Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
Законопроект, отсекающий значительную часть населения от воинской повинности, вызвал дискуссии в Эстонии, пишет Postimees. Опрошенные считают, что недопущение в армию лиц, не владеющих национальным языком, может пагубно отразиться на общественных отношениях и безопасности в стране.
Диана Харламова
В конце ноября Рийгикогу (парламент Эстонии — прим. ИНоСМИ) принял законопроект, вносящий поправки в Закон о военной службе, согласно которым на срочную службу будут призывать только молодых людей, владеющих эстонским языком минимум на уровне B1. Несколько дней назад стало известно, что президент Алар Карис законопроект не принял, отправив его обратно на доработку. Rus.Postimees пообщался с теми, кто отслужил в армии в течение последних десяти лет.
До сих пор на службу призывали и молодых людей с недостаточным знанием языка, что мешало эффективному проведению обучения, сказано в законопроекте.
Департамент оборонных ресурсов (KRA) заявил, что введение требования необходимо, поскольку обучение срочников проходит на эстонском языке, а в процессе используется все более сложное вооружение, системы связи и специализированная терминология.
Силы обороны организовывают для призывников обучение эстонскому языку параллельно с военной подготовкой, однако это негативно сказывается на основных задачах, так как дополнительные занятия отнимают время, которое можно было бы посвятить обучению или отдыху. Но это не всегда является эффективным, а в 2024 году обошлось государству в 50 000 евро.
Rus.Postimees поговорил с разными молодыми людьми, которые отслужили в армии в течение последних десяти лет и узнал, что они думают о таком предложении Рийгикогу.
Владислав
Владиславу 28 лет, он из Нарвы, работает государственным молодежным инструктором и занимается организацией мероприятий для молодежи в Ида-Вирумаа.
Он учился в русскоязычной школе, закончил гимназию. Решил не ждать призыва и подал заявление о желании пойти в армию добровольно. "Я хотел сразу отслужить и дальше спокойно планировать свою жизнь", — говорит Владислав. После окончания школы отправился служить в Тапа. Служба длилась 11 месяцев — с 2016 по 2017 год. Знание эстонского языка у него до армии было поверхностное.
"Какая-то база была, но я не могу это назвать владением языком", — вспоминает Владислав. В гимназии он сумел сдать B1, но на B2 не хватило. Первые недели службы стали настоящим испытанием: Владислав учился воспринимать эстонскую речь на слух. "Первые две-три недели я учился просто разбивать предложения на слова", — сказал он. Постепенно стало легче: он начал переводить для себя и помогать тем, кто совсем не понимал.
После распределения его направили на сержантские курсы, где он оказался одним из двух русскоязычных во всем потоке. "Мы с одноклассником были единственные русскоязычные, и то в разных подразделениях", — рассказывает Владислав. Курсы стали переломным моментом: там он освоил язык до уровня, позволяющего уверенно отдавать приказы. "После трех-четырех месяцев я мог сказать, что уверенно говорю и понимаю, никаких проблем не было", — рассказал молодой человек.
Русскоязычных в его подразделении было немного — около 20%. Были и те, кто так и не заговорил по-эстонски, но, по словам Владислава, причины чаще лежали в мотивации, а не в реальных трудностях. "Если человек показывал, что он заинтересован быть частью команды, ему всегда помогали. А если он не хотел ничего делать и использовал незнание языка как оправдание — отношение было соответствующее", — говорит Владислав.
Об армии Владислав говорит не только как о месте службы и дисциплины, но и как о важном интеграционном пространстве. Он считает, что закон, согласно которому могут отсекать призывников без B1 в итоге нанесет вред обществу. "Армия давала людям возможность погружения в культурную и языковую среду", — уверен он.
По мнению Владислава, отличной возможности лишают именно тех, кому такая интеграция была бы особенно полезна. Аргументы о стоимости подготовки таких призывников он тоже не считает убедительными. "Когда на чаше весов 50 тысяч евро и стабильность гражданского общества, выбираешь общество", — сказал он.
Он приводит в пример своего одноклассника, который знал эстонский хуже него, когда пришел в армию, но в итоге стал отличным командиром орудия в артиллерийском батальоне. "У него в подчинении были люди, которые говорили только на эстонском. И никаких проблем у него с этим не возникало. Хотя я переживал, что ему будет труднее, чем мне", — вспоминает Владислав.
Ефим
Ефим служил в армии с 2021-го по 2022 год, попав в летний призыв и проведя одиннадцать месяцев в Куперьяновском артиллерийском батальоне. Он учился в школе погружения, поэтому с эстонским у него проблем не возникало никогда. "Да, какая-то армейская терминология была новая, но ее всем надо было подучивать", — вспоминает он.
По словам Ефима, находиться в армейской среде ему было комфортно именно благодаря хорошему знанию языка. Но в подразделении были и те, кто не знал эстонского совсем. "Они понимали пару очень простых слов, но сложные задачи — нет", — говорит Ефим.
Работа с такими ребятами велась по-разному. Кто-то начинал естественно воспринимать язык по ходу службы, а кто-то специально ходил на курсы эстонского, которые тогда в армии были. Эстоноязычные солдаты помогали товарищам, а сам Ефим нередко становился переводчиком. "В целом довольна здоровая была атмосфера — если кто-то не знал язык, друг другу помогали", — говорит он.
Погружение в среду хорошо сказалось и на его собственном уровне языка.
"Эстонский у меня стал намного лучше, особенно разговорный", — сказал Ефим. Когда он узнал о планах принять закон, который ограничивал бы возможность служить для тех, кто не владеет эстонским, задался вопросом о справедливости. "Получается так, что у русскоговорящих появилась возможность избежать армии, а это какие-то неравноправные условия", — уверен молодой человек.
Он подчеркивает, что дело для него не в языке как таковом, а во влиянии закона на ощущение равенства обязанностей. "Почему я как человек, который окончил школу, свободно говоря на эстонском, должен идти в армию, а человек, который окончил школу с плохим эстонским, может не идти? Это для меня загадка", — сказал Ефим. С его точки зрения, если обществу дают возможность избежать службы, то тогда логично было бы дать такую возможность всем.
Илья
Илье 26, он из Таллина. В армию отправился в 2021 году и прослужил одиннадцать месяцев в Эмари. Пришел в часть из университета: язык он учил, владел им, но не всегда свободно. "Когда я пришел в армию, нас спросили, нужны ли нам курсы эстонского. Я сказал — да, хотелось бы. Но почему-то за весь год их так и не организовали", — вспоминает он.
Вместо курсов пришлось учиться в живой среде. Со временем он подтянул язык именно за счет общения, необходимости объяснять, решать задачи, командовать и получил звание младшего сержанта.
Говорит, в армии стал увереннее пользоваться языком — должность обязывала.
Вспоминает, что в его подразделении был один человек, которому язык давался особенно тяжело. "С ним мы больше общались на английском", — вспоминает Илья. Со временем он тоже втянулся и начал говорить по-эстонски больше.
Когда разговор заходит о возможных изменениях в законе, Илья считает, что главная проблема в статистике: "Мы не знаем точно, скольких людей это коснется. Цифры называют от пяти до двадцати процентов — огромный разброс".
Илья считает, что предложенный президентом подход — отправлять тех, кто не владеет языком, на курсы — куда логичнее, чем вариант, который обсуждали в парламенте. "Есть риск, что те, кто и так плохо знает эстонский, скажут себе: ну тогда точно не буду подавать заявление, а то еще и не возьмут", — сказал Илья, добавив, что такое решение может привести к новым трещинам в попытках интеграции.
Он подчеркивает и возможные последствия для безопасности. "Если Ида-Вирумаа — регион, который потенциально может стать главной целью в случае войны, то люди, которые лучше всего понимают этот регион, кто его чувствует и знает, могут не пройти службу", — сказал Илья, добавив, что это будет иметь негативные последствия для общества и будущей сплоченности.
Ян
Он одиннадцать месяцев служил в Скаутском батальоне, с 2019 по 2020 год. В армию он пошел уже после университета, получив степень бакалавра, поэтому к моменту призыва его эстонский был на довольно хорошем уровне.
"Первые месяц был, конечно, трудным, все-таки другая среда, другой словарный запас, много своей специфики", — вспоминает он. Армейская лексика давалась нелегко всем, вне зависимости от того, был человек эстоноязычным или русскоязычным, — просто потому, что это отдельный мир и отдельный язык.
После почти года службы его эстонский вырос значительно. "Практика была не только официальная, — команды, приказы — но и в свободное время мы общались на эстонском. Даже медицинскую терминологию пришлось выучить", — говорит Ян.
В его взводе примерно половина солдат были русскоязычными. Комнаты смешивали, и те, кто хорошо владел обоими языками, становились неформальными переводчиками. "Я тоже иногда переводил информацию от командования", — говорит он. Это помогало ребятам привыкнуть к эстонскому, не бояться языка и быстрее вливаться в процесс.
Курсы эстонского тогда тоже предлагались. "Человек десять точно ходили. Возможности были, а как они учились, это уже от каждого зависело", — сказал Ян.
Когда речь заходит о возможном законе, который может запретить идти в армию тем, кто не владеет эстонским на уровне B1, Ян говорит, что это медвежья услуга. "Нагрузка ляжет на остальных — эстонцев и двуязычных", — сказал он.
Главная опасность, по его мнению, — в том, что закон усилит разделение.
"Будет большое недовольство среди двуязычных и эстоноязычных: почему мы должны служить, а с других эту обязанность снимают?" — говорит Ян.
Александр
Александру сейчас 19 лет. Как только ему исполнилось 18, он добровольно решил пойти служить. С 2024 по 2025 год он проходил восемь месяцев службы в Куперьяновском батальоне.
Он пришел в армию с уровнем эстонского B1 — базовый школьный, учился в обычной школе, без погружения. "Первые месяц-полтора было тяжелее не из-за языка, а из-за обстановки: ранние подъемы, режим, все новое. А вот к эстонской речи привыкаешь быстро. Через две недели уже начинаешь понимать, даже если каких-то слов не знаешь — логически домысливаешь", — говорит он.
Русскоязычных ребят в его подразделении было много, около 40 человек. И, по словам Александра, были те, кто вообще не знал эстонского и не хотел его учить. Такая ситуация вызывала напряжение, "Со стороны эстоноговорящих было давление. Унижали, обзывались, это было нормой — травля за язык. Я сам через это прошел. Мы все через это прошли", — вспоминает он.
Сразу после прибытия всех протестировали на знание эстонского. "Кто сдал тест — тот больше не учится, а кто не сдал, идет на обучение", — говорит Александр. "Мы учили эстонский не как на уровни B1 или B2, а больше специфическую военную тематику — оружие, техника, тактика, чтобы понимать команды в лесу", — сказал он, добавив, что после службы его эстонский не стал сильно лучше.
При этом он подчеркивает, что плохое знание языка может быть проблемой именно с точки зрения безопасности. "Если ты не знаешь язык, ты многое не понимаешь и можешь накосячить. Тебе доверяют боевое оружие. Ты же туда идешь не играть, тебе дают боевые патроны. А ты элементарных вещей не понимаешь", — сказал он и вспомнил случай с сослуживцем, которому не доверяли оружие, потому что он совсем не знал языка.
К возможному закону о запрете идти в армию без уровня B1 он относится положительно. "Это правильно. Если ты не знаешь язык, ты не сможешь понять что к чему и тебе ничего не доверят", — сказал он.
22
эти русскоязычные вообще понимают, в кого им придётся стрелять, случись что, или это для них абстракция? или понимают и всё равно идут в эту армию?
16
Обычные выруси. Не плохо если окончательно перейдут на тормознутый. Толку нам от этих пособников нацистов всё-равно не ждать.
Обсудить
