Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
В чем разница между искусством и искусственным слопом от нейросетей? Почему люди пытаются заменить себя в творческом процессе? И почему нейрокартинки выглядят настолько неестественно? На эти и другие вопросы ответил американский писатель, критик и режиссер Томас Флайт.
Слоп. Именно так мы называем бесчисленные изображения и видео, созданные искусственным интеллектом, которые начали наводнять интернет. От большей его части довольно легко отмахнуться как от чего-то раздражающего, кринжового, слегка забавного или довольно незначительного. Но сила, что движет созданием слопа, вторгается и в культурные и художественные пространства, такие как кино и анимация.
Изображения и видео, созданные ИИ, вызывают у меня очень странное чувство, интуитивную реакцию, что с этими картинками что-то не так. Часть меня относится к этой интуиции скептически. Не повторяю ли я ошибку прошлых поколений, сопротивляясь новому? Не просто ли это страх перед переменами, как говорят апологеты ИИ? Ведь и Платон когда-то боялся, что письмо убьет память. Или, может, мое неприятие ИИ-творчества указывает на нечто более существенное? Может, оно говорит о самой природе искусства для человека и о том, что любая попытка поручить его создание машине эту природу предает?
OpenAI, компания, стоящая за ChatGPT, недавно выпустила Sora 2 — нейросеть, которая позволяет легко генерировать порой поразительно реалистичные видео. Также платформа позволяет просматривать бесконечный поток таких искусственно сгенерированных видеороликов. Прокрутка ленты Sora вызывает у меня головокружительное, жутковатое, но при этом знакомое чувство. Напоминает просмотр рилсов в соцсетях, но в то же время в этом есть что-то чуждое и странное. Порой это вызывает усмешку — скорее из-за нигилистической абсурдности самого явления, чем из-за конкретного видео или шутки, созданных на платформе.
Но главное, что я испытываю, глядя на сгенерированные изображения, будь то от Sora или других платформ, вымышленных ИИ-персонажей или читая стихотворение авторства большой языковой модели, — это странное ощущение пустоты. В этом всем я вижу ощутимую, зияющую пустоту. Да, случайная картинка от ИИ может на миг приковать внимание, но не тянет за собой, не рождает желания узнать "а что дальше?", которое возникает перед человеческим творением. Мне не нужно продолжения. Я просто спрашиваю себя: зачем это? В чем смысл?
Но что, если ИИ — всего лишь один небольшой инструмент, используемый в процессе создания более масштабного произведения искусства? Это главная дилемма кинорежиссеров — по крайней мере, сегодня. Я не верю, что каждая небольшая цифровая хитрость автоматически разрушает все произведение. Нельзя же всерьез утверждать, что пара обработанных ИИ кадров с участием Эдриена Броуди в "Бруталисте" лишает весь фильм художественной значимости и превращает в фальшивку. Между подобными точечными приемами и полномасштабной заменой актера, как в случае с Тилли Нордвуд (вымышленная личность, созданная при помощи искусственного интеллекта компанией Xicoia — прим. ИноСМИ), — огромная разница.
И, возможно, как предполагает Джейсон Блум (Jason Bloom), если удастся урегулировать этические и юридические проблемы с ИИ-инструментами, мы сможем использовать их в нашем арсенале, подобно тому, как используются CGI и цифровые камеры. Но здесь следует проявлять большую осторожность. Ведь суть искусства — не только в том, что мы видим в итоге, но и в процессе, который к этому привел. Искреннее высказывание в искусстве произрастает из всех мелких решений, принятых в процессе создания, — решений, в которых отражается частичка нашего опыта и понимания мира.
Процесс творчества — это смесь сознательного и бессознательного, проявляющаяся в каждом штрихе, непредвиденных поворотах и нашей реакции на них, коллективных решениях людей, едва уловимом влиянии среды, в которой рождается искусство. Любое решение или случайность на этом пути становится возможностью впустить в произведение смысл, взгляд на мир и жизненный опыт — даже помимо нашей воли.
Любой аспект процесса, который мы поручаем ИИ, по определению вытесняет из процесса нас. Но мы и наш взгляд на мир — это и есть источник того, что делает нечто искусством. Текстовый запрос — не инструмент самовыражения, но техническое задание для стороннего исполнителя. Важен именно процесс. Даже живому соавтору не всегда правильно ставить жесткие рамки — это убивает дух творчества. Если главное в искусстве — путь к воплощению замысла, то ИИ лишает нас этого пути, оставляя лишь сухой остаток.
Если мы хотим, чтобы машина создавала искусство за нас, то вряд ли мы понимаем смысл искусства, которое создаем. Его истинная ценность — не в идеальном результате, в достижении которого, как мы воображаем, поможет ИИ, а в пути, который мы проходим, чтобы достичь результата. Прибегая к помощи ИИ, мы рискуем саботировать сам процесс, рождающий в работе глубинный смысл.
Но должен признать: я хоть пока и не встретил ни одной ИИ-картинки, которая ощущалась бы как произведение искусства, иногда меня охватывает тревожное потрясение от их сути. Когда вглядываешься в бесконечную зеркальную галерею, возведенную величайшими корпорациями планеты, где они пытаются отразить все наше творческое наследие, невольно задаешься вопросом: зачем? И что мы видим?
С этой точки зрения передо мной — произведение, поражающее абсурдностью, сюрреализмом, пустотой и перенасыщенностью. Попытка объять необъятное, то есть все созданное человечеством, вытеснив при этом из творчества как можно больше от нас самих. Я вижу, как человечество пытается самоустраниться из акта творения, оставив себе только желания и запросы, ожидающие наполнения с нарастающей точностью, скоростью и эффективностью. Возможно, здесь скрывается тайная воля к самоуничтожению.
Быть может, стремление выйти из процесса творения проистекает из глубинного убеждения в нашей ущербности, желания превзойти собственные изъяны, создав механизм, который перешагнет границы наших несовершенных возможностей. Такой, что удовлетворит любую нашу потребность одним кликом, без непосредственного участия человека. Который прекратит невыносимую муку неопределенности, навсегда сняв покров с тайны.
А что, если мы ошибаемся? Что, если наше участие в процессе — пусть и неидеальное, беспорядочное — как раз и есть то, чего мы на самом деле хотим, и эту жажду мы пытаемся утолить бесконечным водопадом новинок, данных и эффективности? Мы мечтаем о машине, которая безупречно исполнит любой наш запрос, но не является ли это на самом деле тоской по творческому озарению? Чтобы что-то — впечатление, взгляд на мир — задело нас так глубоко, что мы сами возьмемся за труд, будем спотыкаться, учиться, искать и в каждом штрихе находить отголоски этого потрясения. Быть может, нам нужно творческое дело, в котором нет места ярлыкам, потому что оно — не путь к результату, а самодостаточный процесс познания, череда открытий, часть жизни, которая представляет собой не задачу для решения, а тайну, достойную изумления.
