пакту, уже через два дня пало в результате переворота. В ответ Гитлер решил начать против Югославии военную операцию. Войска, участвовавшие в балканской кампании, пришлось значительно усилить, для чего были привлечены девять дивизий, предназначенных для «Барбароссы». 3 апреля, спустя три дня после начала балканской кампании, Верховное командование Вооруженных сил заключило: «Дату начала операции „Барбаросса“ придется отложить, минимум, на четыре недели в результате балканских операций». Еще примерно на десять дней Германию задержали необычайно сильные дожди, пошедшие в мае. И даже после этого часть задействованных на Балканах сил – в том числе авиачасти, участвовавшие в захвате Крита – опоздали к началу действий на русском фронте. Без всякого сомнения, потеря почти шести недель хорошей летней погоды решающим и пагубным образом сказалась на исходе восточной кампании.
Фундаментальные расхождения между германским Генеральным штабом и Гитлером проявились уже на ранних стадиях планирования русской кампании. Генеральный штаб планировал разделить силы на две крупные оперативные группировки, одна из которых должна была наступать в направлении Киева, а другая – в направлении Москвы. Захват прибалтийских стран на северном направлении генерал Гальдер, возглавлявший Генштаб, рассматривал лишь как второстепенную операцию, которая ни в коем случае не должна мешать наступлению на Москву. Напротив, Гитлер 5 декабря 1940 года говорил главнокомандующему сухопутных войск фельдмаршалу фон Браухичу, что «Москва не так уж важна», а 17 марта 1941 года – что она для него «вовсе не имеет значения». Этот подход, которого Гитлер придерживался с самого начала, выразился в первой директиве по плану «Барбаросса», утвержденной Верховным командованием Вооруженных сил 18 декабря1940 года. Согласно ей, удар по Москве явно не входил в главные задачи Вермахта. Она предписывала задействовать две армейские группировки севернее Припятских болот, чтобы уничтожить вражеские силы в Белоруссии и в Прибалтике. Главной задачей этих группировок был захват прибалтийских стран и оккупация Ленинграда и Кронштадта. Третья армейская группировка должна была наступать к югу от болот – на Киев и области ниже по течению Днепра. Вопрос о походе на Москву и оккупации Донецкого бассейна, расположенного восточнее изгиба Днепра, должен был встать лишь после победы по обе стороны от поймы Припяти.
Эти расхождения был связаны с разницей точек зрения, с которых смотрели на ситуацию Гитлер и Верховное командование Вооруженных сил. Гитлер преследовал, в первую очередь, экономические и политические цели. На севере он стремился как можно скорее объединить силы с финнами, на юге – захватить украинскую житницу и промышленные районы изгиба Днепра. В свою очередь, Верховное командование хотело как можно скорее уничтожить вражескую военную мощь. Для этого больше всего подходило бы наступление на Москву. В других местах обороняющиеся силы могли бы отступать под натиском противника, однако защищать Москву им в любом случае пришлось бы. Достаточно взглянуть на карту, чтобы понять исключительную важность Москвы как железнодорожного узла. Москва – ключевой центр европейской части России – была тем городом, который русским было просто необходимо отстаивать.
Фельдмаршал фон Браухичу отложил этот вопрос до разгрома российских сил на границе. Однако после этого решение все же пришлось принимать, и Верховное командование начало пытаться повлиять на Адольфа Гитлера. Займись оно этим до начала кампании, у него был бы шанс преуспеть: недаром в директиве Гитлера от 18 декабря 1940 года целью операции названо «уничтожить российские силы на Западе и предотвратить их отступление на широкие открытые пространства России». Более того 13 июля 1941 года, после Белостокско-Минского сражения, Гитлер заявил главнокомандующему сухопутных войск: «Быстро продвигаться на восток не так важно, как уничтожать вражескую живую силу».
В соответствии с директивой от 18 декабря1940 года германские силы были разделены на три крупные группировки из, в общей сложности, 142 воинских соединений (включая румынские). 19 из этих дивизий были танковыми и еще 14 — моторизированными. Разделялись они так:
(a) Группа армий «Юг» (фельдмаршал фон Рундштедт) – 11-я, 17-я и 6-я армии, танковая группа 1 (фон Клейст), 37 дивизий, пять из которых были танковыми и три — моторизированными.
(b) Группа армий «Центр» (фельдмаршал фон Бок) — 4-я армия с танковой группой 2 (Гудериан) и 9-я армия с танковой группой 3 (Гот), 51 дивизия, девять из которых были танковыми и семь — моторизированными.
(c) Группа армий «Север» (фельдмаршал фон Лееб) – 16-я и 18-я армии с танковой группой 4 (Гепнер), 30 дивизий, три из которых были танковыми и три — моторизированными.
Кроме этого имелся Резерв Верховного командования Вооруженных сил, состоявший из 24 дивизий, две из которых были танковыми и одна — моторизированной. Резервы групп армий включены в вышеприведенные цифры и были крайне невелики. Четыре германские дивизии на севере Финляндии и финские соединения не входили в группировку.
Отношение германских сил к русским выглядело совсем не удовлетворительно. По оценке Генерального штаба, на момент начала боевых действий у России имелось 213 дивизий, десять из которых были танковыми и 37 — моторизированными. О количестве танков, которые наличествовали в распоряжении у русских, информации было мало. Генштаб предполагал, что их около 10 000, и это значило, что российская армия обладает значительным численным превосходством. Что касается боеспособности, считалось, что германские солдаты и офицеры лучше подготовлены, а германское командование превосходит российское и что последнее определенно хуже умеет принимать быстрые решения в маневренной войне. Тем не менее, Генштаб не недооценивал замечательные боевые качества русского солдата, особенно явно проявляющиеся в обороне. Если Гитлер полагал, что российские вооруженные силы рухнут от первого удара – возможно, вместе с советским режимом – в Генеральном штабе на это даже не рассчитывали.
II
Стратегические принципы, выработанные при сталинском режиме, основывались на идее о том, что, противостоя армии, снабженной современным оружием, российские силы должны использовать пространство и время. Предполагалось, что они будут вести сдерживающие действия, постепенно изматывая противника оборонительными и наступательными мерами. В ходе этой фазы конфликта их собственные резервы должны были стремительно наращиваться параллельно с максимальной механизацией армии, чтобы во второй фазе они могли встретить противника превосходящими силами и перейти в смертоносное общее наступление. Лично Сталин считал, что на огромных российских просторах, позволяющих выигрывать время, уступая пространство, и с учетом гигантских трудностей со снабжением даже наступление полностью моторизированной нападающей армии должно постепенно истощиться.
Это означало, что Германии было необходимо не позволять противнику отступать. Нужно было заставить русских сражаться. В столкновении с противником, собиравшимся использовать пространство как решающий фактор, у германской армии было одно серьезное слабое место – из-за недостатка материальных средств и горючего у нее было мало моторизированных пехотных соединений. В данных обстоятельствах своевременная поддержка пехотой стремительно продвигающихся танковых дивизий стала для Верховного командования проблемой, которую не всегда удавалось решить, несмотря на превосходившие все ожидания маршевые темпы.
По вопросу о том, предполагало ли развертывание сил, которое Россия вела с лета 1940 года, нападение на Германию или оно было всего лишь защитной мерой против германского развертывания, мнения в Верховном командовании расходились.15 октября 1940 года Гитлер заявил Дуче, с которым встречался на перевале Бреннер: «Россия не нападет. У людей, которые ей правят, есть здравый смысл». Но не лукавил ли он? В целом авторитетные мнения склонялись к тому, что, судя по концентрации сил, русские планируют наступление в направлении Варшавы. Начальник Генерального штаба заявил 7 апреля 1941 года, что «организация русских позволит им быстро перейти к нападению, что может оказаться для нас крайне неудобно». С другой стороны, германские генералы, участвовавшие в приграничных сражениях, говорили автору этих строк, что они ударили по русским в разгар оборонительного развертывания, как раз шедшего, когда войска Германии пересекли границу.
По данным германской разведки, силы русских концентрировались преимущественно в двух местах – на Украине (примерно 70 крупных соединений) и в Белоруссии (примерно 60 крупных соединений вокруг Минска и к западу от него). В Прибалтике у русских имелось, по-видимому, лишь около 30 соединений. В соответствии с оценкой ситуации Верховное командование считало ключевым северный театр военных действий (зону к северу от Припятских болот). Именно отсюда германские силы могли ударить врага прямо в сердце, выступив на Москву. Напротив, южный театр военных действий, на котором враг мог отступить без больших потерь и попытаться остановить наступление за Днепром, с чисто военной точки зрения был не столь важен.
Так как фронт был невероятно протяженным, атаковать повсеместно было невозможно. Необходимо было выделить важнейшие точки, осуществлять глубокое проникновение в ключевых местах, отсечь сильные русские группировки и навязать им бой в условиях перевернутого фронта. Русскую группировку на юге можно было окружить лишь частично, выступив вдоль дороги «Люблин-Луцк-Ровно-Киев» и затем вниз по течению Днепра в направлении Днепропетровска. Окружить ее с двух сторон, зажав в клещи с юга, из Румынии, не представлялось возможным, так как румынские части были слишком слабы, а германские силы нельзя было перебросить в Румынию из-за нехватки железнодорожных мощностей. На севере ситуация была более благоприятной: глубокий изгиб границы на запад в районе Белостока создавал здесь возможность двустороннего окружения посредством двух клиньев, выдвинутых из областей вокруг Брест-Литовска и Сувалок.
Вражеские силы в соседней Прибалтике можно было отсечь, наступая в направлении Ленинграда через Каунас, Двинск (Даугавпилс) и Псков, и заставить их отступить к Балтийскому морю. Таким образом, первые оперативные задачи предполагали выход на линию «Днепр-Орша-Ленинград». Дальнейшие планы зависели от хода первой фазы войны. Свои разногласия с Гитлером относительно дальнейшего ведения военных действий против Советского Союза главнокомандующий сухопутных войск надеялся своевременно урегулировать.
-----
III
Когда вооруженные силы Германии 22 июня начали наступление, они добились тактической внезапности. Русские оказались застигнутыми врасплох в местах своей дислокации, а во многих случаях командиры проявили беспомощность в условиях вражеского наступления. Но войска быстро оправились от первоначального потрясения и местами оказали упорное сопротивление. Поведение противника 23 июня создало впечатление, что он стремится к отступлению. Но на следующий день генерал Гальдер отмечал: «Русские не намерены отступать; они бросают в бой все, что у них есть, лишь бы остановить прорыв». Для Верховного командования стали неприятным сюрпризом доклады с фронта о появлении русских танков со 150-миллиметровыми орудиями.
До 30 июня обстановка развивалась следующим образом. На фронте группы армий «Юг» 6-я армия вместе с 1-й танковой группой с боями продвигалась вперед восточнее Ровно. Но наступавшая южнее 17-я армия не смогла продвинуться дальше Лемберга (Львова). Там шли упорные бои, отмеченные частыми контратаками русских. Обстановка была не совсем удовлетворительной. На фронте группы армий «Центр» замысел с охватом противника в районе между Белостоком и Минском удался. 2-я и 3-я танковые группы, как и планировалось, соединились в Минске, который перешел к немцам 28 июня. Окруженные русские войска попытались прорвать кольцо самостоятельно, действуя малыми группами. После сражения немецкие войска доложили о захвате 290 000 пленных, 2 585 танков и 1 449 орудий. Группа армий «Север» 26 июня захватила Двинск и форсировала реку Двина. Считалось, что к западу от Двины в Литве и Латвии разгромлено 12-15 вражеских дивизий.
В целом Верховное командование вооруженных сил могло испытывать полное удовлетворение от результатов первых десяти дней войны. Начальник германского генерального штаба оценивал обстановку 3 июля весьма положительно: «Наверное, не будет преувеличением признать, что кампания против России выиграна за 14 дней». Но Гитлера беспокоила группа армий «Юг», поскольку он опасался фланговых ударов противника с севера и юга. Генерал Гальдер отмечал: «Верховное командование не доверяет командованию на местах, не верит в обученность и подготовленность старших офицеров!»
Когда приграничные сражения были успешно завершены, вопрос о наступлении на Москву пришлось решать двум северным группам армий. Группа армий «Юг» была лишь в минимальной степени заинтересована в таком наступлении, потому что ее целью был Киев и излучина Днепра. Но чем дальше она наступала в восточном направлении, тем больше опасностей возникало для двух ее флангов, чего ранее опасался Гитлер, и тем больше приходилось выводить сил с острия наступления для прикрытия флангов. Особенно это касалось северного фланга, где в районе Припяти сосредоточилась 5-я русская армия. 11-ю армию пришлось бросить на южный фланг для устранения угрозы вражеских ударов, и поэтому дальнейшее наступление на Одессу пришлось проводить вместе с румынскими дивизиями. К 19 июля 11-я армия достигла Днестра, 17-я армия подошла к Виннице, а 6-я армия вышла в район западнее Киева.
До этого времени продвижение группы армий «Центр» в направлении Москвы шло очень успешно. Выполняя задачи, поставленные Верховным командованием, она, несмотря на упорное сопротивление противника, смогла захватить проход между реками Двина и Днепр, и взять под свой контроль треугольник Орша-Смоленск-Витебск, создав условия для дальнейшего наступления на Москву. Под Смоленском удалось отрезать мощные силы противника. В плен были взяты еще 180 000 русских, и захвачено 2 000 танков и 1 900 орудий. Уже 13 июля командующий этой группой армий фельдмаршал фон Бок, который всегда стремился наступать всеми силами, оценивал как весьма благоприятные «перспективы танкового прорыва на Москву». Но теперь мощное давление со стороны 21-й, 4-й и 13-й русских армий начал ощущать на себе южный фланг группы армий «Центр».
4-я танковая группа группы армий «Центр», пробив брешь между Чудским озером и озером Ильмень, устремились на Ленинград. 16-я и 18-я армии пробивались в направлении Чудское озеро — Великие Луки. К сожалению для них, это привело к разрыву с 4-й танковой группой. Одна часть наступала в сторону Нарвы, чтобы атаковать Ленинград с запада, а другая нацелилась на Новгород на озере Ильмень с тем, чтобы впоследствии отрезать Ленинград с востока. Такое рассредоточение сил было совершенно нежелательно для Верховного командования; поскольку оно хотело просто отрезать город с востока и соединиться с финнами на Ладожском озере.
Такова была обстановка в целом, когда 19 июля вышла директива Адольфа Гитлера номер 33. Она предусматривала обходной маневр, который должны были совершить крупные силы, и особенно маневренные части и соединения группы армий «Центр» в южном и юго-восточном направлении, дабы во взаимодействии с группой армий «Юг» уничтожить русскую 5-ю армию и войска противника, перешедшие на восточный берег Днепра. Другие моторизованные силы этой группы армий должны были наступать в северо-восточном направлении, перерезать пути сообщения между Москвой и Ленинградом и прикрыть правый фланг группы армий «Центр» в его наступлении на Ленинград. Группе армий «Центр» ставилась задача продолжить наступление на Москву силами одной только пехоты. Так начался переломный момент в этой войне, который был совершенно непонятен русским. Один русский генерал назвал его «чудом на Марне», благодаря которому удалось спасти Москву, как в 1914 году был спасен Париж.
Но время для выполнения директивы 33 еще не настало. Войска все еще вели бои на всех фронтах, завершая начатые операции. Поэтому Верховное командование не сразу приступило к выполнению приказа Гитлера о продолжении наступления на Москву. Главнокомандующий сухопутными войсками выдвинул довод о том, что мобильным силам группы армий «Центр», которым Гитлер поставил задачи и назначил направление наступления, срочно нужен10-14-дневный отдых для восстановления боеспособности. Генерал Гальдер сделал следующую пометку на встрече с фюрером 23 июля: «В настоящее время фюрер совсем не заинтересован в Москве, только в Ленинграде. Поэтому Бок должен дать отдых своим танковым войскам и идти на Москву только силами пехоты». После очередного совещания у Гитлера 25 июля Гальдер отметил, что новая директива ведет «к приостановке активных боевых действий», указав на то, что Гитлер «без долгих раздумий отверг» значимость Москвы. 28 июля Гальдер сделал новую запись: «Боевые действия, начать которые приказал фюрер, приведут к распылению сил и к затишью на решающем направлении, каким является Москва. Бок будет настолько ослаблен, что не сможет атаковать».
Однако те заявления, с которыми по поводу директивы от 19 июля выступил фельдмаршал фон Браухич, оказали определенное воздействие на Гитлера. Он признал, что танковым войскам группы армий «Центр» нужно время для отдыха и пополнения запасов, и приказал им отложить выполнение поставленных задач. Группа армий «Центр» должна была временно перейти к обороне и проводить наступление только с ограниченными целями, чтобы улучшить положение своих войск перед дальнейшими действиями. С учетом такого толкования директивы никто в то время ничего не проигрывал, и можно было возлагать надежды на будущее.
В конце июля 1-я танковая группа из состава группы армий «Центр» сумела, наконец, прорваться с севера к Первомайску, начав окружение крупной группировки противника вокруг Умани. Но в районе Припяти и перед Киевом 5-я армия русских продолжала сдерживать 6-ю армию. Группа армий «Центр» все еще завершала окружение под Смоленском, а ее танковые войска приступили к отдыху. Противник изо всех сил старался создать новый фронт и постоянно подводил к Москве все новые силы. Группа армий «Север» своим южным крылом дошла до Холма, пехотные дивизии продвигались в сторону Нарвы и Новгорода, чтобы поддержать наступление танковых колонн. Противник лихорадочно готовился защищать Ленинград.
Дальнейшее развитие обстановки до 20 августа оказалось не совсем удовлетворительным для группы армий «Юг». Конечно, можно было отрезать значительные силы русских под Уманью, и почти вся излучина Днепра ниже Киева был очищена от противника. Однако 6-я армия была по-прежнему скована под Киевом. 5-я армия русских подобно страшному призраку продолжала угрожать глубоким внутренним флангам групп армий «Центр» и «Юг». Более того, мощные контратаки русских под Киевом не раз вызывали серьезные кризисные ситуации, а действиям группы армий «Юг» вдобавок мешала плохая погода. В первую неделю августа группа армий «Центр» подверглась мощным контратакам противника, причем отразить некоторые из них удалось с большим трудом. Это указывало на то, что русские готовят оборонительный рубеж по линии западнее Брянска – Вязьма – Ржев. 15 августа Гитлер вопреки совету главнокомандующего сухопутными войсками отдал приказ 3-й танковой группе, которая только что завершила отдых, передать один танковый корпус в состав группы армий «Север». Мощный прорыв русских под Старой Руссой создал опасную обстановку, и Гитлер ухватился за эту возможность, чтобы принять тактические меры, которые полностью соответствовали его плану боевых действий.
10 августа группа армий «Север» начала наступление на Ленинград с южного и западного направлений. Еще до начала наступления 7 августа был завершен прорыв к Финскому заливу в районе Кунды на полпути между Таллином (Ревель) и Нарвой. Германский военно-морской штаб был особенно заинтересован в этой фазе и постоянно призывал Верховное командование как можно быстрее захватить Ленинград. С его точки зрения, это было важнее, чем захват Москвы – ведь в случае падения столицы война на востоке не заканчивалась. Но в случае захвата Ленинграда и Кронштадта русские теряли свою последнюю военно-морскую базу на Балтике. Это положило бы конец морской войне в Балтийском море, и все силы флота Германия могла бы бросить на выполнение главной задачи — войны против Великобритании.
17 августа немцы взяли Нарву. Но наступление в направлении Ленинграда наткнулось на мощное сопротивление и шло чрезвычайно медленно. Произошел вышеупомянутый прорыв под Старой Руссой. В военном дневнике Гальдера внезапно зазвучали пессимистические нотки: «Мы недооценили Россию. Мы рассчитывали на войну против 200 дивизий, а их уже 360. Наш фронт при его огромном размахе слишком тонок, у него нет глубины. Вследствие этого противник во время атак часто добивается успеха».
Соперничество между главнокомандующим сухопутными войсками и Гитлером в вопросах принятия оперативных решений продолжалось всю первую половину августа, и в этот период достигло своего пика. В записках начальника генерального штаба довольно четко написано об этом затяжном конфликте. Но они также показывают, что фельдмаршал фон Браухич не всегда занимал достаточно твердую позицию. Гитлер снова и снова подчеркивал свои ранее объявленные цели: сначала Ленинград, затем восточная Украина и после этого Москва. Верховное командование сухопутных войск не менее настойчиво повторяло, что вооруженные силы русских можно сокрушить, только нанеся удар в направлении Москвы, где противник со временем сосредоточил 70 дивизий.
Кроме личных встреч с Гитлером, главнокомандующий сухопутными войсками также вел продолжительные беседы с начальником штаба Верховного командования вермахта генералом Йодлем, чтобы склонить на свою сторону фюрера. На Йодля эти разговоры произвели сильное впечатление, и он пообещал использовать свое влияние на Гитлера. 18 августа главнокомандующий представил ему свою оценку обстановки в подробной служебной записке.
21 августа Адольф Гитлер издал новую директиву. Она начиналась словами: «Предложение сухопутных войск от 18 августа отвергнуто». В директиве недвусмысленно указывалось на то, что самая важная цель это не захват Москвы, а завоевание Крыма и промышленного Донецкого бассейна, отсечение центра России от поставок нефти с Кавказа, блокада Ленинграда и объединение усилий с финнами. Таким образом, Гитлер продолжал следовать первоначальному оперативному плану, и все возражения Верховного командования сухопутных войск оказались напрасными. В частности, директивой предусматривалось проведение концентрической операции силами внутренних флангов групп армий «Центр» и «Юг» с целью разгрома 5-й армии русских, а на севере – плотная осада Ленинграда. Группа армий «Центр» должна была предоставить необходимые силы и средства. И лишь после достижения этих целей данная группа армий могла возобновить наступление на Москву.
В свете последующих событий становится очевидно, что эта директива роковым образом определила весь ход восточной кампании. На юге эта стратегия привела к полному окружению Киева. На севере был отрезан Ленинград, хотя соединиться с силами финнов не удалось. Однако на решающем московском направлении было потеряно ценное время, запас которого получил противник, сделавший все возможное, чтобы воспользоваться им для укрепления своей обороны. Главнокомандующий сухопутными войсками предпринял последнюю попытку убедить Адольфа Гитлера сменить курс, организовав личную встречу командующего 2-й танковой группы генерала Гудериана с фюрером. Результат не был достигнут, поскольку Гудериан согласился с мнением Гитлера.
IV
Начальник генерального штаба полагал, что главнокомандующий сухопутными войсками не может брать на себя ответственность за тот курс, который указал Гитлер. Более того, фюрер лично поручил фельдмаршалу фон Браухичу дать группам армий больше свободы в продвижении своих интересов. Поэтому генерал Гальдер сказал главнокомандующему, что им обоим следует попросить об освобождении от должностей. Браухич отказался. «Поскольку снятие с должности не состоится, ситуация останется без изменений», — сказал он. Неприязнь между Гитлером и главнокомандующим сухопутными войсками спустя несколько дней ослабла, когда Гитлер в разговоре заявил: «Он не хотел, чтобы так получилось». Но никаких существенных изменений не произошло.
С таким унылым настроением Верховное командование сухопутных войск получило 28 августа доклад от фельдмаршала фон Бока, в котором он заявлял, что в связи с запланированным выводом войск из состава группы армий «Центр» он предвидит, что эта группа армий лишится возможности обороняться. В начале сентября русский оппонент Бока маршал Тимошенко, действовавший в центре Восточного фронта, провел внезапное и мощное контрнаступление против 4-й армии в излучине Десны. По информации русских, немцы потеряли восемь дивизий, а излучину Десны 5 сентября пришлось уступить.
Русский фронт, как и германский, был поделен на три крупных территориальных командования. Ворошилов командовал на севере, Буденный на юге, а Тимошенко в центре. Последний был одной из самых интересных фигур в русском высшем командовании. Тимошенко родился в 1895 году в Бессарабии в семье безземельного крестьянина, в детстве работал батраком и в молодости не получил практически никакого образования. В 1915 году его призвали на службу в царскую армию. В ходе хаотичных боев после революции в России он настолько отличился, что в 23-летнем возрасте Тимошенко сделали командиром 6-й кавалерийской дивизии красных, и его заметили Сталин и Ленин. Говорят, что командуя дивизией, он не мог читать и писать. Во время учебы в военной академии при Фрунзе и Тухачевском он получил возможность восполнить все то, чему не научился в детстве и молодости. С 1925 по 1930 годы он был командующим и одновременно политкомиссаром 3-го кавалерийского корпуса. Когда в 1939 году началась война с Польшей, он командовал Киевским военным округом. Верность Тимошенко сталинскому режиму считалась такой непоколебимой, что когда в ходе великих чисток 1937 года в армии вокруг него летели головы, он оставался неприкасаемым, хотя и продолжал борьбу Тухачевского за избавление вооруженных сил от политкомиссаров. Когда русские войска слабо проявили себя на первом этапе войны с Финляндией, Сталин в конце декабря 1940 года назначил его главнокомандующим. После месячной подготовки Тимошенко перешел в наступление, и за успешный прорыв линии Маннергейма ему присвоили звание Героя Советского Союза. Он был назначен народным комиссаром обороны и членом высшего военного совета. Тимошенко начал действовать. В армии он добивался введения офицерских званий и военного приветствия, и в 1944 году Сталин отдал соответствующий приказ. Своей главной задачей он считал механизацию сухопутных войск и создание здоровых отношений между офицерами и солдатами. Тимошенко был холост. В одной армейской песне был такой припев: «Солдаты для него как сыновья».
В начале сентября были подмечены первые признаки внезапных изменений в стратегии Гитлера. На севере изоляция Ленинграда была неизбежна. 18-я армия постепенно продвигалась между Ладожским озером и озером Ильмень в сторону реки Волхов. К югу от озера Ильмень 16-я армия вышла в район к западу от Валдайской возвышенности. На юге по приказу Гитлера весьма успешно проводились перемещения войск в целях окружения Киева. 6 сентября – на сей раз, в соответствии с предложениями главнокомандующего сухопутными войсками – Гитлер издал директиву номер 35, приказав быстро укрепить группу армий «Центр» для начала решительного наступления. Ей была поставлена задача уничтожить группу армий Тимошенко, которая была введена в бой в центре, в «имеющееся время до наступления зимнего периода». Это было первое упоминание о приближении страшной зимы.
Группа армий «Центр» должна была начать свои действия в конце сентября с задачей разгромить войска противника к востоку от Смоленска, осуществив двойной охват в направлении Вязьмы, а затем в ходе преследования отступающих дойти до Москвы. Группы армий «Юг» и «Север» получили указание передать значительную часть своих сил группе армий «Центр» для проведения этой новой операции (особенно мобильные части), как только позволит обстановка под Киевом и Ленинградом. В этой связи считалось, что 2-я танковая группа находится в отличном положении, чтобы поддержать преследование в направлении Москвы, начав наступление в направлении Орел-Тула. Более того, группа армий «Юг» должна была помочь наступлению группы армий «Центр», продвинув 17-ю армию в направлении Полтава-Харьков. А южнее 11-я армия при поддержке наступающей в восточном направлении 1-й танковой группы должна была продолжить наступление на Крым. В дальнейшем в ходе боевых действий против Москвы группы армий «Юг» и «Север» должны были прикрывать стыки с группой армий «Центр».
Когда Гитлер издал 6 сентября свою директиву, он хотел начать новое наступление на Москву через 8-10 дней, то есть в середине сентября. Однако это оказалось невозможно, поскольку войска все еще вели боевые действия в соответствии с директивой от 21 августа, и для выполнения новых задач им необходимо было провести перегруппировку. Таким образом, наступление на Москву задержалось не только на две недели между датами двух директив, но и на дополнительное время, необходимое для подготовки войск, чтобы заново начать реализацию плана главнокомандующего сухопутными войсками.
Большой охват в районе Киева, осуществленный в соответствии с приказом Гитлера от 21 августа, шел по «классическому» сценарию, как говорится в официальной хронике войны. 17 сентября кольцо вокруг Киева начало замыкаться, а 19 сентября в город вошли первые немецкие войска. Попытки противника осуществить прорыв были отражены. Когда завершилось это великое окружение, в плен попали 650 000 военнослужащих. Также было захвачено огромное количество боевой техники. Адольф Гитлер назвал сражение за Киев «самой великой битвой в истории мира»; а начальник немецкого генерального штаба заявил, что это «величайший стратегический просчет в восточной кампании»!
26 сентября 11-я армия на юге прорвала крымскую оборону в районе Перекопа. После завершения битвы за Киев в конце сентября остальные армии на юге получили возможность продолжить наступление в направлении Ростов-Харьков. Обстановка на севере складывалась менее благоприятно. Кольцо вокруг Ленинграда замкнулось не настолько прочно, как того желало Верховное командование сухопутных войск, а 16-я армия в ходе наступления с обеих сторон озера Ильмень подверглась мощным контрударам русских. Противник существенно усилил там свои войска. Поскольку маневренные части были переброшены для проведения наступления на Москву, на фронтах группы армий «Север» постепенно сложилась тупиковая ситуация. В особой опасности оказался глубокий восточный фланг этой группы армий. За ним надо было внимательно следить, потому что он мог с легкостью создать угрозу северному флангу группы армий «Центр», которая вела наступление на Москву.
30 сентября танковые дивизии 2-й танковой группы (Гудериан) перешли в наступление на Москву, действуя в направлении Орла. Очевидно, что им удалось застать противника врасплох, ибо к ночи 1 октября Гудериан смог продвинуться вглубь вражеской территории на 60 с лишним километров. 2 октября началось мощное наступление 2-й, 4-й и 9-й армий. Оно получило кодовое название «Тайфун».
В первые дни операция развивалась по классическим канонам. Противник удерживал позиции и отчаянно дрался. Но к ночи 3 октября пехотные дивизии также продвинулись на глубину до 40 километров. 4 октября 2-я танковая группа через Орел вышла на Мценск и не встретила там дальнейшего сопротивления. 4-я танковая группа (Гепнер) дошла до окрестностей Юхнова, а 3-я (Гот) до Холма. Началось окружение городов Брянск и Вязьма. 7 октября цель первого этапа операции была достигнута. Кольца вокруг двух районов удалось замкнуть. И опять после завершения этих действий в плен попали около 660 000 русских, и было захвачено большое количество боевой техники и оружия. Благодаря невероятным темпам совершения марша пехота оказывала непосредственную поддержку танковым дивизиям, следуя прямо за ними. Мощные силы 4-й армии 9 октября далеко продвинулись в направлении Калуги; 9-я армия продвигалась на Ржев и во взаимодействии с 3-й танковой армией готовилась к наступлению на Калинин. 2-я танковая группа шла на Тулу, но темпы ее наступления замедлились из-за погодных условий и фланговый ударов русских войск.
Казалось, что главная цель наступления — Москва — уже была в пределах досягаемости. В те дни все немецкие войска на востоке были преисполнены гордости, надежды и уверенности. А Адольф Гитлер, безмерно переоценив свои достижения, на весь мир объявил о разгроме российских вооруженных сил. Даже начальник генштаба, привыкший холодно и трезво оценивать обстановку, и тот выразил надежду, что «при умеренно правильном руководстве и умеренно хорошей погоде окружение Москвы должно пройти успешно».
Но теперь погода обернулась против немцев, грозя свести на нет все их победы. Дожди в том году оказались необычайно затяжными и сильными. Из-за грязи и без того плохие дороги стали непроходимыми. После сражений под Брянском и Вязьмой вся операция преследования застряла в грязи. В частности, наступление 2-й танковой группы на Тулу, столь важное для захвата Москвы с юга, полностью остановилось.
Вместо ожидаемого энергичного преследования напуганного и павшего духом противника войска теперь медленно плелись под дождем по осенней распутице, в то время как противник бросал на защиту столицы все имеющиеся у него силы. Тем не менее, войска группы армий «Центр» продолжали медленно продвигаться на восток. К 20 октября 4-я армия совместно с 4-й танковой группой вышла в район восточнее линии Калуга-Можайск; 9-я армия с частями 3-й танковой группы подошла к району Калинин-Старица. 2-я танковая группа при поддержке 2-й армии особенно сильно страдала от грязи. Двигаться она начала только 20 октября.
Теперь перед Верховным командованием встал крайне важный вопрос: надо ли возобновлять наступление на Москву, несмотря на зловещие задержки и приближение зимы? 9 ноября командующий группой армий «Юг» фельдмаршал фон Рундштедт выступил за прекращение боевых действий, дабы сохранить ударную мощь вооруженных сил. Но главнокомандующий сухопутными войсками (фон Браухич) и командующий группой армий «Центр» (фон Бок) решили, что наступление необходимо продолжать. Фон Бок особенно подчеркивал необходимость продолжения наступательных действий, и оба они согласились с тем, что «противоборствующие стороны в настоящее время прибегают к последним запасам силы, и победит в этих условиях тот, у кого крепче сила воли». Москва находилась всего в 60 километрах от германского фронта. Руководство Германии напоминало себе о битве на Марне, на которой заранее поставили крест, хотя ее можно было выиграть. Существует широко распространенное мнение, что вопрос о возобновлении наступления вызвал острые разногласия между Гитлером и фельдмаршалом фон Браухичем, однако это миф.
15 ноября погода позволила возобновить наступательные действия на всех фронтах, и в этот день группа армий «Центр» начала наступление на вражескую столицу. 9-я армия хорошо продвинулась вперед юго-восточнее Калинина, однако 4-я армия доложила 17 ноября, что не может продолжать наступление из-за мощных ударов противника на правом фланге. Русские пошли в наступление силами четырех дивизий на очень узком участке фронта. Фельдмаршал фон Бок приказал продолжать наступление, несмотря ни на что. Была надежда, что 2-я танковая группа окажет поддержку со стороны Тулы, а 9-я армия пойдет в наступление. Бок вел свою группу армий вперед с «беспримерной энергией», хотя ресурсы у 4-й армии и 2-й танковой группы были уже на исходе. «Исход сражения решит последний батальон», — объявил фельдмаршал. После тяжелых боев 21 ноября 4-я армия сумела отразить наступление на свой правый фланг, и 23-го возникло впечатление, что обстановка улучшилась. 2-я танковая группа и правый фланг примыкавшей к ней 2-й армии смогли продолжить наступление. Однако 6-я армия из состава группы армий «Юг», находившаяся справа от 2-й армии и имевшая приказ наступать в направлении Воронежа, несколько дней не могла двинуться вперед, несмотря на громкие окрики и понукания сверху. Ее наступление имело особое значение, потому что противник постоянно перебрасывал силы из этого сектора на защиту Москвы. Командующий армией фельдмаршал фон Рейхенау был болен, и поэтому его армия не продемонстрировала своей обычной наступательной мощи.
Хотя центр германского Восточного фронта медленно продвигался к Москве, возникло впечатление, что главнокомандующий сухопутными войсками все больше сомневается в способности своих войск войти в столицу противника до начала зимы. 10 ноября с фельдмаршалом фон Браухичем случился серьезный сердечный приступ. Нарастающие трудности произвели должное впечатление на Адольфа Гитлера. Надо сказать, что он продолжал говорить о значительном ослаблении военного потенциала противника по причине утраты многочисленных районов, поставлявших сырье и ресурсы, а также возлагал большие надежды на политические трения внутри России. Но 9 ноября он в непривычной для себя манере заявил: «Признание того, что ни одна из сторон не может разгромить другую, приведет к миру на основе компромисса».
В конце ноября события на южном и восточном фронтах вызвали серьезный кризис. 1-я танковая группа быстро наступала в направлении Ростова, захватывая все новые районы, и 21 ноября этот важный город перешел в руки немцев. С конца октября южным фронтом в России командовал маршал Тимошенко, сменивший Буденного. В центре же должность Тимошенко занял Жуков. После потери Ростова Тимошенко начал контрнаступление, и 28 ноября немцы были вынуждены оставить этот город. Это был первый крупный успех русских в ходе кампании. 1-ю танковую группу атаковали такие мощные силы, что ее дальнейшее отступление было неизбежно. Однако Адольф Гитлер запретил отводить фронт к реке Миус севернее Таганрога, что предлагал сделать главнокомандующий сухопутными войсками. Фельдмаршал фон Браухич подчинился. Командующий группой армий «Юг» фельдмаршал фон Рундштедт доложил, что он не в состоянии выполнить приказ и удержать линию фронта, после чего попросил принять его отставку. После острого спора с главнокомандующим сухопутными войсками Гитлер в тот же день принял ее и назначил командующим группой армий «Юг» фельдмаршала фон Рейхенау, который оправился от болезни. Вопреки рекомендациям подчиненных, фон Рейхенау хотел удержать позиции. Противник прорвал их. После этого Гитлер дал согласие на отступление к реке Миус. «Однако, — написал начальник генерального штаба, — мы принесли в жертву силы и время, и потеряли Рундштедта». Состояние здоровья главнокомандующего сухопутными войсками вызывало опасения из-за его «постоянной раздражительности».
Между тем, наступление группы армий «Центр» продолжалось. 4-я армия, которая вела оборонительные действия, сообщила, что возобновит наступление 1 декабря, так как противник по всей видимости отводит часть сил из данного района, и «потому что Верховное командование активно настаивает на продолжении наступательных действий, хотя существует опасность, что ударная сила войск ослабнет». Начальник генерального штаба подтвердил: «Эта точка зрения совпадает с мнением главнокомандующего сухопутными войсками». 1 декабря фельдмаршал фон Бок доложил, что может добиться лишь небольших тактических успехов; однако он не сумел изменить точку зрения Верховного командования сухопутных войск, которое полагало, что наступление надо продолжать, пусть даже оно потребует применить весь остаток сил. 4 декабря в Верховном командовании вооруженных сил обсуждали возможность отставки главнокомандующего сухопутными войсками по причине слабого здоровья. На следующий день фельдмаршал фон Браухич решил подать рапорт об отставке. В тот день в Туле температура была минус 17 градусов.
VI
В начале декабря обстановка на германском северном фронте также осложнилась. До этого немецкие войска подвергались мощному давлению противника в районе Волхова, а теперь они начали испытывать затруднения в районе Шлиссельбурга на линии Невы. Из захваченного в середине ноября Тихвина немцам 8 декабря пришлось уйти. Там температура опускалась до 22-31 градуса ниже нуля.
Из-за необычайно суровых морозов немецкое наступление на Москву остановилось. Но русские были привычны к холодной погоде, лучше к ней подготовились и начали проводить весьма успешные контратаки по всем фронтам. Мобильность и ударная мощь немецких войск также существенно ослабла из-за непрерывных боев и чудовищного напряжения сил. А теперь завершающий удар по ним нанесла русская зима. Не имея теплой зимней одежды, немцы столкнулись с ужасными трудностями. Во время планирования кампании командование не учло, что могут возникнуть продолжительные и упорные бои на льду и на снегу, и уж тем более оно не думало о том, что зима в этом году будет необычайно суровой.
Из-за серьезной болезни фельдмаршалу фон Боку пришлось в середине декабря отказаться от командования своей группой армий, и вместо него назначили фельдмаршала фон Клюге. 19 декабря с должности главнокомандующего сухопутными войсками ушел фельдмаршал фон Браухич. Адольф Гитлер взял командование сухопутными войсками на себя. Генерал Гальдер остался в должности начальника генштаба.
Немецким войскам пришлось на протяжении трех месяцев отражать атаки русских, действуя на льду и в снегу в невероятный мороз без теплого зимнего обмундирования, и испытывая трудности со снабжением. 21 декабря противник с боями вошел в Калугу. Эти позиции немцы были вынуждены оставить. Спустя несколько дней русские войска прорвали фронт на реке Оке севернее и южнее Калуги, нанеся удары по 2-й и 4-й армиям, которым пришлось отступить. Генерал Гудериан, который отвел войска по собственной инициативе, не доложив о своем намерении командованию группы армий, был снят с должности по просьбе фельдмаршала фон Клюге. Опасность для центрального участка фронта этой группы армий увеличивалась день ото дня по причине прорыва к Оке. Направление наступления противника указывало на Юхнов. 27 декабря превосходящие силы противника пошли в наступление на 9-ю армию западнее Калинина, и обстановка стала критической. Но к ночи 30 декабря она несколько стабилизировалась. Стало понятно, что русские хотят взять в кольцо всю северную половину группы армий «Центр» в районе между Москвой и Смоленском, вбив два клина в оборону немецких войск. Фельдмаршал фон Клюге попросил Гитлера дать разрешение на дальнейший отвод группы армий «Центр». Фюрер ответил гневным отказом, и у него возникли острейшие разногласия с начальником генерального штаба. «Дело в том, что войска просто не выдерживают в 22-градусный мороз», — писал в своих заметках Гальдер. Честности ради ему следовало добавить, что солдаты и не могут выдержать такой холод, не имея необходимой зимней одежды и защиты от мороза. Когда два вражеских клина, северный в районе Ржева и южный возле Сухиничей, создали крайне опасную ситуацию, фельдмаршал фон Клюге наконец получил разрешение от Гитлера на постепенный отвод войск для защиты железной дороги – самой важной транспортной линии между Смоленском и Москвой. Гитлер с невиданной яростью обрушился на командующего 4-й танковой группой генерала Гепнера, который отступил без приказа группы армий. 8 января фюрер в своем гневе дошел до того, что не просто освободил заслуженного генерала танковых войск от должности, но и вопреки закону и справедливости без долгих раздумий уволил его из армии «со всеми правовыми последствиями». Позднее, 20 июля 1944 года, генерал оказался на скамье подсудимых как один из самых активных участников немецкого сопротивления, и был повешен палачами из пользовавшегося дурной репутацией «народного суда».
Гитлер был полон решимости отстаивать каждую пядь земли. Когда в середине января группа армий «Север» испытывала на себе мощное давление противника, а русские прорвали немецкие оборонительные рубежи под Старой Руссой и на Волховском фронте, он отверг предложение отступить, с которым выступил командующий этой группой армий фельдмаршал фон Лееб. Даже когда обстановка в районе Ржева стала чрезвычайно опасной, и прервалось снабжение 4-й и 9-й армий, а также 3-й танковой группы, Гитлер не смог заставить себя отдать приказ на отступление. Начальник генерального штаба обреченно писал: «Такого рода командование приведет к уничтожению армии». Фельдмаршал фон Лееб попросил снять его с должности. Его преемником стал фельдмаршал фон Кюхлер. В эти дни также сменилось командование группой армий «Юг». С фельдмаршалом фон Рейхенау случился инсульт, и командование принял фельдмаршал фон Бок, выздоровевший после болезни.
VII
Начиная примерно с 23 февраля, на всем Восточном фронте установилось относительное затишье. Было похоже, что ударная мощь русской армии тоже ослабла. К тому же подошли к концу долгие месяцы зимней войны, ставшие огромным испытанием для немецких войск. Германской армии удалось выжить под прессом русского наступления только ценой невероятных усилий, отдав ценную территорию. Ее размеры были невелики по сравнению с теми огромными районами, которые были захвачены в 1941 году, но главная цель, вражеская столица Москва, оказалась недосягаемой. Немецкий вермахт больше никогда не подходил так близко к Москве, как 5 декабря 1941 года. То, что русские в ходе контрнаступления не нанесли немецким войскам более значительные потери и были вынуждены довольствоваться частичным успехом, объясняется твердостью и упорством германской армии, а также, вне всяких сомнений, жестокой энергией Адольфа Гитлера, настаивавшего на том, чтобы армия стояла до конца.
Гитлеровская система командования не привела к уничтожению армии, чего боялся начальник генштаба. Конечно, вполне возможно, что если бы немецкая армия в соответствии с пожеланиями начальника генштаба в начале декабря провела крупномасштабный отход, когда русские перешли в зимнее наступление, возникших позднее кризисных ситуаций не было бы. Но кто может это доказать? В любом случае, когда по всему фронту шли жестокие зимние сражения, приказ держаться был наверное правильным. К сожалению (с точки зрения немцев), спустя два года, когда силы германской армии были уже не те, что зимой 1941-42 годов, и когда русские создали подавляющее превосходство в живой силе и технике, Гитлеру пришлось напоминать генералам об успехе своей стратегии упорного удержания позиций.
Анализируя огромные потери германского вермахта в ходе восточной кампании до конца февраля 1942 года, поражаешься тому, что войска во время жестоких и трудных зимних боев потеряли гораздо меньше людей, чем во время быстрого и победоносного наступления в первые недели войны в России. В период с 22 июня 1941 года по 28 февраля 1942 года потери на Восточном фронте составили 210 572 человека убитыми, 747 761 ранеными и 47 303 пропавшими без вести. Всего это 1 005 636 офицеров и солдат. В период первых крупных успехов (с 22 июня по 13 августа 1941 года) за день в среднем погибало 7 338 человек. А на московском фронте с 11 декабря 1941 по 28 февраля 1942 года ежедневный счет потерь был в среднем равен всего лишь 2 883 человекам. Автор не сумел определить, включали ли списки потерь, использовавшиеся в подсчетах средних показателей, тех, кто пострадал от обморожения. До 20 февраля 1942 года таких пострадавших было 14 357 серьезных (когда нужна была ампутация), около 62 000 средней тяжести и 36 270 легко обмороженных, которые обошлись лишь первой медицинской помощью. С 5 декабря 1941 по 30 февраля 1942 года (так в тексте – прим. перев.) серьезных случаев и случаев средней тяжести было в среднем 979 в день. Видимо, эту цифру следует прибавить к ежедневному количеству убитых 2 883 человек.
VIII
Немецкая восточная кампания 1941 года столкнулась с трудностями с самого начала в том смысле, что ее начали с опозданием в пять с половиной недель. Вторжение Наполеона, которое он предпринял в 1812 году точно так же слишком поздно, должно было послужить немцам предостережением. Но даже в этих условиях ввиду превосходства в ударной мощи и стойкости войск наступление могло увенчаться успехом, если бы Верховное командование не допускало ошибки и не лишило армию главного трофея той кампании – центра вражеской силы Москвы, когда она казалась такой близкой и досягаемой. Вопрос о том, привела бы оккупация Москвы к завершению войны с Россией, всегда будет оцениваться по-разному различными сторонами.
Прежде чем автор получил возможность изучить германскую кампанию в России, ему казалось, что переломный момент во Второй мировой войне произошел в конце 1942 года, когда немецкое Верховное командование подверглось серьезнейшим испытаниям, какими для него стали три зловещих события: Эль-Аламейн, англо-американская высадка в Африке и Сталинград. Но теперь возникает впечатление, что такая точка зрения ошибочна. Переломный момент произошел раньше – на полях сражений под Москвой. Здесь в конце 1941 года впервые была сломлена боевая мощь немецкого вермахта, взявшегося за выполнение непосильной для него задачи. Здесь его противник впервые захватил инициативу, а немецкая армия понесла большие потери в огневой мощи, обороняясь от наступающих русских. Вермахт так и не сумел оправиться от этого сурового испытания. Поражение было в большей степени не материальным, не численным, а моральным и духовным. И еще одним моментом не последней важности стало то, что в ходе битвы под Москвой вермахт лишился самых ценных и компетентных военачальников. И хотя немецкая армия летом 1942 года сумела снова перейти в масштабное наступление, на пик военной мощи она уже так и не вышла.
Курт Ассман — вице-адмирал ВМС Германии в отставке.
