Федеральное правительство настаивает на возвращении захваченных Красной армией культурных ценностей. При этом настало, судя по всему, время для официального жеста, признающего ужасы, пережитые русским населением в период между 1941 и 1945 годами

В немецко-российских отношениях существует понятная напряженность. Непонятно то, что до сих пор ни один федеральный канцлер и ни один федеральный президент не признали с помощью символического жеста то, какой ужас пришлось испытать советскому населению в период с 1941 по 1945 год во время проводившейся немцами грабительской войны и войны на уничтожение. Ангела Меркель и Йоахим Гаук (Joachim Gauck) пока проявляют мало сострадания. Поскольку в своих беседах с российскими политиками и в публичных выступлениях они с холодной миной продолжают обходить молчанием немецкие преступления, они тем самым ослабляют переговорные позиции, а также возможность критиковать путинскую «управляемую демократию».

Почему ни Меркель, ни Гаук не обращаются с официальным жестом к потомкам пострадавших и погибших советских граждан? По причине антикоммунизма?  Холодности сердца? Из-за проблем изгнанных или из-за польских, балтийских и западных сомнений?  Возможность для такого рода акта признания каждый год предоставляется 9 мая, что по московскому времяисчислению означает тот день, когда Германия была, наконец, повержена. В Израиле также отмечают это событие не 8, а 9 мая: там собравшиеся от всего сердца поют русские военные и партизанские песни. Разумеется, среди них в первых рядах находится и российский посол. Ведь в Красной армии сражались 500 тысяч еврейских солдат, и 200 тысяч из них погибли за свободу Европы, тогда как каждый третий из них, попав в плен, был расстрелян немцами, так как был обрезан.

С учетом существующей предыстории вызывает возмущение то, как холодно вела себя Меркель в Санкт-Петербурге, когда в пятницу  - после некоторых колебаний - она открывала вместе с президентом Путиным выставку «Бронзовый век. Европа без границ», в рамках которой выставлены 600 хранящихся в России предметов трофейного искусства, вывезенных из немецких музеев. Довольно вызывающим тоном она сказала: «Мы считаем, что представленные на выставке предметы должны быть возвращены в Германию и переданы в распоряжение владельцев и правопреемников».

О том, как немцы с 1941 года по 1944 год систематически разоряли и разрушали русские музеи, церкви, научные собрания и библиотеки, о том, как они хотели полностью уничтожить русскую культуру - обо всем этом федеральный канцлер не проронила ни слова. Почти ни одного. По поводу переговоров о возвращении немецких культурных ценностей она заметила в неподобающем тоне: «Если посмотреть на то, где Германия и Советский Союз находились в 1945 году и где мы находимся сейчас, то мы много сделали».  Это и в грамматическом отношении не совсем удачная фраза звучит так, как будто два боевых петуха без всякой причины поссорились и устроили по этому поводу кровопролитную войну.

Обратите внимание: «мы», немцы, не просто находились между Германией и Советским Союзом, а, к счастью, были повержены, тогда как советские войска, напротив, победоносно стояли на Эльбе, поскольку немецкие захватчики попытались разрушить их родину, обратить в рабство население страны, а также, в соответствии с наполовину осуществленным чудовищным планом, намеревались уничтожить 50 миллионов людей. Если федеральный канцлер из чувства сострадания сказала бы об этом хоть одну фразу, это было бы для взаимного доверия и совместных переговоров, выражаясь языком самой Меркель, и полезно, и целесообразно.