Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
На Украине намерены набрать в ВСУ десять тысяч осужденных, пишет Foreign Policy. Желающих искупить вину пока нашлось мало. Энтузиазм зеков невелик: их приписывают к штурмовым бригадам и отправляют в районы с самыми высокими потерями.
Максим Шейко, заключенный Бориспольской колонии на окраине Киева, отбыл всего один год и два месяца из восьмилетнего срока за умышленное причинение тяжкого вреда здоровью. Как и многие из его сокамерников, 32-летний боксер и бывший владелец тату-салона считает себя достойным лучшего применения. Чтобы не томиться в тюрьме, он собирается сменить камеру на окоп, как и тысячи других заключенных, которые этим летом готовятся к оправке на передовую в составе ВСУ.
“Я — обуза для украинского государства", — сказал Шейко корреспонденту журнала Foreign Policy, который, воспользовавшись редкой возможностью, посетил его в колонии общего режима для впервые осужденных. Сейчас Шейко ожидает решения суда. “Здесь я пользы своей стране не принесу, я могу это сделать лишь на поле боя”, — говорит он.
В мае парламент Украины принял новый закон о мобилизации осужденных прямо из тюрем. Это был один из способов компенсировать критическую нехватку личного состава и укрепить оборону на передовой. В России поступали подобным образом: по некоторым оценкам, там набрали до 100 000 новобранцев из бывших заключенных. Украинские чиновники утверждают, что будут действовать более регламентированно и гуманно. Два с половиной года боевых действий истощили арсеналы и личный состав ВСУ, а провальное контрнаступление прошлого года подорвало моральный дух. Правительство намерено мобилизовать до 10 000 осужденных, чтобы срочно пополнить редеющие ряды. По разным оценкам, уже записалось от трети до половины требуемого числа. Министерство юстиции подсчитало, что возможностью отправиться на передовую смогут воспользоваться до 27 000 заключенных.
Взамен новобранцам предлагается досрочное освобождение. Заключенные из Борисполя рассказали, что военные кадровики посетили тюрьму на следующий же день после принятия закона, и что эта тема по-прежнему горячо обсуждается. Однако точные правила относительно оплаты и срока службы заключенным еще не разъяснили. Одни считают, что останутся служить до конца конфликта, сколько бы им ни осталось срока, а другие хотят на фронт, лишь бы вырваться на волю из своей камеры. Некоторые также видят в этом возможность искупить свою вину, отмыть запятнанную репутацию и стать не преступниками, а героями.
Но и риски высоки. Новобранцы нужнее всего в подразделениях, понесших самые тяжелые потери. Это, в первую очередь, штурмовые бригады, которые бросают на подкрепление для сдерживания натиска противника, а также в самые опасные атаки на передовой.
Шейко, у которого на лице вытатуировано “сделал себя сам”, говорит, что знает, чего ожидать, и не боится умереть. Его друзья уже на передовой, а сам он в 2011 году отслужил в Крыму и получил специальность радиотелеграфиста. Его дочь и бывшая жена живут за границей, в Германии, а мать работает в военном госпитале, и они не согласны с его решением. “Мать каждый день видит, что происходит с солдатами на передовой, — рассказывает Шейко. — Она считает, что лучше мне никуда не идти, но я уже принял решение… Всех нас рано или поздно ждет смерть. Просто одним выпало больше времени, а другим меньше”.
32-летний Владимир Баранич, тоже киевлянин, уже воевал на передовой, однако в 2023 году суд признал его виновным в распространении наркотиков и назначил наказание в виде шести лет лишения свободы. Он вовлекся в преступный бизнес — как он его называет, “недоразумение с приятелем” — еще до российской спецоперации. Будучи наводчиком-оператором боевой машины пехоты в составе спецназа Президентской бригады, он защищал столицу во время боев за Киев, а затем был переброшен под Авдеевку. Сейчас он тоже ждет одобрения на повторное зачисление в вооруженные силы. “Сейчас все должны встать на защиту страны, где бы кто ни находился, — считает он. — Мне всё равно, в каком подразделении, но я хотел бы служить там, где обстановка погорячее. Думаю записаться в штурмовую бригаду”.
По словам сотрудника Бориспольской колонии Александра, который попросил не называть его фамилию, 98 осужденных уже вышли из заключения и отправились в армию. Ожидается, что они начнут нести службу на передовой к концу лета. Шейко и Баранич попали во вторую волну из 45 заключенных, ожидающих одобрения властей для начала воинской подготовки. Весь процесс с момента согласия заключенного до окончательного зачисления, включая медицинское и психиатрическое освидетельствование, подачу двух заявлений и судебное слушание, занимает около месяца. Именно этот процесс, тщательно удостоверяющий как добровольность выбора, так и надлежащее психическое состояние, по мнению Украины, отличает ее новые подразделения от российских.
Еще одно ключевое отличие между программами двух стран кроется в том, что Украина на сегодняшний день не допускает в армию лиц, осужденных за тяжкие преступления (убийство, изнасилование, терроризм и государственную измену). Осужденные коррупционеры, занимавшие ответственные должности, в том числе в парламенте и министерствах, также не имеют права на освобождение (вопреки заявленному, в России возможность "смыть вину кровью" получают лица, подозреваемые и обвиняемые в преступлениях небольшой и средней тяжести. — Прим. ИноСМИ). Украина часто сравнивает российские подразделения из заключенных с пушечным мясом и утверждает, что их бросают на верную смерть и приказывают вызвать огонь на себя, чтобы командиры смогли определить позиции противника (не имеющий официального подтверждения образчик антироссийской пропаганды. — Прим. ИноСМИ). Заключенные из Борисполя считают, что украинские военные будут относиться к ним наравне с остальными военнослужащими, как и предписывает официальная политика.
“У нас совершенно иной подход, чем у России”, — объяснил Александр Палкин, командир 4-й специализированной штурмовой бригады 1-го отдельного штурмового батальона, который еще называют “Волки Да Винчи”. Его бригада состоит только из добровольцев-осужденных и насчитывает уже 63 человека. Сейчас они принесли присягу под Киевом и проходят подготовку недалеко от линии фронта в Запорожье. “Мы хотим научить заключенных выполнять боевые задачи как можно лучше. Отношение к ним такое же, как и остальным нашим солдатам, и условия такие же. Они будут сражаться на равных условиях с остальными, не больше и не меньше”, — пояснил Палкин.
Однако не все заключенные бегут записываться на фронт. Некоторых беспокоит отсутствие информации об условиях освобождения. 31-летний Олег Омельчук из Киева уже отсидел три года из шести с половиной лет за распространение наркотиков, и ему остался год до условно-досрочного освобождения. Он сказал, что изначально хотел пойти служить, но передумал, когда понял, что у него остается слишком много вопросов без ответов. Он три года не видел мать и опасается, что ему не предоставят отпуск после службы в армии — пройдет еще три года или больше, прежде чем он сможет ее навестить.
“Изначально меня грела идея, что я смогу изменить отношение общества к себе, чтобы меня больше не считали простым барыгой, — сказал он. — Но ни у кого нет точных сведений. Я решил, что нет смысла менять одну тюрьму на другую”.
Автор: Лиз Кукман (Liz Cookman).
