Россияне удерживают у себя обломки польского самолета, ожидая окончания следствия: так гласит официальная версия. На самом деле — это либо инертность в принятии решения, либо игра. Первое возможно, но маловероятно: обломки самолета — это слишком ценный инструмент давления, чтобы не воспользоваться им для игры с Польшей. Варшава чувствует себя беспомощной, ждет очередных шагов Кремля и (хотя в целом слабо) реагирует только на них. Такое бессилие не может не выводить из себя. Действиям польского руководства в отношении смоленской катастрофы, поиску виновных, высмеиванию «смоленской секты» посвящено уже немало комментариев, аналитических материалов и статей. Чтобы понять, из чего исходят обе стороны, следует взглянуть на этот спор без эмоций, трезвым взглядом. С точки зрения семей жертв катастрофы и всего польского народа Смоленск — это трагедия, с точки зрения российского государства — вызов, на который можно ответить более или менее удачным образом. В период мира эмоции и травмы — не лучшее подспорье для действий на международной арене, другое дело — расчетливая игра.
Читайте также: Причины смоленской катастрофы давно известны. Остальное - политика
1
Польская и российская стороны относятся к теме обломков самолета диаметрально противоположно. Впрочем, различия в точке зрения характерно для наших отношений в целом. Польша имеет для России второстепенно значение: московская дипломатия и аналитические центры, готовящие отчеты для правительства и президента, не уделяют ей особого внимания. Мало пишут о Польше и СМИ. Наша страна интересует Москву только в контексте безопасности: планы НАТО по размещению в Польше своих объектов или желание США создать базу для системы ПРО вызывали молниеносную реакцию дипломатов и прессы, а российские военные продолжают внимательно следить за развитием польской армии и натовскими учениями на нашей территории. В свою очередь, в Польше Россия — самое анализируемое государство мира. Перестановки во власти, вооружения, энергетика, отношения с ЕС и США - все это становится темой для обсуждения польских политиков и СМИ, а также поводом для реакции наших дипломатов.
Аналогичная ситуация с обломками. Польское восприятие этой темы расходится с российским на световые годы. Для нас — это оголенный национальный нерв. Даже тем полякам, которым уже надоело слушать о Смоленске и очередных открытиях парламентской комиссии Антони Мачеревича (Antoni Macierewicz), приходится вольно или невольно иметь свое мнение на этот счет. Россиянам же эта тема безразлична, она не вызывает у них никаких эмоций. В результате Москве легко манипулировать поляками: она может сколько угодно давить на этот нерв и вызывать необходимые для себя реакции в Польше, не опасаясь побочных явлений в России.
Также по теме: Тайна российского морга, или как отфутболить журналиста
2
Польско-российские отношения находятся в подвешенном состоянии, «перезагрузка» отношений с Кремлем в исполнении партии «Гражданская платформа» (PO) стало делом давно минувших дней. Хромает культурное и научное сотрудничество, буксует выработка приемлемых для обеих сторон версий болезненных исторических событий, Варшава прекратила попытки добиться отмены виз в Европу для россиян, хотя на словах не отказалась от этого замысла. Удалось ввести только безвизовый приграничный режим с Калининградской областью и развить товарооборот: но это заслуга предпринимателей, а не польского государства. В целом наши отношения не впечатляют своим размахом или радужными перспективами.
Если бы россияне вернули нам обломки самолета и бортовые самописцы, раскрыли детали следствия и передали нам наконец оставшиеся документы по катынскому делу, все было бы иначе. Но они этого не делают. Разумеется, не потому, что причиной катастрофы был теракт, а они стараются скрыть свою вину. Просто россияне хотят использовать эти необычайно эффективные инструменты.
Читайте также: Причину смоленской катастрофы поставили под сомнение
Российские власти не скрывали, что президент Лех Качиньский (Lech Kaczyński) и правительство партии «Право и Справедливость» (PiS) не были их любимцами, поэтому Москва с энтузиазмом приветствовала переход власти к коалиции под руководством «Гражданской платформы». Поэтому была перезагрузка, визит Путина в Гданьск и прочие доброжелательные шаги. Отсюда взялось и противопоставление: «хороший» Дональд Туск (Donald Tusk) — «плохой» Лех Качиньский. Это положило начало политике поляризации польского общества.
3
Катастрофа и обломки самолета приоткрыли перед ней новые возможности. «Смоленская» и «антисмоленская» группа сформировались спонтанно, но их антагонизм легко подпитывать. Самолет можно с фанфарами отдать Варшаве, когда потребуется новый поворот в отношениях, можно придержать его до начала избирательной кампании к выборам в парламент, чтобы оказать поддержку одной из конкурирующих партий. Можно, наконец, еще раз разрезать его на куски, чтобы подогреть атмосферу, если поляки решат вдруг договориться по какому-то опасному для Москвы делу.
С российской точки зрения обломки самолета ни в коем случае не стоит отдавать просто так. У Польши, в свою очередь, нет никаких инструментов, чтобы вынудить Россию их вернуть, в ситуации, когда мы этого хотим, а она нет. В этой игре мы оказались в проигравших.
