Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
Германия достигла "точки абсолютного ничтожества", заявила лидер АдГ Алис Вайдель в интервью The American Conservative. Однако в положении раба США она видит и свои преимущества: немцы не обязаны участвовать в войнах Америки.
Сумантра Майтра (Sumantra Maitra)
На данном этапе Вайдель ищет новых союзников в США — в том числе в лице Илона Маска.
Госпожа Вайдель, спасибо, что согласились пообщаться с The American Conservative. В недавнем интервью агентству Bloomberg вы назвали себя либертарианкой в вопросах налогообложения и в том, что касается конфликта на Украине. И все же в Германии вы слывете крайне правой — из-за позиции по иммиграции и ЕС. Давайте проясним для американской общественности: вы выступаете за то, чтобы остаться в ЕС или, наоборот, чтобы выйти из блока, который стал практически нереформируемым?
Я должна поблагодарить вас за возможность поговорить об этом. Давайте внесем ясность: ни я, ни моя партия никакие не правоэкстремисты. Вы должны понимать, что в Германии этими обвинениями разбрасываются воинственные левые, которые задают тон общественной дискуссии. Но они даже не удосуживаются предоставлять какие бы то ни было доказательства. Для них “праворадикал” — это всякий, кто с ними не согласен.
Что же касается вашего вопроса о выходе из ЕС, то расчет действительно прост: Германия спокойно выживет и без ЕС. Однако Брюссель ведет себя так, словно все с точностью до наоборот. Они ведут себя так, будто это мы, немцы, должны отложить в сторону наши жизненные интересы, чтобы не подвергать опасности пресловутый “европейский проект”. Это нелепость и передергивание. Либо ЕС научится учитывать наши национальные интересы, либо сам прекратит существование.
Поэтому то, как поведет себя Германия дальше, полностью зависит от ЕС. Однако несомненно одно: ЕС должен полностью отказаться от своего давнего кредо, что сильная Германия означает слабую Европу, и что ради всеобщего блага немцы не должны отстаивать свои национальные интересы. Это исторический вздор. Мы всегда были сердцем Европы и навеки им останемся. В день, когда это сердце перестанет биться, Европа умрет.
Ваш сопредседатель Тино Хрупалла недавно заявил, что Германию заставляют выполнять приказы Америки и что альянс НАТО не защищает интересы Европы. Однако на самом деле мы видим, что, с одной стороны, большинство американцев не желают дальнейшего участия США или не хотят финансировать опосредованную войну на Украине, а с другой — что большинство европейцев, от Прибалтики и Польши до Великобритании и Франции, а также сверхструктуры ЕС — хотят большей поддержки Украины. Как вы объясните это противоречие?
Все немного сложно, поэтому, пожалуйста, извините меня, если я начну издалека. США — несомненно, уникальная мировая сверхдержава, которая распространила свое огромное влияние по всему миру. Обычно в таких случаях мы говорим об империи. Но это странная империя: она правит миром с понедельника по среду, но не желает этим заниматься с четверга по воскресенье. Эта извечная битва между экспансионистами и изоляционистами, по-видимому, бушует с момента обретения независимости США.
Это несколько осложняет ситуацию для других стран, особенно для нас, немцев. С одной стороны, американское руководство сетует, например, на энергетическую политику Германии, которая хочет договориться с Россией — с геополитической точки зрения это самоочевидно. Вспомните, какую дикую ярость у американцев вызвало строительство “Северного потока”. Дескать, да как они смеют? У всех нас до сих пор в голове немыслимые кадры, как президент Джо Байден публично отчитывает канцлера Олафа Шольца из-за “Северного потока”.
Что ж, “Северный поток” был уничтожен в результате вооруженной агрессии. Страх нынешнего правительства Германии даже заикнуться о виновнике говорит сам за себя. Этого ли хотят США? Чтобы Германия стала колонией? Колонией, которая не имеет права самой определять свою энергетическую политику? Страной, которая не вправе идти своим путем, куда бы он ни вел? США действительно вольны сделать все это как блестящий победитель истории. Но тогда они обязаны заявить об этом во всеуслышание, чтобы мы могли к этому приспособиться.
Потому что мы, немцы, — побежденный народ. “То, что утратило свою самостоятельность, утратило в то же время и способность вмешиваться в течение времени и свободно определять его содержание, — учил немецкий философ Иоганн Готлиб Фихте. — Отныне у него уже вовсе нет более своего собственного времени, но оно считает года по событиям и отрезкам истории чужих народностей и царств”. Мы, немцы, долгое время жили именно в такой ситуации — безусловно, в пользу США. Но в человеческом плане мы также извлекли из этого некоторую выгоду, не возьмусь этого отрицать.
В положении раба есть и свои преимущества. Это благороднейшее право слуги — не участвовать в битвах своего господина, а наслаждаться миром. Но руководству США это не по нраву. За последние 30 лет они вели немало войн — в Европе, на Ближнем Востоке — от нас всякий раз ждали участия по одной лишь просьбе Вашингтона. Но почему, спрашивается, мы должны соглашаться? Нам незачем больше воевать, мы уже распрощались с историей. Ради этого мы изуродовали нашу армию до неузнаваемости.
Но теперь, когда мы достигли точки абсолютного ничтожества, наши политические лидеры вдруг обнаружили в себе невероятный ратный пыл. Эта воинственность, невиданная со времен окончания последней мировой войны, с государственного предписания стала повсеместным безумием. Ведущая оппозиционная партия, Христианско-демократический союз (ХДС), на данном этапе пытается заткнуть правящую коалицию за пояс в соревновании, кто издаст самый громкий и самый пошлый военный клич. И все это несмотря на полную профнепригодность в военном отношении. По сути, мы здесь наблюдаем разнузданные сексуальные фантазии импотентов. Мы положим конец этому нелепому фарсу как можно скорее.
Мы будем координировать свои действия с США по этому вопросу. Но для этого США предстоит определиться с тем, в каком мире они хотят жить. Потому что если это будет империя, то вам предстоит сражаться за нее самим, проливать кровь и жертвовать своей собственностью. Не ждите, что закабаленные возьмутся за эту борьбу вместо вас. Это невозможно. Этому не бывать. Сражаясь, раб неизменно потребует в качестве награды свободы. А эта свобода означает, что люди пойдут своим путем и будут искать собственного счастья. Если же они этого не сделают, значит они рабы. А рабы не воюют. И не вините их в этом.
Поэтому когда президент Дональд Трамп требует, чтобы Германия в будущем взяла на себя ответственность за собственную безопасность, он также должен четко сознавать и все последствия. Что мы любезно выслушаем его опасения насчет “Северного потока” и наших поставок энергии, но при этом сами будем решать, что делать дальше, и ему придется с нашими решениями смириться — нравятся они ему или нет. Мы, немцы, утратили этот дух свободы. Другие страны за него боролись и сберегли его — как, например, упомянутые вами прибалтийские страны.
Давайте заверим страны Прибалтики в вашей полной и безоговорочной поддержке. Но при этом объясните им, что они должны отказаться от контроля над своими энергопоставками — решать за них будут американские корпорации. Скажите им, что им предстоит отказаться от собственных границ. Отныне всякий, кто въедет в их страну и решит в ней поселиться, будет подчиняться ЕС. Не сомневайтесь, что в таких условиях эти свободолюбивые народы немедленно прекратят просить вашей поддержки. Это, как вам кажется, противоречие — во многом следствие противоречивого самовосприятия США.
Вас поддержали Илон Маск и Найджел Фарадж из Великобритании. Неужели мы наблюдаем появление панъевропейской смычки правых политиков и технологических гигантов? Если да, то какие проблемы нас ждут впереди?
Мы чрезвычайно благодарны за эту поддержку. Но я бы ни о какой такой смычке рассуждать не стала. На самом деле, это левые политики выстроили огромную монополию на мнение, которая работает уже многие десятилетия. Германии это касается даже больше, чем США — в первую очередь потому, что здесь гораздо больше государственных учреждений, где верховодят левые. Например, у нас есть общественная телерадиокомпания, которая ежегодно получает 8 миллиардов евро. Такого больше нет нигде в мире. Поэтому уместнее говорить скорее о “лево-технологической смычке”. Но эта монополия рушится.
Сегодня любой может создавать собственные программы, прилагая лишь минимум усилий, и сделать их доступными для многомиллионной аудитории. Если добавить такого гениального предпринимателя, как Илон Маск, с его пламенной любовью к свободе слова, то даже гигантская казна в восемь миллиардов евро уже не сможет формировать общественное мнение в пользу левых. Это вопрос не правых идей, а элементарной свободы слова. У левых редко находятся доводы, они лишь оскорбляют противников. Пока что этого хватало. Но вдохновляющая победа президента Дональда Трампа показала, что их монополия рассыпается.
Вот причина возмутительной злобы европейских элит на Маска. Они боятся нас, они боятся свободы. Но, прежде всего, они боятся свободы слова.
От Джорджи Мелони в Италии до отца и дочери Ле Пен во Франции — мы наблюдаем смягчение условий для достижения власти. Допустим, вам доведется сформировать коалицию, сколь бы маловероятно это ни казалось сейчас. По каким вопросам ваша партия готова пойти на компромисс, а что из этого — красные линии?
Нам в принципе нет нужды идти на компромисс. Единственная немецкая партия, которая по-прежнему опережает нас в опросах, — это ХДС. Почему? Потому что ХДС просто копирует нашу партийную программу и выстраивает на ее основе предвыборную кампанию. Это может показаться невероятным, но так и есть — вплоть до отдельных формулировок. Разумеется, ничего из этого реализовывать они не намерены. Так что это просто ложь. ХДС исключил какую бы то ни было коалицию с нами, поэтому остались только левые.
Быть может, ХДС в очередной раз предаст своих избирателей, как уже не раз делал. Но я полагаю, что это предательство станет последним. Потому что теперь есть “Альтернатива для Германии” — и неважно, получим ли мы на сей раз большинство или нет. Быть может, ХДС воспользуется своим последним шансом и войдет с нами в коалицию. Тогда мы просто воплотим в жизнь то, что сам ХДС требовал в предвыборной кампании. Как бы то ни было, мы своего добьемся.
Также идут дискуссии о перевооружении Германии и реформах НАТО. Не могли бы вы изложить свою собственную и партийную позицию по этим вопросам — чтобы было понятно американской аудитории?
Реформы давно назрели. Вы должны знать, что у нас, пожалуй, самые неэффективные вооруженные силы в мире. Какая страна на нас ни напади — неважно: нас одолеет практически любой. Когда после начала российской спецоперации Украина потребовала от Германии оружия, поначалу мы предоставили ей лишь каски. Украинские власти приняли было это за оскорбление. Но на самом деле нам было нечего дать. С тех пор мы передали Украине все еще рабочие системы с наших складов. Но больше ничего не осталось: почти все израсходовано.
Удивительно, но при это мы тратим на военные нужды свыше 50 миллиардов евро каждый год. Это минимум две трети российского оборонного бюджета. Это какой-то сюрреализм. Мы не можем себе позволить тратить так много и получать за это так мало. Да, правительство под началом “Альтернативы” увеличит оборонный бюджет — но мы будем тратить деньги гораздо разумнее. Эта полнейшая неэффективность — серьезная проблема. Однако немецкие вооруженные силы — не единственный наш трудный ребенок. То же самое происходит, например, в системе образования. Мы задыхаемся во всех областях из-за парализующей, ненасытной бюрократии.
На данном этапе НАТО пытается переосмыслить себя заново. Мы с нетерпением ждем, какой курс задаст новый американский президент. Самим нам сказать почти нечего: все прояснится в течение следующих лет. Однако уже ясно одно: в НАТО предыдущего образца было сильное разделение труда. Страны выполняли разные задачи, и мы, немцы, обеспечили себе место на сцене. Как я уже сказала, это работало неплохо, пока США были готовы сохранять свое лидерство в Европе. Но если они переключатся, например, на Тихоокеанский регион, ситуация в корне изменится.
Тогда на повестке дня снова окажется личная ответственность. Но наши вооруженные силы к этому не готовы. Мы обеспечили логистике совершенно нездоровый перевес над боевыми силами. В результате мы больше не можем проводить крупные военные операции самостоятельно. Немецкие политики любят “продавать” это за рубежом как пацифизм. Но в моих глазах пацифист — это тот, кто мог бы воевать, но не воюет, а вместо этого отчаянно ищет мира, потому что любит его больше. С другой стороны, человека, который надеется на мир лишь потому, что не может себя защитить, пацифистом назвать нельзя. Он просто снеговик, который надеется, что зима никогда не кончится.
Доктор Сумантра Майтра — директор по исследованиям и связям с общественностью Американского института идей и старший автор The American Conservative. Член-корреспондент Королевского исторического общества в Лондоне
