Как человек, переживший распад Советского Союза, я очень сочувствую грекам. Если на референдуме 5 июля они отвергнут предложения кредиторов, их может ждать нечто вроде того, что перенесли мы.
Разумеется, все несчастливые страны несчастливы по-своему, экономисты всегда расходятся во мнениях, а об экономическом коллапсе СССР и об экономическом коллапсе Греции существуют разные теории. Однако ситуация в целом в обоих случаях выглядит схожей: и там, и там мы видим левое правительство, неспособное выполнять свои социальные обязательства и поддерживать для своих граждан работающую инфраструктуру, а также лишенное доступа к внешним ресурсам.
У Советского Союза в период перед коллапсом и у России непосредственно после него не было доступа к глобальным кредитным рынкам — как его не будет и у Греции в случае дефолта. Впрочем, в те времена эти рынки все равно были меньше, чем сейчас. Итак, представьте себе страну, экономика которой рушится (скажем, в 1990 году советская экономика сократилась на 5%), но которая неспособна занимать средства.
Советский Союз пытался справиться с проблемой поддержания стандартов жизни, печатая деньги. В результате совокупный номинальный доход советских граждан увеличился в третьем квартале 1991 года более чем вдвое по сравнению с соответствующим кварталом годом раньше. Одновременно правительство Михаила Горбачева пыталось контролировать цены. В итоге из магазинов исчезло почти все. Появились карточки на ключевые продукты — такие, как мыло, чай, колбаса, крупы и, разумеется, водка и табак. Параллельно существовал черный рынок, а также специальные магазины для иностранцев, принимавшие только доллары. В 1991 году официальный обменный курс составлял 1,75 рубля за доллар, но на черном рынке один доллар стоил около 30 рублей.
Если греки выберут вариант «нет», их может ждать смягченный вариант этой ситуации. Стране будет не хватать евро, и, вероятно, властям придется расплачиваться с госслужащими какими-нибудь расписками, которые скоро начнут стоить меньше номинала. Возможно, правящая партия СИРИЗА попробует взять цены на основные продукты под контроль, и тогда в Греции сразу же появится черный рынок — как товаров, так и валюты.
На это можно возразить, что советская экономика была закрытой, а греческая — открытая. Однако теперь, когда в Греции введен контроль над движением капитала, это не совсем так. Люди, которые не могут снять в банкомате больше 60 евро в день или заплатить за интернет-сервисы, расположенные в других странах — такие, как iSpace, — живут не в такой уж открытой экономике. Когда правительство не позволяет людям иметь больше денег, чем необходимо для покупки еды на день, хорошо только самым запасливым. Если грекам начнут платить расписками вместо евро, они станут совсем похожи на советских граждан 1991 года.
Если греческие власти не будут контролировать цены, то греков может ждать нечто вроде шоковой терапии, которую россияне пережили в 1992 году, когда правительство решило отпустить цены. Для лидеров, недавно покинувших Коммунистическую партию, это был смелый и либеральный шаг, однако полностью преодолеть свое левое прошлое они не сумели. Финансировать госсектор по-прежнему можно было только с помощью печатного станка, а кроме госсектора, в России почти ничего не было. В результате в том же году инфляция достигла 2600%.
Людям пришлось крайне тяжело. В 1992 году валовой внутренний продукт России сократился на 19%, а число самоубийств увеличилось на 17%. Заводы прибегали к бартерным схемам, так как деньги слишком быстро обесценивались. Пенсии выплачивались более или менее регулярно, но на них ничего нельзя было купить, и старики выходили на улицы просить милостыню. Медицинские услуги оставались бесплатными, но лишь немногие могли позволить себе лекарства — которых вдобавок еще и не хватало. Зато усиливалась преступность — в периоды экономических затруднений всегда процветают как коррупция, так и откровенный рэкет. Единственным способом заработать — помимо взяточничества и грабежа — была работа в частном секторе, лучше всего в иностранной компании или в совместном предприятии. В идеальном варианте это означало зарплату в долларах или в другой твердой валюте. Деньги работникам выдавали в конвертах: кто же будет платить налоги, когда жизнь и так тяжела? Греческий малый бизнес, никогда не любивший налоги и упорно не принимающий кредитки, нас в этом поймет.
Конечно, грекам будет не так трудно, как нам. Если туристы продолжат приезжать в страну — а они продолжат, у жителей Греции будет больше доступа к твердой валюте, чем у жителей Москвы 1992 года. К тому же греческое правительство — при всем своем левачестве — возможно, не повторит ошибку российского и не будет так активно печатать деньги, чтобы кредитовать ими промышленность и сельское хозяйство. Впрочем, боюсь, что отстаивать политику экономии будет некому, и без постоянного присмотра Международного валютного фонда власти все же не устоят перед искушением.
Меры, разработанные МВФ, оказались тяжелы для Греции. Социальная инфраструктура сильно пострадала. Многие покинули страну, многие остались без работы и средств к существованию, многие лишились гарантий занятости и всевозможных предоставлявшихся работодателем льгот — например, медицинской страховки.
Премьер-министр Алексис Ципрас (Alexis Tsipras) продолжает уверять избирателей, что европейцы не решатся выгнать Грецию из еврозоны и из ЕС. Вспомним, как в марте 1991 года Борис Ельцин обещал, что Советский Союз никогда не распадется.
Не стоит обольщаться: выбрав вариант «нет», Греция покинет еврозону, а вскоре после этого и Евросоюз. Для нее настанут плохие времена. Впрочем, если мы пережили наши трудности, то и греки переживут свои. Люди — существа гибкие и живучие, и в действительно плохой ситуации они способны на действия, которых сами не могли от себя ожидать. В конце концов, как любит говорить Ципрас, они сохранят свою отвагу и свою гордость. Даже если он просто пытается таким образом сохранить власть, он правильно делает, что старается поддерживать моральный дух. У отчаявшихся не бывает шансов.
Вариант «да», скорее всего, будет означать приход к власти нового правительства, которому, вероятно, придется брать на себя тяжелые обязательства в обмен на частичное списание долгов. Жить грекам будет трудно, но — с учетом внешней поддержки — они справятся с ситуацией намного лучше, чем мы четверть века назад.
