«Мы не хотим, чтобы Сибирь называли „бесчеловечной землей“, ведь мы тут живем, а мы - люди», — говорят поляки в Иркутске. Большинство из них — это потомки ссыльных. Но не только. Среди великих поляков, живших какое-то время в этом городе, больше всего ученых и людей искусства.
В биографиях членов Польской культурной автономии «Огниво» повторяется одна и та же схема: прадед или прапрадед были участниками январского восстания (1863-1864 гг., — прим. пер.) и женились на дочерях своих друзей — товарищей по оружию, а потом и по неволе.
Польские ссыльные начинали обычно с самых тяжелых работ, но потом кто-то узнавал про их умения, и они становились юристами, инженерами, преподавателями, художниками. В Сибири был недостаток образованных кадров, поэтому местным властям и предпринимателям не мешал даже статус политического ссыльного.
Было немало поляков, которые успешно занимались в Сибири бизнесом, нанимая на работу соотечественников. Например, промышленный магнат Альфонс Козелл-Поклевский (Alfons Koziełł-Poklewski) — возможно, самый богатый поляк за всю нашу историю. Он был владельцем нескольких фабрик, тысяч магазинов, собственного речного флота и верфей, а одновременно - меценатом и общественным деятелем.
Читайте также: Себастио Сальгадо в Сибири
Скрытые следы террора
Условия труда на строительстве дорог за Байкалом были настолько тяжелыми, что 700 отчаявшихся польских ссыльных устроили бунт. Шансов победить у них не было, бунт был подавлен, а беглецы, пытавшиеся бежать в Китай, пойманы. Им продлили сроки, а четверо из семи лидеров восстания были расстреляны в Иркутске. Царь не позволил даже передать их прощальные письма адресатам.
Скрытые следы террора можно обнаружить и в более близком к нам времени. За иркутским международным аэропортом находится первое на территории бывшего СССР официальное место памяти жертв политических репрессий, своего рода сибирская Катынь. На территории, принадлежавшей НКВД, было захоронено несколько десятков тысяч расстрелянных. Лишь в отношении примерно тысячи из них известны личные данные и обстоятельства смерти. Мемориал, открытый в ноябре 1989 года, пребывает в запустении, добраться до него сложно. Среди памятных досок есть одна польская, на ней написано: Майор Станислав Станиславович, инженер кораблестроения, расстрелян 16 октября 1938 года.
Владик Алхимов учится в последнем классе школы, изучает четыре иностранных языка (в том числе - польский) и собирается стать лингвистом. Он знает, что его предком был один из участников январского восстания — Платон Бобровский, знает имена и профессии своих прямых пращуров, а кроме того, их братьев и сестер, рассказывает о разных эпизодах из жизни своей семьи в XIX — XX веках.
«Польский я решил учить сам, меня очень привлекает польская культура, и мне бы хотелось когда-нибудь съездить в Польшу», — рассказывает он. К счастью, у Владика есть необходимые документы, чтобы иметь право на бесплатное обучение в Польше. Это заслуга его бабушки, которая после распада СССР начала собирать информацию и документы, касающиеся истории семьи.
Также по теме: Сибирь и свобода
Мечты об учебе в Польше
Для многих молодых людей, имеющих польские корни, это проблема. Требования Министерства образования гораздо жестче, чем к тем, кто получает Карту поляка. Найти свидетельства о рождении предков пятого-шестого колена бывает невозможно. В коммунистические времена польская национальность не давала людям никаких плюсов, а ее доказательства, скорее, прятались и уничтожались, чем хранились. Такая ситуация, например, у Яны — студентки третьего курса, которая занимается информатикой и хотела бы учиться на родине предков. Я встретил ее на уроке польского в здании «Огнива». Это ее третий урок, но она уже может представиться и объяснить, что у нее польские корни.
Идет подготовка к Рождеству, «Огниво» вместе с католическим приходом хочет организовать польский праздник. Участники курсов читают книги о праздничных традициях, разучивают колядки. В небольшом офисе организации помещается обширная библиотека с польской литературой, коллекция записей польской музыки, фильмов, художественных альбомов — все, что необходимо для занятий языком. Каждый год для детей организуются поездки в польские летние лагеря.
Студентка Ольга Пуляевская, будущий архитектор, была в Польше уже три раза. «Моя бабушка была полькой, а родилась и выросла в Литве, там же познакомилась с дедушкой. Они вместе работали, потом поженились и приехали в Иркутск. Бабушка рассказала нам историю семьи, а сейчас о Польше рассказывает мне старшая двоюродная сестра, которая поехала на потсдипломную программу в Познань и там уже осталась, устроилась, создала семью. В Польше мне все нравится», — рассказывает Ольга.
«Огниво» располагается в центре города, в здании, где власти собрали вместе самые крупные объединения национальных меньшинств, и по дороге на польскую встречу я проходил мимо табличек с эмблемами белорусов, украинцев, татар.
Читайте также: «Путешествие в Сибирь»
В Иркутске есть еще несколько подобных организаций. «Огниво» официально объединяет двести семей, но в действительности поляков здесь гораздо больше, а людей с польскими корнями — тысячи, и большинство из них даже не знает о своих предках.
Первый союз поляков под названием «Огниво» появился в Иркутске в 1910 году, тогда организация была польско-литовской. Общество прекратило свою деятельность после революции и возобновило работу в эпоху перестройки. До этого, в 60-е годы функционировало Общество друзей Польши «Висла».
Сейчас организацией руководит Наталья Бартошевич. У нее - музыкальное образование. «Мой отец умер, когда мне было десять лет. Он никогда не рассказывал о своем прошлом, и только после смерти мамы, после 1990, мы стали с сестрой перебирать семейные документы. Среди них оказалось письмо, датированное 1933 годом. Оно было написано по-русски, потому что отец был слепым, а кто-то должен был его ему прочесть. Мы с сестрой написали на адрес отправителя письма. Через месяц пришел ответ, писал 90-летний брат моего отца. Вскоре я получила приглашение и поехала в Польшу, не зная еще ни единого слова по-польски. Сейчас я знаю, что мой отец оказался в России во время Первой мировой войны, он был ранен и не смог вернуться, так что остался здесь», — рассказывает Наталья Бартошевич. Польский она учила самостоятельно, уже в зрелом возрасте, и прекрасно им овладела. Она окончила курс преподавания и теперь на общественных началах ведет уроки польского.
Предшественник Бартошевич был преподавателем физики. Самым известным руководителем общества был Болеслав Шостакович — ученый, занимающийся историей поляков в окрестностях Иркутска и выпустивший на эту тему несколько книг. Иркутские поляки продолжают традицию XIX века. Первую польскую школу основал здесь в 1858 году Агатон Гиллер (Agaton Giller) (1831-1887), неоднократно сидевший в тюрьме польский революционер, член Центрального национального комитета, занимавшегося подготовкой январского восстания.
Также по теме: Из Сибири с чайным стаканом
Эпизод с Пилсудским
Вспомним также о художнике Леопольде Немировском (Leopold Niemirowski) (1810-1883). С 1840 года, будучи ссыльным, он сопровождал в качестве рисовальщика научные экспедиции, а позже писал пейзажи и сцены из жизни сибирских народов. Его работы стали иллюстрациями ко многим книгам и альбомам о Сибири того времени, и выставлялись в Варшаве, Париже и Лондоне.
Самый известный житель Иркутска польского происхождения — это, конечно, Юзеф Пилсудский (Józef Piłsudski). Стоит только добавить, что изучению Сибири посвятил свою жизнь брат маршала — Бронислав. Будущий глава государства был замешан в подготовке неудавшегося покушения на Александра III, и в 1887 году его приговорили к пяти годам ссылки в Восточной Сибири. Путешествие длилось почти полгода, ведь Транссибирской магистрали тогда еще не было. Заключенных везли по железной дороге и по воде в Томск, а оттуда в Иркутск приходилось уже идти пешком, по так называемым этапам. Преодолевая в день по 20 километров, они добирались до цели месяца через четыре, изнуренные дорогой.
На всем пути ссыльным приходилось терпеть жестокость и самоуправство конвоиров. «Ужасная монотонность, отсутствие деятельности, прежней жизни, интересов - все это волей-неволей рождает в человеке умственную апатию и болезненную раздражительность», — писал позже Пилсудский.
Обстановка в иркутской тюрьме была не лучше: над политзаключенными при попустительстве начальства издевались уголовники. В декабре 1887 года в тюрьме произошел бунт, в котором Пилсудский принимал участие. При подавлении беспорядков он был сильно избит, а заодно ему продлили срок, а через некоторое время перевели в Киренск.
