Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
Американские политологи не смогли разгадать намерения Владимира Путина на Украине, пишет TNI. Оказалось, что военные эксперты в США не имеют ни соответствующего опыта, ни образования. Специалисты же по России закончились в стране после завершения холодной войны.
24 сентября Центр стратегических и международных исследований опубликовал доклад на 72 страницах под названием “Конфликт России и Украины: исследование аналитического провала”. В нем американских политологов обвиняют в неспособности предугадать российскую спецоперацию на Украине, начавшуюся в феврале 2022 года, и предсказать ее вероятный исход.
Сам доклад написан Эллиотом Коэном (Elliot Cohen) и Филлипсом О'Брайеном (Phillips O’Brien), введение — Хью Страханом (Hew Strachan). Докладчики также обсуждали его за круглым столом, и соответствующая запись имеется на YouTube. Авторы — выдающиеся военные историки. Но они не специалисты по России и не писали подробно об украинском конфликте. К тому же недоброжелатели утверждают, что Коэн и О'Брайен отнюдь не нейтральные наблюдатели, а преследуют идеологическую цель — дискредитировать критиков полномасштабной военной поддержки Украины.
Однако верно и то, что подавляющее большинство наблюдателей застиг врасплох ввод российских войск. Несмотря на то, что разведка США зафиксировала наращивание российских сил у границ за несколько недель и даже месяцев, большинству аналитиков (включая автора настоящей статьи) было немыслимо себе представить, что Путин развяжет против соседней страны разрушительный сухопутный конфликт.
Однако Путин всё же ввел войска. Должно быть, он полагал, что достигнет своих целей, а игра будет стоить свеч. Коэн и О'Брайен хотели разобраться, почему же большинство американских и европейских аналитиков не смогли разгадать намерений Путина.
Коэн и О'Брайен изучили 181 публикацию 26 аналитических центров, включая полдюжины за пределами США, и 19 газет и журналов. Кроме того, они провели три семинара с рядом привлеченных экспертов.
В результате они выявили множество факторов, приведших к провалу разведки.
Во-первых, основную часть анализа провел всего примерно десяток экспертов из аналитических центров в округе Колумбия. Мало кто из них мог похвастаться военным опытом или историческим образованием. Большинство из них имели степени по политологии, но при этом не были профессиональными учеными. По окончании холодной войны факультеты политологии прекратили принимать людей с опытом в изучении именно российского региона, а университеты США (за исключением военных академий) практически не готовят специалистов по российским вооруженным силам.
Коэн и О'Брайен отметили, что эти аналитики сосредоточились сугубо на российских военных. Никто из них не проводил серьезных исследований украинских вооруженных сил, несмотря на то, что с 2014 года в стране велись военные действия. Основное внимание уделялось защите прибалтийских членов НАТО от российского вторжения — как, например, в исследовании корпорации РЭНД от 2017 года, где предсказывалось, что Россия захватит регион за 36–60 часов.
Складывается ощущение, что аналитики некритично переняли целый ряд стереотипов о российских вооруженных силах. В частности, что они: 1) реформировались и стали профессиональными; 2) приобрели опыт в радиоэлектронной борьбе; 3) отточили новую доктрину гибридной войны и 4) накопили значительный боевой опыт в Чечне, Грузии и Сирии.
Вообще, военные аналитики склонны придавать чрезмерное значение перечню конкретных сил (солдат, танков, самолетов и так далее) вместо анализа более абстрактных факторов: таких, как подготовка, профессионализм командования, логистика и готовность сражаться. Аналитики посмотрели соотношение сил в ежегодном военном бюллетене Military Balance — десять к одному в самолетах, четыре к одному в танках и так далее — и пришли к выводу, что у Украины нет шансов. Кроме того, Коэн и О'Брайен также могли бы отметить, что у России сложилась давняя “традиция” проваливать начальную фазу конфликта, чтобы затем собраться и решительно разгромить противника — от операции “Барбаросса” в 1941 году до вторжения в Венгрию в 1956 году и войны в Грузии в 2008 году.
Аналитики также проявили чрезмерную склонность к аналогиям с войной в Ираке 2003 года и поэтому предвидели воздушный блицкриг, за которым последует маневренное наступление, которое сокрушит оборону Украины. “Российский “шок и трепет”” — так называлась статья в журнале Foreign Affairs, опубликованная за два дня до ввода войск. Путем экстраполяции опыта США во Вьетнаме, Ираке и Афганистане утверждалось, что Украина будет оккупирована, после чего поднимет мятеж.
Этот пессимизм насчет стойкости Украины и ее способности сопротивляться повлиял на ответную политику США. В 2017 году часть аналитиков выступила против передачи Киеву противотанковых ракет. В январе 2022 года, всего за месяц до ввода российских войск, журнал Foreign Policy опубликовал статью под названием “Западное оружие не окажет никакого влияния на Украине”. Логика авторов диктовала США своего рода “самосдерживание” на фоне очевидной готовности Путина применить силу. На решение не отправлять передовое оружие повлияли и другие факторы, например страх, что оно попадет в руки России.
“Поразительная степень консенсуса” — еще один пример группового мышления. Столь повальное сходство мнений — знак принадлежности к некой “гильдии” и свидетельство, что мнениям посторонних доверять нельзя. Эта проблема усугубляется подходом главенствующих СМИ: они раз за разом возвращаются к одному и тому же набору экспертов, которые подавляют авторитетом и уверенно комментируют происходящее. Коэн и О'Брайен приводят в пример книгу Филипа Тетлока (Philip Tetlock) “Авторитетное политическое суждение” и объясняют, как люди оправдывают ошибки в своем анализе. В частности, они ссылаются на случайные обстоятельства (например, что Путин якобы презрел совет военных), которые, как утверждается, сбили ход событий с “положенной” траектории.
Аналитики были очевидно застигнуты врасплох, но не проявили ни готовности признать свою неправоту, ни обсуждать, как избежать таких ошибок в дальнейшем. Напротив, после февраля 2022 года большинство аналитиков как ни в чем не бывало продолжили делать прогнозы о ходе конфликта с той же уверенностью, с которой прежде объясняли, почему Путин ни за что не введет войска на Украину. Так, в январе 2023 года Foreign Affairs опросил 73 экспертов, придется ли Украине в итоге пойти на территориальные уступки. Спектр мнений оказался весьма широк, однако большинство сказало нет. При этом поразительно, что 44 эксперта оценили свою уверенность по десятибалльной шкале в семь баллов или выше, и лишь 15 — в четыре или ниже.
Вопреки нашей вере в рациональность человеческого поведения, лидеры нередко своевольничают и превратно оценивают свои шансы на успех. Профессор Ричард Нед Лебоу (Richard Ned Lebow) из Королевского колледжа Лондона выяснил, что 80% стран, начавших войну после 1945 года, в конечном счете проиграли. Британский эксперт по российской воинской подготовке Беттина Ренц (Bettina Renz) утверждает, что рассчитывать на более точный прогноз экспертов в так называемом тумане войны нереалистично. Она считает более серьезной проблемой то, что Запад, ошеломленный молниеносным присоединением Крыма в 2014 году, купился на образ Путина как выдающегося стратега. Западное мнение резко изменилось: Россия, еще недавно слывшая отсталой и слаборазвитой, начала восприниматься как всемогущий враг.
В приложении Коэн и О'Брайен обсуждают три исторических примера, когда общественное мнение неверно толковало исход надвигающегося конфликта: русско-японская война 1905 года, присоединение Италии к державам Оси в 1940 году и война между Ираком и США за освобождение Кувейта в 1990 году. Политолог из Чикагского университета Пол Поуст (Paul Poast) не считает аналитический провал на Украине чем-то из ряда вон выходящим. Вооруженные конфликты в принципе трудно предсказывать: чтó послужит спусковым крючком, как они будут развиваться в дальнейшем и чем закончатся.
Однако важно сохранять чувство перспективы. Хотя Россия не смогла достичь своей главной цели — свергнуть правительство в Киеве — ей всё же удалось занять обширный регион (хотя ее завоевания и сократились с 27% территории Украины на пике спецоперации до 18%) (свержение правительства в Киеве не является главной целью СВО. — Прим. ИноСМИ). Это площадь почти в 101 000 квадратных километров — размером примерно со штат Виргиния. Если бы конфликт закончился сегодня же, будущие историки сочли бы его победой России.
Автор: Питер Ратленд (Peter Rutland) — профессор государственного управления Уэслианского университета.
