Во второй половине 1944 года вермахт был вынужден сдать почти все территории на востоке, захваченные им за время войны с Советским Союзом, начавшейся в июне 1941 года. Неся огромные потери, немецкие войска были вынуждены оставить Украину и большую часть территории в Прибалтике. К концу года советские войска заставили Болгарию и Румынию выйти из войны; соглашение о перемирии подписала и Финляндия. К тому времени советские войска также заняли значительную часть территории Венгрии и Польши и находились на границе Восточной Пруссии.
На участке, занятом группой армий «А» под командованием генерала Йозефа Гарпе (Josef Harpe) немецкие войска занимали оборонительные позиции на участке за рекой Висла в Польше. Однако линия обороны вдоль Вислы не была достаточно мощной. Советские войска захватили три плацдарма на западном берегу реки, после чего пополнили запасы материальных средств.
Примерно в 36 километрах к югу от Варшавы 1-й Белорусский фронт под командованием маршала Георгия Жукова занял плацдарм глубиной около 10 километров и шириной 12-16 километров в районе населенного пункта Магнушев. Второй плацдарм около 10 километров глубиной и 18 километров шириной был расположен примерно в 35 километрах к юго-востоку от города Пулавы.
Плацдарм, занятый частями 1-го Украинского фронта под командованием маршала Ивана Конева, был гораздо больше. Он был расположен примерно в 130 километрах к юго-востоку от Варшавы в районе города Сандомир и составлял по площади около 60 километров в ширину и примерно в 42 километра в глубину. Именно с этого плацдарма Конев планировал продолжить наступление после того, как будет отдан приказ.
Конев был одним из лучших в стране полководцев. Он родился в крестьянской семье 28 декабря 1897 года и был призван в армию в апреле 1916 года. До расформирования частей царской армии особого боевого опыта он не имел. Во время гражданской войны принимал участие в боях на Восточном фронте и стал комиссаром 17-го Приморского стрелкового корпуса (так в тексте — прим. пер.). Учился в Военной академии имени Фрунзе и прошел путь от командира полка и комдива до командира 57-го Особого корпуса, воевавшего в Монголии, а затем — командующего 2-й отдельной Краснознаменной армией.
К июню 1941 года Конев командовал 19-й армией. В начале войны, когда его армия участвовала в кровопролитных сражениях, ему было присвоено звание генерал-полковника. В сентябре 1941 года был назначен командующим войсками Западного фронта. Однако в течение чуть более месяца фронт под его командованием потерпел крупнейшее поражение — пять армий попали в окружение под Вязьмой и были уничтожены. Конев избежал расстрела только благодаря вмешательству Жукова.
Когда в середине войны произошел коренной перелом, и советские войска перехватили стратегическую инициативу, Конев поочередно командовал несколькими фронтами, которые внесли свой вклад в освобождение его родной страны от немецких захватчиков. После того, как в начале 1944 года в ходе Корсунь-Шевченковской операции в «Черкасском котле» была окружена и уничтожена крупная группировка противника, ему было присвоено звание маршала Советского Союза. Теперь, в начале 1945 года, он был готов нанести следующий удар.
И Коневу, и Жукову был дан один и тот же приказ. В ходе подготовки к окончательному штурму Берлина они должны были разбить немецкие войска на участке вдоль Вислы и подойти к берегам реки Одер. При этом Жуков должен был захватить ключевые города — Варшаву, Радом, Лодзь и Познань. А Конев должен был продвигаться через Кельце, Ченстохову, Краков и Катовице и выйти в центр промышленного района Силезии.
На всем 500-600-километровом пути продвижения от Вислы до Одера основным противником Конева стал генерал Фриц-Хуберт Грезер (Fritz-Hubert Gräser). Грезер родился 11 марта 1888 года во Франкфурте и в феврале 1907 года поступил на военную службу в кайзеровскую армию фенрихом — кандидатом в офицеры. Он участвовал в Первой мировой войне и закончил службу в октябре 1933 года.
В октябре 1935 года он вернулся в ряды немецкой армии, и в октябре 1938 года ему было присвоено звание полковника. На начальном этапе вторжения в Советский Союз он возглавлял 29-й пехотный полк 3-й пехотной (затем танково-гренадерской) дивизии (ТГД).
Во время командования полком Грасер был тяжело ранен и после выздоровления в марте 1943 года принял командование дивизией. В 1944 году он был назначен командующим 24-м танковым корпусом, а в сентябре того же года стал командующим 4-й танковой армией.
Несмотря на то, что 4-я армия называлась танковой, бронетехники в ее составе было мало. 56-й танковый корпус под командованием генерала Йоханнеса Блока (Johannes Block) состоял из двух немецких (17-й и 214-й) и одной венгерской (5-й резервной) пехотных дивизий. 42-й армейский корпус под командованием Германа Рекнагеля (Hermann Recknagel) включал в себя четыре стрелковые дивизии (72-ю, 88-ю, 291-ю и 342-ю). А в состав 48-го танкового корпуса генерала Максимилиана фон Эдельсхайма (Maximilian Freiherr von Edelsheim) входили три пехотные дивизии (68-я, 168-я и 304-я).
Армейский резерв состоял из 24-го танкового корпуса генерала Вальтера Неринга (Walther Nehring), в составе которого было две танковые дивизии — 16-я и 17-я. В 16-й дивизии, которой командовал бригадный генерал Дитрих фон Мюллер (Dietrich von Müller) в результате потерь было всего девять устаревших средних танков Pz-IIIs, 13 средних танков Pz-IVs и 62 танка Pz-V «Пантера». В 17-й дивизии, которой командовал полковник Альберт Брукс (Albert Brux), было 65 Pz-IVs и 19 истребителей танков — самоходных противотанковых установок PzKpfw IV/70. Правда, большинство экипажей были обучены в спешке и участвовали в боевых действиях впервые. В районе ведения боевых действий также находились 10-я ТГД под командованием генерала танковых войск Карла-Рихарда Коссмана (Karl-Richard Kossmann) и 20-я ТГД генерала танковых войск Георга Яуера (Georg Jauer).
Важным фактором в планах обороны немецкой армии был рельеф местности. Большая часть территории, которую должен был пересечь Конев, в основном представляла собой равнину с редкими возвышенностями или местами покрытую лесами. Это была отличная местность для танковых сражений. Помимо укреплений, расположенных на подступах к Сандомирскому плацдарму, были и оборонительные сооружения, спешно построенные вдоль рек Нида и Пилица. За ними, вдоль рек Варта и Нотец, проходили линии обороны, а дальше, к западу — еще одна линия протяженностью около 120 километров. По большей части эти укрепления были слабыми, а по причине нехватки личного состава в большинстве из них людей не было.
Для нанесения молниеносных ударов и захвата переправ вдоль всех этих линий обороны Конев планировал задействовать свои многочисленные мобильные войска. Сразу же за ними должны были следовать инженерные войска и наводить через реки мосты. В случае неудачной попытки занять населенный пункт, его планировалось обойти. Продвигающиеся следом войска в случае сопротивления должны были брать эти населенные пункты в окружение и уничтожать.
Для выполнения этой задачи в распоряжении Конева было около 1,1 миллиона человек, из которых около 750 тысяч входили в состав боевых частей и подразделений. По оценке немецкой разведки, Сандомирский плацдарм удерживали три-четыре советские армии. На самом же деле армий было шесть — и еще одна неполного состава.
Для введения противника в заблуждение русские улучшили маскировку. С учетом рельефа местности плацдарма подразделения и транспортные средства были тщательно замаскированы, а радиосвязь была сведена к минимуму. Новые соединения переправлялись через Вислу только в ночное время, а следы передвижения транспорта сразу же маскировались.
Конев задействовал 4-й Гвардейский танковый корпус под командованием генерал-лейтенанта Павла Полубоярова, чтобы создать видимость присутствия на восточном берегу реки к югу от плацдарма двух танковых армий. В этом районе также было собрано около 500 макетов танков, которые были зафиксированы немецкой разведкой. Для того чтобы ввести противника в заблуждение, дополнительно поводилась имитация радиосвязи. В результате всех этих мероприятий Коневу практически удалось убедить немцев в том, что наступление начнется с юга, а также со стороны плацдарма.
На плацдарме Конев сосредоточил основную часть 6-й армии генерал-лейтенанта Владимира Глуздовского (четыре стрелковые дивизии), которая занимала северный фланг на участке протяженностью около 40 километров. На западе стояла 3-я гвардейская армия генерал-полковника Василия Гордова (девять пехотных дивизий, три танковых бригады, одна мотострелковая бригада и три полка штурмовых орудий). Здесь же были сосредоточены 13-я армия генерал-лейтенанта Николая Пухова (девять стрелковых дивизий, три танковых полка, четыре полка штурмовых орудий) и 4-я танковая армия генерал-лейтенанта Дмитрия Лелюшенко (пять танковых бригад, три механизированных бригады, одна мотострелковая бригада, пять танковых полков, одна бригада штурмовых орудий и четыре полка штурмовых орудий).
К югу от них были сосредоточены 52-я армия под командованием генерал-полковника Константина Коротеева (девять стрелковых дивизий и одна танковая бригада), 3-я гвардейская танковая армия генерал-полковника Павла Рыбалко (семь танковых бригад, один танковый полк, пять механизированных бригад, одна мотострелковая бригада, одна бригада штурмовых орудий и шесть полков штурмовых орудий), а также 5-я гвардейская армия генерал-майора Георгия Полуэктова (восемь стрелковых дивизий, одна воздушно-десантная стрелковая дивизия, два танковых полка и восемь полков штурмовых орудий). Фланг был занят 60-й армией генерал-полковника Павла Курочкина (девять стрелковых дивизий). На восточном берегу Вислы стояли 21-я армия генерал-лейтенанта Дмитрия Гусева (девять стрелковых дивизий) и 59-я армия генерал-лейтенанта Ивана Коровникова (семь стрелковых дивизий).
Маскировка на позициях в районе Сандомира была отличной. По оценкам немцев, численное превосходство противника составляло примерно 3,5:1, хотя фактически оно было вдвое больше. Против танков 17-й и 18-й немецких танковых дивизий 4-я гвардейская танковая армия выставила около 800 танков, а 3-я гвардейская танковая армия — примерно 750. На участках главного удара превосходство русских составляло 10-15:1.
«Мой муж позже рассказывал мне, что наша разведка совершенно не справилась со своей задачей и подвела нас, — написала в 1971 году в письме автору вдова Грасера, Элдегард. — Он знал, что противник имеет численное превосходство, но понятия не имел, насколько плохо обстояли дела».
Фронт Конева прикрывала 2-я воздушная армия. На вооружении 2-й воздушной армии состояло четыре бомбардировщика и 10 истребителей, в ее состав также входили четыре десантно-штурмовые дивизии. Пока бронетанковые войска Конева продвигались вперед, эта мощная сила блокировала ВВС противника, а точнее, то, что осталось от люфтваффе (хотя погодные условия на протяжении большей части операции были неблагоприятными для полетов). Обычно для прорыва вражеской линии обороны и расширения участка прорыва советские войска использовали пехоту. После чего — через два-три дня — через эти прорывы шли танки. Но на этот раз Конев решил уже в первый день задействовать большую часть своих бронетанковых войск.
12 января в пять утра артиллерия Конева открыла огонь по 48-му танковому корпусу генерала фон Эдельсхайма. Интенсивный обстрел трех дивизий корпуса продолжался 45 минут, плотность орудий составляла примерно 420 единиц на 0,5 километра. Затем артподготовка внезапно прекратилась. Во время затишья сотни пехотных взводов Красной армии рассредоточились и стремительно двинулись с плацдарма в направлении немецких позиций. Их задачей было захватить ключевые позиции по периметру плацдарма, и большая часть этих позиций была отбита у оставшихся в живых и застигнутых врасплох немецких солдат.
Выполнив первую задачу и проведя подготовительную операцию, артиллерия Конева вновь провела огневой налет, в течение 15 минут ведя огонь по второстепенным позициям противника. После артобстрела вновь выдвинулась советская пехота, захватившая ранее оборонительные сооружения противника. Чтобы занять захваченные позиции, были выдвинуты дополнительные пехотные батальоны.
Как писал в своих мемуарах Конев, артиллеристам надо было лишь стрелять точно по противнику. И они никогда не подводили — ни разу они не получили от участвовавших в наступлении соединений сигналов о том, что они бьют по своим.
Всю мощь яростных атак 5-й гвардейской армии под командованием Полуэктова ощутила на себе 68-я пехотная дивизия генерал-майора Пауля Шойерпфлюга (Paul Scheuerpflug). Против нее были брошены гвардейские стрелковые корпуса — 32-й генерал-лейтенанта Александра Родимцева, 33-й генерал-лейтенанта Никиты Лебеденко и 34-й генерал-майора Глеба Бакланова. Кроме того, с левого фланга дивизию Шойерпфлюга атаковали стрелковые корпуса 52-й армии — 73-й под командованием генерал-майора Сар Сарко Мартиросяна и 78-й под командованием генерал-майора Георгия Латышева.
По 304-й пехотной дивизии генерал-майора Эрнста Зайлера (Ernst Seiler), находившейся по правому флангу дивизии Шойерпфлюга, удар наносили части 60-й армии — 15-й стрелковый корпус генерал-майора Петра Тертышного и 28-й стрелковый корпус генерал-майора Михаила Озимина. Их задачей было обеспечить подготовку к прорыву в краковском направлении, вбив клин между 4-й танковой армией и 17-й армией генерала Фридриха Шульца (Friedrich Schulz). По другой дивизии корпуса Эдельсхайма, 168-й дивизии, которой командовал полковник (так в тексте — прим. пер.) Максимилиан Росскопф (Maximilian Rosskop), удары наносили соединения 3-й гвардейской армии — 21-й стрелковый корпус генерал-майора Алексея Яманова и 76-й стрелковый корпус генерал-лейтенанта Михаила Глухова. Одновременно удары по дивизии наносили входившие в состав 13-й армии 102-й стрелковый корпус генерал-майора Ивана Пузикова и 27-й стрелковый корпус генерал-майора Филиппа Черкоманова.
Ударами советских войск, сосредоточенных в таких количествах, немецкие 68-я и 168-я пехотные дивизии практически были уничтожены. Разрозненные группы немцев пытались пробиться на запад, но в большинстве своем были уничтожены имевшими численное преимущество красноармейцами. К концу дня большинство полков в этих дивизиях были по численности на уровне недоукомплектованных батальонов или того меньше. В похожем положении находился и корпус Рекнагеля.
Видя, что линия обороны немцев прорвана, Конев бросил в этом направлении свои бронетанковые и механизированные войска. 4-я танковая армия и 3-я гвардейская танковая армия, обходя наступавшую пехоту, выбились вперед и рассредоточились. В результате Грасер был вынужден преждевременно ввести в бой 16-ю и 17-ю танковую дивизии, поскольку разбитая немецкая пехота сопротивления практически не оказывала. Он также приказал генерал-майору Герману Хону (Hermann Hohn) сформировать из своей 72-й пехотной дивизии три боевые группы и двинуться на юг, чтобы ударить по прорвавшимся советским войскам с фланга.
Когда в район боевых действий начали прибывать немецкие танковые дивизии, по ним открыли огонь советские наступающие бронетанковые соединения. Из-за неопытности экипажей танковых бригад немцы понесли огромные потери. После первых боев русские продолжили движение на запад, обходя немецкие дезорганизованные танковые части. К концу первого дня боя советские танковые и механизированные войска проникли вглубь линии обороны противника на 20-25 километров. Вслед за ними на расстоянии 10-15 километров шла советская пехота.
В результате стремительного продвижения советских войск при поддержке массированного артиллерийского огня немецкая система связи была полностью разрушена. «Наступил полный хаос, — вспоминала фрау Грасер слова мужа. — Большая часть сил корпусов под командованием фон Эдельсхайма и Рекнагеля была уничтожена. Дивизии попросту исчезли».
На следующий день, 13 января, хаос в немецких войсках усилился. 17-ю танковую дивизию с северного фланга обошли 10-й гвардейский танковый корпус 4-й танковой армией и 6-й гвардейский механизированный корпус генерал-майора Сергея Пушкарева. 6-й гвардейский танковый корпус под командованием генерал-майора Василия Новикова и 9-й механизированный корпус генерал-лейтенанта Ивана Сухова обошли дивизию на южном фланге. И по мере продвижения пехотных соединений 13-й и 52-й армий положение дивизии, занимавшей позиции в районе города Хмельник, примерно в 32 километрах к югу от Кельце, становилось все более безнадежным.
Огромный разрыв линии обороны протяженностью около 40-50 километров отделял 17-ю дивизию от 304-й пехотной дивизии Зилера — единственной из дивизий в составе корпуса Рекнагеля, которая в ходе отступления под натиском Красной армии действовало более-менее слаженно. Чтобы попытаться ликвидировать разрыв, головной штаб Грасера, группа армий «А» генерала Йозефа Харпа, смог выделить из своих резервов лишь один полк 344-й пехотной дивизии генерал-майора Георга Коссмалы (Georg Kossmala). Но он вскоре был отброшен силами двух гвардейских стрелковых корпусов — 33-го под командованием генерал-лейтенанта Лебеденко и 34-го под командованием генерал-майора Бакланова.
На помощь боевым группам 72-й пехотной дивизии Гарпе приказал направить боевую группу 20-й ТГД генерала танковых войск Яуера. Продвижение группы было полностью остановлено советской пехотой, следовавшей непосредственно за 4-й танковой армией. Та же участь постигла и боевые отряды 72-й пехотной дивизии, натолкнувшиеся на сопротивление пехоты 3-й гвардейской армии.
Обер-лейтенант Карл Циммер (Karl Zimmer) командовал гренадерским батальоном II/105 72-й пехотной дивизии. В письме автору, написанном в 1984 году он вспоминал о событиях 13 января:
«Мы могли наблюдать, как вдали на нас наступают русские. Они вели артобстрел, и мы были вынуждены занять оборонительные позиции. Ответный огонь нашей артиллерии был недостаточно мощным. Мы встретили русских оборонительным огнем, но они продолжали наступление, отбрасывая нас снова и снова».
Хотя войска Грасера оказывали яростное сопротивление, 14 января обстановка ухудшилась, когда 1-й Белорусский фронт Жукова начал стремительный прорыв с Мангушевского и Пулавского плацдармов, предварительно нанеся серьезные удары по оборонительным позициям 9-й армии генерала Смило фон Люттвица (Smilo Freiherr von Lüttwitz). Так же как это произошло в секторе Грасера всего двумя днями раньше, немецкие войска, уцелевшие во время артиллерийского обстрела, были в полном смятении.
Казалось, у немцев практически не было возможности остановить натиск Красной армии. По мере того, как советские механизированные войска продолжали пробиваться на запад, положение 4-й танковой армии становилось все более критическим. Части и подразделения 31-го танкового корпуса генерал-майора Василия Григорьева (непосредственно подчиненного 1-му Украинскому фронту) к концу дня оказались примерно в 10 километрах от реки Пилица, и позиции перед ними в основном защищены не были.
К югу от Кельце 16-я и 17-я танковые дивизии были практически окружены. «Мой батальон с остатками подразделений 2-го танкового батальона/танкового батальона 30 находились примерно в 12-15 километрах к югу от Кельце на открытой местности, — вспоминал майор (впоследствии — полковник Бундесвера) Ганс-Гюнтер Либиш (Hans-Günther Liebisch), командир I танково-гренадерского батальона 40 17-й танковой дивизии. — По нашим позициям вели массированные удары истребители-штурмовики, но потом боевые машины пехоты открыли заградительный огонь, и авианалеты прекратились».
Войска Конева двигались и в сторону Кракова. На подступах к городу находилась 59-я армия Конева, которую слева прикрывала 60-я армия. 48-й танковый корпус фон Эдельсхайма, состоявший из 68-й и 168-й пехотных дивизий и остатков 304-й пехотной дивизии, был передан в распоряжение 17-й армии Шульца. Чтобы попытаться остановить советские войска, Гарпе приказал полковой группе 10-й ТГД занять позиции в районе города Вольбром, примерно в 14 километрах к северу от Кракова. Он также направил в район к югу от Вольброма 75-ю пехотную дивизию генерал-майора Карла Арнинга (Karl Arning).
15 января 3-я гвардейская танковая армия форсировал реку Пилица в обход позиций боевой группы 10-й ТГД в районе города Конецполь, примерно в 30 километрах к востоку от Ченстоховы. Пока русские переправляли через реку подкрепление — войска, боеприпасы и другие материальные средства — немцы, задействовав все имевшиеся в их распоряжении силы, в спешном порядке подготовили на подступах к городу оборонительную позицию.
4-й гвардейский танковый корпус Полубоярова, а затем 43-й и 115-й стрелковые корпуса 59-й армии, прорвались через линию обороны 75-й пехотной дивизии к северу от Кракова и продолжили движение на запад. Чтобы помешать наступлению противника, Гарпе направил на участок, находившийся примерно в 24 километрах к северо-западу от Кракова, 269-ю пехотную дивизию генерал-майора Ганса Вагнера (Hans Wagner).
В районе Кельце ситуация была безнадежной. 16-й танковой дивизии удалось вырваться из окружения, но 17-я танковая дивизия по-прежнему находилась в критическом положении. Оставшиеся части и соединения дивизии попытались выбраться из котла, но ранним утром 15 января вышли на хорошо укрепленные позиции русских, где встретили яростное сопротивление. По ним был открыт огонь из противотанковых орудий, но немногие из уцелевших немецких танков все-таки пробились навстречу группе прикрытия 16-й танковой дивизии.
«После трехдневного боя батальон вместе с остатками других боевых групп, в частности 2-го танкового батальона, прорвали в некоторых местах ряды окружавших его частей противника и, наконец, соединились с частями 16-го танкового батальона, — вспоминал Либиш. — Единое командование и управление во время этих операций отсутствовало. И мы действовали совместно лишь из стремления вырваться из окружения. 17-й танковой дивизии больше не существовало».
Из тех, кто остался в живых в обеих танковых дивизиях, была сформирована боевая группа под командованием генерала Дитриха фон Мюллера, командира 16-й танковой дивизии. Советские войска уже были в Кельце, и некоторые районы города были охвачены огнем. Боевая группа фон Мюллера, не сумевшая остановить наступление русских, объединилась с несколькими немецкими пехотными подразделениями и двинулась на запад, чтобы попытаться создать новый оборонительный рубеж.
Пока шли сражения за Кельце, 3-я гвардейская танковая армия Рыбакова, при поддержке 31-го танкового корпуса двинулась в направлении Ченстоховы. Несколько немецких тыловых частей и подразделений пытались противостоять продвижению русских, но серьезного сопротивления наступлению Красной армии не было.
С северо-запада 4-й отдельный гвардейский танковый корпус под командованием Полубоярова стремительно продвигался к Кракову, а за ним следовала 59-я армия Коровникова. 75-я пехотная дивизия Арнинга начала отчаянный бой, но русские на нескольких участках прорвали ее линию обороны, заставив немцев с боями отступать. Оказавшаяся в крайне тяжелом положении 17-я армия смогла отправить на позиции к северу от города лишь несколько небольших подразделений, где они на какое-то время смогли сдержать наступление русских.
В Берлине начальник Генштаба сухопутных войск генерал Хайнц Гудериан (Heinz Guderian) настаивал на том, чтобы направить на Восточный фронт подкрепление. Уже 9 января он позвонил в ставку Гитлера на Западном фронте, где тот наблюдал за Арденнской наступательной операцией, и сообщил фюреру о серьезной опасности, существовавшей на Восточном фронте. После того, как Гудериан доложил обстановку и высказал свои соображения о необходимости переброски войск с Западного фронта на Восток, на другом конце провода на какое-то время воцарилось молчание.
«Восточный фронт должен обходиться собственными силами», — наконец ответил Гитлер.
Однако Гитлер приказал генералу Дитриху фон Заукену (Dietrich von Saucken) перебросить свой танковый корпус «Великая Германия» (GD), с позиций в Восточной Пруссии на юг, в район города Лодзь, что привело Гудериана в ярость. Корпус был одним из ключевых подразделений в обороне Восточной Пруссии, и в результате его переброски обстановка на этом участке становилась еще более опасной. Тем не менее, началась постепенная передислокация корпуса в район Лодзи, но к 18 января его переброска в полном составе еще не была завершена.
К вечеру 16 января войска 1-го Белорусского фронта под командованием Жукова уже окружали Варшаву. Незадолго до завершения окружения Гарпе приказал немецким войскам покинуть город, благодаря чему сохранил большую часть 46-го танкового корпуса. На следующий день советская армия взяла Варшаву. 16 января русские заняли город Радом.
Южнее, в районе города Кельце, продолжались яростные бои. Вокруг 24-го танкового корпуса Неринга находились остатки разбитых частей. Большинство этих подразделений были окружены в районе к северо-западу от города и, защищаясь от противника, оборудовали позиции для круговой обороны. Бои были ожесточенными, но, к счастью для немцев, большинство советских бронетанковых и моторизованных соединений по-прежнему прорывались на запад.
К вечеру 6-й гвардейский танковый корпус Новикова был уже на окраине города Радомско, и с южного фланга его прикрывал 78-й стрелковый корпус Латышева. Кроме того 31-й танковый корпус с сопровождающими его 33-м и 34-м гвардейскими стрелковыми корпусами находились в нескольких километрах от Ченстоховы, а к востоку от города уже вела обстрел немецких позиций советская артиллерия.
17 января войска Жукова взяли Варшаву. Когда советские и части Войска польского вошли в разрушенный город, людей, вышедших поприветствовать освободителей, было очень немного. Согласно оценкам, из 1,31 миллиона человек, проживавших в Варшаве в 1939 году, на момент освобождения города, в нем оставалось менее 100 тысяч жителей.
Пока Жукову оказывали почести за взятие Варшавы, войска Конева продолжали пробиваться на запад. Город Ченстохова теперь был окружен, и по нему вели огонь 9-я гвардейская воздушно-десантная дивизия, под командованием полковника Григория Полищука (так в тексте — прим. пер.), 13-я гвардейская дивизия полковника Владимира Комарова и 14-я гвардейская стрелковая дивизия генерал-майора Викентия Скрыганова. Вечером того же дня город был взят. Тем временем 7-й гвардейский танковый корпус и 31-й танковый корпус в обход города продолжали продвигаться на запад.
В северной части Кракова с трудом удерживала позиции 75-я пехотная дивизия Арнинга. Ей на помощь подошла 344-я пехотная дивизия генерал-майора Георга Коссмалы. Для прорыва обороны немцев, 4-й гвардейский танковый корпус Полубоярова развернулся на юго-запад, обойдя линию немецкой обороны, а 60-я армия продолжила наступление в главном направлении.
В районе Кельце ситуация ухудшилась. 24-й танковый корпус Неринга и 42-й армейский корпус Рекнагеля были окружены и отрезаны друг от друга. Они образовали «подвижные очаги сопротивления», которые медленно продвигались на запад, отбиваясь от русских, атаковавших со всех сторон. В конце концов, пытаясь добраться до своих, они объединились.
Обер-лейтенант Циммер вспоминал о присоединении к сопротивляющимся соединениям танкового корпуса Неринга: «Остатки моего батальона порвались через линию обороны [окруженных соединений корпуса Неринга]. Некоторые подразделения 72-й пехотной дивизии все еще оставались под командованием Рекнагеля, и сюда подошли еще несколько соединений, но в наших действиях не было слаженности. Когда мой батальон бросили на оборонительный рубеж, с одной стороны от него находилась одна из частей 88-й дивизии, а с другой стороны — часть другой дивизии».
Теперь корпус Неринга был окружен русскими — вокруг него находились пять стрелковых корпусов, кавалерийский корпус, два танковых корпуса и механизированный корпус. Оставаться на месте было нельзя — это означало бы гибель, поэтому окруженная группа войск продолжала прорываться на запад. По ее периметру находились боевые части, а внутри — части тылового обеспечения, технического снабжения, а также медицинские части и подразделения.
«17 января во второй половине дня мы прорвались на запад — вспоминал полковник Либиш. — 18-го числа нам повезло, и нам удалось подойти к складу снабжения армии, где мы смогли заправиться. После этого мы склад взорвали. Мы сформировали „движущийся котел — прорывавшуюся на запад окруженную группу войск". Сколько солдат было в этом котле? Думаю, мы никогда не сможем этого узнать. По некоторым оценкам, в нашей окруженной группе было более 100 тысяч человек. На одних только бронетранспортерах батальона ехали не менее восьми командиров дивизий».
Но не было единого командира. 17 января командир 17-й танковой дивизии полковник Брукс (Albert Brux) был ранен в районе города Кельце и взят в плен. В Германию он вернулся лишь в январе 1956 года.
Наступление советских войск шло по плану. После взятия Ченстоховы вечером 17 января пехота смогла последовать за механизированными и бронетанковыми соединениями, направлявшимися в сторону реки Одер.
Не встречая особого сопротивления в районе боевых действий и не подвергаясь серьезной угрозе с воздуха, российские колонны транспорта снабжения были на ходу круглосуточно, обеспечивая продвижение мобильных частей и подразделений Конева. Танковые и механизированные бригады иногда действовали на расстоянии 50-80 километров от следовавших за ними пехотных армий, и только для снабжения горючим каждой из танковых армий требовалось около 300 грузовиков в день. Еще 300 грузовиков доставляли боеприпасы. Это была по-настоящему колоссальная операция по материально-техническому обеспечению.
Хотя многочисленные полевые склады ГСМ были созданы в начале наступления, русским по мере продвижения также удалось захватить и несколько немецких складов. Качество трофейных ГСМ перед использованием для нужд Красной армии проверяли специалисты, чтобы убедиться, что оно не было приведено в негодность в целях саботажа. Для наступающего фронта склады ГСМ противника имели большое значение, поскольку транспортом снабжения можно было обеспечивать подвоз ГСМ и боеприпасов, необходимых для ведения болевых действий в течение дня, лишь на 30-50%. А используя захваченные вражеские склады, можно было значительно сократить время, необходимое службам технического снабжения для подвоза ГСМ на фронт.
А вот снабжение войск продовольствием, судя по всему, было вопросом второстепенным. Хотя красноармейцы везли с собой какое-то количество продовольствия — в основном американскую тушенку — считалось, что они должны были добывать себе еду сами. Освобождая польские города, деревни и села, они реквизировали все, что можно было использовать в пищу, чем создавали польскому населению дополнительные трудности.
18 января к востоку от города Катовице немцы усилили сопротивление. Части, оборонявшие позиции к северу от Кракова, начали продвигаться на запад, чтобы их не окружил 4-й гвардейский танковый корпус. Через линию обороны между позициями 75-й и 712-й пехотных дивизий проходили части и подразделения 97-й егерской (легкой пехотной) дивизии генерал-майора (так в тексте — прим. пер.) Фридриха-Карла Рабе фон Паппенхайма (Friedrich-Carl Rabe von Pappenheim). На этот участок боевых действий также направлялись части и подразделения 20-й танковой дивизии под командованием генерал-майора Германа фон Оппельн-Брониковски (Hermann von Oppeln-Bronikowski).
Помимо этих подразделений на линии обороны на участке между населенными пунктами Мышков и Возники километрах в 30 от города Катовице воевали пять батальонов народных ополченцев — фольксштурма. В отличие от народных ополченцев, участвовавших в боях на Западном фронте, большинство отрядов фольксштурма на Восточном фонте воевали достойно. Видимо, легче было сдаться американцам или англичанам, чем красноармейцам, которые стремились отомстить за те массовые зверства, которые немцы совершали у них на родине.
Отряды фольксштурма комплектовали из подростков, пожилых мужчин и тех, кто ранее был признан негодным к военной службе. Эти отряды кое-как вооруженных людей лучше всего было задействовать на оборонительных позициях, чем в наступательных операциях. Во многих случаях они защищали те города, в которых жили.
19 января 60-я армия взяла Краков. Поскольку почти все немцы город покинули, разрушений в городе практически не было — Краков избежал судьбы многих других польских городов, которые были разрушены советской артиллерией и авиацией.
К тому времени 3-я гвардейская танковая армия Рыбалко уже форсировала реку Просна. Ее передовые части находились менее чем в 60 километрах от Бреслау и реки Одер на границе Средней (так в тексте — прим. пер.) Силезии. Грасер направил на западный берег Одера 269-ю пехотную дивизию генерал-майора Ханса Вагнера (Hans Wagner) и 408-ю запасную дивизию генерал-майора Генриха Воша (Heinrich Wosch), чтобы те заняли позиции вблизи населенного пункта Кемпно.
Находившийся в окружении корпус Неринга, к тому времени усиленный уцелевшими частями и подразделениями 56-го танкового корпуса, которым удалось с боем прорваться к нему, продолжал отступать на запад вместе с 20-й ТГД Яуэра и несколькими присоединенными батальонами, обеспечивавшими прикрытие. С юга и востока решительно наступала 3-я гвардейская армия, а с севера — 69-я армия генерал-майора Владимира Колпакчи, входившая в состав 1-го Белорусского фронта Жукова, и окруженные соединения корпуса Неринга развернулись на северо-запад, надеясь объединиться с танковым корпусом «Великая Германия», который был вытеснен из Лодзи и порывался на юго-восток.
За соединениями корпуса Нернга буквально по пятам следовали четыре стрелковых корпуса противника, и группа прикрытия ТГД Яуэра с огромным трудом пыталась замедлить их продвижение. К 20 января части и соединения 17-й танковой дивизии смогли форсировать реку Пилица севернее населенного пункта Сулеюв. Советские войска в ответ нанесли удар немцам на участке севернее от города Пиоткув примерно в 15 километрах к северу от переправы. Хотя окруженная группа немецких войск продвигалась довольно успешно, она все еще находилась в 70 с лишним километрах от танкового корпуса «Великая Германия» фон Заукена, который оборонял участок в районе города Серадз.
К югу от этой обороняющейся группы немецких войск 3-я гвардейская танковая армия Рыбалко подошла к границе Силезии. Выполнить поставленную перед ним задачу — бросить войска на Бреслау — ему мешали только оборонительные сооружения, наспех построенные 269-й и 408-й дивизиями, которые к тому времени получили подкрепление в виде 10 батальонами фольксштурма. Правда, в самом городе Бреслау численность войск, состоявших из боевых сухопутных частей и люфтваффе, а также батальонов народного ополчения, составляла всего около 18 тысяч человек.
Конев видел, как севернее фронт Жукова стремительное продвигался на запад. Между двумя маршалами существовало соперничество, которое подогревал Иосиф Сталин. Оба стремились взять Берлин, и январская операция стала серьезным шагом к достижению этой цели. Несмотря на то, что армии Конева на северном участке почти не отставали от войск Жукова, его армии на южном участке — в частности 21-я, 59-я и 60-я — столкнулись с более яростным сопротивлением противника, поскольку против них с юга были брошены дополнительные немецкие дивизии и боевые группы.
Чтобы прорвать оборону немцев на участке западнее Кракова, Конев приказал Рыбалко остановить свое наступление на запад и повернуть на 90 градусов на юг, чтобы нанести удар по противнику с тыла. Уже через несколько часов 7-й гвардейский танковый корпус генерал-майора Сергея Иванова стремительно продвигался на юг, чтобы по приказу Рыбалко занять новые позиции вдоль реки Одер к югу от города Оппельн. 6-й гвардейский танковый корпус Новикова был брошен в район восточнее Оппельна, а 9-й механизированный корпус Сухова обеспечивал прикрытие армии с левого фланга. На смену войскам, переброшенным на юг в результате маневра Рыбалко, вскоре должны были подойти пехотные части и подразделения 52-й армии.
21 января, несмотря на многочисленные атаки русских, войска фон Заукена удержались на своих позициях в районе Серадза. Они развернули плацдарм на восточном берегу реки Варта вокруг одного из немногих мостов в этом районе, пригодных для прохода бронетехники.
Когда фон Заукен прибыл на место, инженеры ТГД «Бранденбург» полковника Германа Шульте-Хойтхауса (Hermann Schulte-Heuthaus) готовились взорвать мост. Он немедленно приказал разминировать мост и вместо этого направил на плацдарм дополнительные войска в расчете на то, что к ним сможет присоединиться окруженная группа войск Неринга.
Несмотря на серьезную опасность, в которой находился окруженный танковый корпус «Великая Германия», немцы удерживали свои позиции. На северном фланге корпуса вели бои части 40-го танкового корпуса 9-й армии, однако на юге Варту уже форсировали передовые части 4-й танковой армии Лелюшенко.
По мере продвижения окруженных войск Неринга к городу Серадз на всех фронтах велись ожесточенные бои. По немецким боевым порядкам и технике советские войска вели сильнейший танковый и артиллерийский огонь, и число раненых и убитых росло. К счастью для немцев погодные условия были неблагоприятными, что мешало советским ВВС наносить массированные удары с воздуха.
Когда 52-я армия заняла позиции, которые до этого занимала танковая армия Рыбалко, ее подразделения открыли артиллерийский огонь по немецкой линии обороны, после чего вступили в бой с противником. 254-я стрелковая дивизия полковника Михаила Путейко выбила 269-ю пехотную дивизию из Кемпно, в результате чего оказалась примерно в 65 километрах от Бреслау. За ней последовали остальные части и подразделения 73-го стрелкового корпуса Мартриосяна. Вместе с находившимся рядом 78-м стрелковым корпусом наступающая пехота теперь поставила перед собой новую цель — взять город Ольс (Олесница), находящийся всего в 25 километрах восточнее Бреслау.
Н участке северо-западнее Кракова продвижение армии Рыбалко на юг оказалось успешным. Немецкие подразделения были вынуждены отступить, чтобы не быть отрезанными с тыла, и 59-я армия смогла продолжить наступление.
Северо-восточнее Катовице немцы все еще держали линию обороны. Однако и этим немецким оборонявшимся частям и подразделениям угрожали войска Рыбалко, двигавшиеся к ним с северо-запада. Поскольку войска Рыбалко одновременно выполняли несколько задач и слишком распыляли свои силы, они несли серьезные потери, сталкиваясь с сопротивлением — порой ожесточенным. Среди погибших в этих боях был командующий артиллерией армии Рыбалко генерал-майор Николай Оганесян.
Битва за Катовице продолжилась без передышки и на следующий день. Войска 31-го танкового корпуса и 1-го гвардейского кавалерийского корпуса лейтенанта Виктора Кирилловича Баранова прорывались к городу Гляйвиц (Гливице), расположенному примерно в 20 километрах к западу от Катовице. Вслед за Гусевым продвигались 117-й и 118-й стрелковые корпуса. Это наступление создавало угрозу для тылов 48-го танкового корпуса фон Эдельсхайма, который теперь находился в распоряжении 17-й армии, которая удерживала северные и западные районы города.
К северу от Бреслау 4-я танковая армия вела наступление на город Равич, примерно в 22 километрах к востоку от реки Одер. 408-я дивизия и несколько батальонов фольксштурма были вынуждены оставить населенный пункт Намслау (Намыслув), расположенный примерно в 50 километрах восточнее Бреслау. Новых оборонительных линий не было, и единственное, что мешало стремительному продвижению 4-й танковой и 52-й армий, была труднопроходимая местность и несколько наспех установленных минных полей.
К тому времени окруженная группировка войск Неринга распалась на несколько групп, каждая из которых с боями пыталась вырваться из окружения. 22 января боевая группа, в состав которой был включен батальон Либиша, прорвав оборону русских, соединилась с частями и подразделениями дивизии «Бранденбург». Однако это едва ли улучшило ее положение, поскольку оставшиеся части боевой группы обнаружили, что советские войска уже находятся в районе западнее Серадза. Это означало, что для выхода на рубеж реки Одер вновь придется вести тяжелые бои.
Хотя многие подразделения из окруженной группы войск Неринга теперь вышли на войска корпуса фон Заукена, остальные подразделения, пытавшиеся вырваться из окружения, были по-прежнему разрознены и отрезаны от основной группы. Примерно в 65 километрах к востоку от Серадза попавшая в окружение боевая группа, в которую входила часть 42-го армейского корпуса, вела отчаянные бои с войсками второго эшелона 3-й гвардейской армии в районе города Петрикау (Петркув). Боевая группа все-таки потерпела поражение, и некоторые немецкие военнослужащие были взяты в плен. Большинство же немцев погибли — в том числе и командующий корпусом генерал Рекнагель.
В районе Катовице немцы все еще удерживали позиции в северной и восточной частях города. 304-я пехотная дивизия генерал-майора Эрнста Зайлера (Ernst Seiler) из последних сил защищала участок севернее Гляйвица, отбивая атаки 31-го гвардейского танкового корпуса. Зайлер только что принял командование дивизией после того, как ее предыдущий командующий, генерал-майор Ульрих Лисс (Ulrich Liss), был накануне ранен и взят в плен. С левого фланга дивизии Зейлера, примерно в шести километрах к востоку от Одера, наступление 1-го гвардейского кавалерийского корпуса сдерживала 100-я легкая пехотная дивизия под командованием полковника Ганса Креппеля (Hans Kreppel).
23-го января войска Конева вышли на Одер, и советские инженерные части и части первого эшелона немедленно приступили к работе. Инженерные части 6-го гвардейского механизированного корпуса под командованием полковника Пушкарева и последовавшие за ними несколько мотострелковых подразделений форсировали реку и развернули небольшой плацдарм примерно в 50 километрах к северо-западу от Бреслау. На участке, занятом 5-й гвардейской армией, 32-й гвардейский стрелковый корпус генерал-майора Родимцева направил штурмовые подразделения форсировать реку в районе населенных пунктов Олау (Олава) и Бриг (Бжег) в 25-35 километрах юго-восточнее Бреслау. Зачастую немцы не знали об этих случаях форсирования реки, благодаря чему советские войске смогли обеспечивать себе исходные позиции для последующих операций.
В течение ближайших двух дней интенсивность боев в районе Катовице возросла. 1-й гвардейскому кавалерийскому корпусу удалось выбить 30-ю пехотную дивизию и 20-й танковую дивизию из Гляйвица, а 118-й стрелковый корпус занимал западные пригороды Катовице. К юго-востоку от города 60-я армия Курочкина преследовала 371-ю пехотную дивизию Нихофа и 359-ю пехотную дивизию Арндта, защищавшие позиции на подступах к польскому городу Освенцим, который немцы называли Аушвиц.
Плацдармы на Одере были укреплены, и в ожидании штурма Бреслау через реку началась доставка боеприпасов. 4-я танковая армия Лелюшенко уже двигалась к северо-западной части города и уже находилась на подступах к Штайнау, оборону которого обеспечивали лишь батальон фольксштурма и несколько специальных боевых групп.
На севере окруженная группа немецких войск по-прежнему пробивалась на запад. Отдельные подразделения окруженных войск, обходя районы сосредоточения советских войск в окрестностях Острова и пробиваясь к Одеру, смогли уничтожить несколько советских колонн транспорта снабжения. К тому времени окруженная группа войск Неринга уже опередила танковый корпус «Великая Германия» фон Закена, который вел ожесточенные оборонительные арьергардные бои. Обе группы рассчитывали подойти к реке Одер в районе населенного пункта Глогау.
К 26-му января армии Конева заняли восточный берег Одера на участке в 20 километрах к северу от Штайнау до Косселя (Козле), примерно в 90 километрах к югу от Бреслау. Единственным исключением был немецкий плацдарм, расположенный восточнее и северо-восточнее Бреслау, который был занят 269-й пехотной дивизией и различными боевыми группами, противостоявшими 73-й стрелковой армии Мартиросяна.
3-я гвардейская танковая армия Рыбалко оттеснила немецкие войска, стоявшие западнее Катовице, дальше на юг, что грозило окружением по меньшей мере трем корпусам 17-й армии. Конев был вдруг поставлен перед дилеммой. Главной его целью было сохранить промышленный район Силезии. Длительная оборона немцами этого района обошлась 1-му Украинскому фронту слишком дорого и, скорее всего, большинство промышленных центров в этом районе протяженностью 110 километров и шириной 70 километров, были бы уничтожены.
«Признаюсь, что испытывал противоречивые чувства, — писал он в своих мемуарах. — За несколько дней до этого… я отдал приказ об окружении».
Возможность уничтожить вражеские войска численностью около 100 тысяч была весьма заманчивой. Однако уличные бои за каждый дом могли привести к огромным потерям личного состава. Учитывая, что война близилась к концу, потери стали бы тяжелым бременем для любого командира. «После долгих размышлений я, наконец, решил не окружить фашистов, а оставить им свободный коридор для выхода из этого района и добить их позже, когда они выйдут в поле», — писал он.
С этой целью Конев приказал Рыбалко еще раз повернуть на ходу соединения и начать наступление на Ратибор (Рацибуж). Он также приказал активизировать действия частей 59-й и 60-й армий в районе Катовице.
27 января в Освенцим прорвались четыре стрелковые дивизии — 100-я под командованием полковника Федора Красавина, 322-я генерал-майора Петра Зубова, 286-я генерал-майора Михаила Гришина и 107-я полковника Василия Петренко. Когда немцы отступили, советские войска подошли к комплексу концентрационных лагерей и лагерей смерти Аушвиц-Биркенау (Освенцим). До этого на протяжении нескольких месяцев немцы пытались уничтожить в лагерях как можно больше построек и эвакуировали большую часть заключенных лагерей, но в уцелевших бараках по-прежнему оставалось около девяти тысяч узников.
Открывшиеся факты особого интереса в то время не вызвали. 23 июля, когда русские взяли Люблин, был освобожден концентрационный лагерь Майданек, поэтому о существовании таких лагерей уже было известно. Западные газеты опубликовали фотографии лагеря, но они были слишком заняты освещением событий на Западном фронте, и у них не хватало времени на то, чтобы писать о лагере Аушвиц. О масштабах чудовищных преступлений, которые совершались в этом лагере, стало известно позже.
Коневу сообщили о лагере, но сам он туда не поехал. «Увидеть лагерь смерти своими глазами я не то чтобы не захотел, а просто сознательно не разрешил себе. Боевые действия были в самом разгаре, и руководство ими требовало такого напряжения, что я считал не вправе отдавать собственным переживаниям душевные силы и время. Там, на войне, я не принадлежал себе».
События последних дней января показали, что Конев был прав, остановив продвижение войск Рыбалко на юг. Немецкие войска, находившиеся в районе Катовице, отступили через оставленный для них коридор. А 59-я и 60-я армии захватили промышленный район к востоку от реки Одер, в основном обойдясь без разрушений. 73-й стрелковый корпус Мартиросяна выбил немцев с плацдарма восточнее Бреслау, и весь восточный берег реки теперь был занят войсками 1-го Украинского фронта.
На севере передовые подразделения находившихся в окружении и прорывавшихся на запад войск Неринга, наконец, прорвались к окрестностям города Глогау, где были в безопасности. 26 января во время последнего броска в направлении Одера был убит генерал Йоханнес Блок. Он стал вторым командующим корпуса 4-й танковой армии, погибшим после начала наступления. Когда началось массовое форсирование Одера, Неринг получил приказ нанести удар в южном направлении вдоль западного берега реки. Фон Заукену также было приказано нанести удар в том же направлении вдоль восточного берега. Кроме того он должен был атаковать советские войска, укреплявшие свои позиции в данном районе.
Учитывая нехватку бронетехники и личного состава, выполнить эту задачу было невозможно. Хотя оба генерала подчинились, преодолеть превосходящие силы противника им не удалось. 2 февраля остаткам танкового корпуса «Великая Германия» удалось форсировать Одер через понтонную переправу, наведенную войсками Неринга, и присоединиться к своим товарищам на западном берегу.
В тот же день русские объявили о завершении Висло-Одерской операции. На участке восточнее Одера по-прежнему оставались окруженные группы немецких войск, но вскоре они были уничтожены. Несмотря на то, что войска Конева по-прежнему вели бои с немцами на участке южнее Силезского промышленного района, маршал свои главные задачи выполнил. За три недели его войска продвинулись на глубину до 600 километров, разбив 4-ю танковую армию и значительную часть 17-й армии, и теперь готовились к окружению Бреслау. Кроме того он сохранил от разрушения основную часть промышленной инфраструктуры в восточной Силезии.
Немцы потеряли десятки тысяч убитыми и ранеными. Целые дивизии были уничтожены и не были восстановлены, в остальных же потери личного состава были настолько велики, что по численности они были чуть больше усиленных батальонов. Либиш заявил, что от его батальона 17-й танковой дивизии осталась примерно третья часть. К моменту завершения операции боеспособность 16-й и 17-й танковых дивизий было значительно снижена.
Потери в войсках Конева составили 26 219 убитыми и 89 567 больными и ранеными. Ежедневные потери составили в среднем 5 034 человек. 1-й Украинский фронт потерял около 10% своего личного состава, но многие из этих потерь можно было компенсировать.
С завершением Висло-Одерской операции советские войска продвинулись к Берлину на достаточно близкое расстояние. Для того чтобы стоявшие на Одере советские войска смогли снова нанести удар, им было необходимо подкрепление, боеприпасы и техника. Кроме того, необходимо было учитывать и то, что в Венгрии, Восточной Пруссии, на севере Польше и на балтийском побережье все еще оставались немецкие войска.
Хотя война еще не закончилась, до падения Третьего рейха оставалось лишь чуть более трех месяцев.
Пэт МакТаггарт — специалист по событиям на Восточном фронте во время Второй мировой войны. Часто публикуется в издании WWII History. Живет в городе Элкадер, штат Айова.
