Швеция вводит обязательную военную службу и размещает контингент войск на острове Готланд. Ходят упорные слухи, что следующий шаг — членство в НАТО, но шведские власти категорически отрицают такую возможность — страна намерена сохранять нейтралитет. В конце прошлой недели министр обороны Швеции Петер Хультквист приезжал с официальным визитом в Ригу на встречу со своим латвийским коллегой Раймондом Бергманисом и дал интервью порталу Delfi.
Новый призыв и возвращение на Готланд
Официально Швеция не воевала более 200 лет — после того, как 14 августа 1814 года было подписано перемирие с Норвегией. Но в 1901 году в Швеции была введена обязательная воинская обязанность. В годы холодной войны службу по призыву проходило до 85 процентов мужского населения страны, потом их число постепенно сокращалось. До 2005 года призывались только мужчины, с 2010 разрешили призывать и женщин, но в том же году армию заменили на профессиональную. Тем не менее, желающих служить было все меньше и меньше.
После начала конфликта на востоке Украины в Швеции заговорили о том, что с обороной в стане не все в порядке. В 2015 году военный бюджет был увеличен на 10,2 млрд шведских крон (1,2 млрд долларов, на 2016-2020 годы). Тогда же было решено восстановить военное присутствие на острове Готланд, откуда десятью годами раньше вывели все воинские части. Одна из причин возвращения шведской армии на Готланд — «возросшее давление на страны Балтии», признает Хультквист. В прошлом году в Швеции было принято политическое решение о возобновлении обязательного призыва в армию. Проведенный недавно опрос показал, что более 70% шведов поддерживают это начинание.
Год назад служба госбезопасности Швеции СЭПО опубликовала доклад, в котором заявила, что Россия поддерживает экстремистские движения и целенаправленно распространяет дезинформацию в Швеции, с целью «повлиять на восприятие реальности». В качестве примера приводилось сфальсифицированное письмо, якобы подписанное Петером Хультквистом, в котором Украине предлагается купить шведское оружие.
Три географических названия «Крым — Украина — Грузия» шведский министр обороны произносит как мантру. При этом наращивать военный потенциал Швеция намерена очень постепенно, чтобы резкие действия не провоцировали рост напряженности в регионе. Число призывников будут увеличивать с четырех тысяч до восьми тысяч в год. Граждане Швеции, появившиеся на свет до 1999 года, от службы пока освобождены. Зато, в рамках проводимой Швецией политики гендерного равноправия, в армейских рядах очень хотят видеть представительниц прекрасного пола.
В Риге министры обороны Латвии и Швеции обсудили вопросы региональной безопасности и латвийско-шведского сотрудничества в оборонной сфере. В том числе, планируемые на вторую половину апреля совместные военные учения сухопутных и воздушных сил НАТО и Швеции Summer Shield XIV.
Delfi: Главный вопрос: Швеция не входит в НАТО. Почему?
— Швеция — нейтральная страна. Наша позиция по этому вопросу хорошо известна — нет никакой почвы для спекуляций по поводу наших планов на членство в НАТО. Мы будем оставаться нейтральными, но при этом работать над модернизацией нашего военного потенциала и углублением сотрудничества с другими странами, в том числе и партнерства с НАТО. За время работы нашего правительства (с 2014 года) мы развили тесное сотрудничество с Финляндией, у нас есть свой план разрешения кризиса.
Мы активно участвуем в работе Центра киберзащиты в Таллине и Центра стратегических коммуникаций НАТО в Риге (Stratcom), подключаемся к военным учениям на территориях стран Балтии и в Балтийском море. У нас подписаны соглашения с Польшей, Данией, соглашение на 53 пункта с Великобританией и договор о намерениях с США. Мы стараемся брать на себя ответственность и обеспечивать свою долю безопасности в нашей части Европы. Делать все, чтобы все страны могли оперативно взаимодействовать. С нашей точки зрения, это самое важное.
— То есть членство НАТО не стоит на повестке дня вашей страны?
— Для этого правительства — точно нет. Наша позиция неизменна.
— Можете пояснить, с чем связана такая твердость?
— Это долгая история. Мы и во время холодной войны оставались нейтральны. Надо понимать, что смена доктрины безопасности сразу повлечет изменения и самой ситуации с безопасностью в регионе. За это мы тоже должны быть готовы взять ответственность. Если мы пойдем в НАТО, то окажем и сильное давление на Финляндию, чтобы она изменила свою позицию по этому вопросу, а если они так сделают, это сильно обеспокоит Россию. Думаю, мы не должны усиливать напряжение в регионе, но и не должны быть наивными в связи происходящим. Аннексия Крыма, война в Грузии и агрессия на Украине — это сегодняшняя реальность. Мы не можем не брать в расчет усиление военной активности и шпионажа. Наша позиция — работать на укрепление стабильности, поэтому не хотим делать больших изменений в нашей доктрине безопасности.
Разные страны могут решать эти вопросы своим путем. Позиция балтийских стран, как членов НАТО — обеспечить присутствие контингента сил НАТО, это полностью приемлемо для нас. Норвегия после Второй мировой решила стать членом НАТО с момента рождения этого альянса — и это для нас приемлемо. Но мы предполагаем, что другие страны уважают нашу позицию.
— А какое мнение по поводу членства в НАТО превалирует в шведском обществе?
— Думаю, результаты опросов, которые происходят время от времени — не главное. У нас были периоды, когда большинство было против членства в НАТО, а были, когда большинство шведов выступали «за», но у нас должна быть твердая правительственная позиция, которую я уже озвучил. Это не вопрос общественного мнения. При этом я чувствую, что наша политика защиты и безопасности широко поддерживается шведами.
— Спустя семь лет после отмены обязательной военной службы, Швеция решила возобновить обязательный призыв в армию. Почему?
— Это часть нашей стратегии по улучшению военного потенциала. Мы должны иметь полный набор, которым можем воспользоваться в случае необходимости.
— Как будет проходить служба?
— Молодые люди с 18 лет будут призываться на службу по 9-11 месяцев. После этого они будут числиться в подразделении еще 10 лет, а после можно, по желанию, стать частью Национальной гвардии или одной из волонтерских организаций. То есть у нас будут раздельные системы — профессиональная армия и призывники, что напоминает норвежский и датский принцип.
— Поскольку Швеция активно выступает за равноправие полов, будет ли служба обязательной и для девушек?
— Она будет открыта для мужчин и женщин на равных. Но поначалу это будет небольшое количество призывников — около четырех тысяч в год. Для меня было важно активизировать систему, которую впоследствии можно расширить. Да, служба будет считаться обязательной для всех, но мы не будем брать всех. У нас есть сто тысяч человек 18-19 лет, которые должны будут уже в середине этого года пройти электронную регистрацию, из них мы отберем 12-13 тысяч, и лишь четыре тысячи отправятся на реальную службу. То есть теоретически в системе будет много людей, но в итоге служить будет немного.
— Да, я феминист. Вы ведь тоже феминист? (улыбается)
— А что означает приверженность идеям феминизма для министра обороны?
— Мы много работаем над воплощением резолюции Совета Безопасности ООН номер 1325 (принятая в октябре 2000 года резолюция призывает государства-члены ООН увеличить представительство женщин на всех уровнях принятия решений — прим. Ред.), чтобы решать конфликты, чтобы женщин уважали, а поведение солдат было приемлемым в разных ситуациях. У нас есть специальный центр образования Nordic Center for Gender in Military Operations, в работе которого принимают участие представители разных родов войск. Мы считаем очень важным включать женщин в процесс разрешения конфликтов и переговоры. Причем это важно, как для женщин, так и для мужчин.
— По-вашему, есть ли существенная разница между женщиной-солдатом и мужчиной-солдатом?
— Даже будучи солдатом, человек не теряет своей индивидуальности — это так же, как на гражданской службе. Всегда лучше, если в коллективе представлено все общество — это создает хороший климат, дает возможность обмена опытом и новые перспективы. Нам необходимо больше женщин в шведской армии.
— Почему Швеция не выбрала латвийскую модель — небольшая армия и большое ополчение?
— В каждой стране — своя модель. У нас около 15 000 человек вовлечено на разные позиции в армии, и 22 000 — в нашей очень хорошо развитой Национальной гвардии.
— В прошлом году Швеция разместила контингент на острове Готланд, чего давно не было. Есть в этом практический смысл или это больше политический жест?
— Это связано с новой ситуацией безопасности региона. Готланд имеет важное стратегическое значение — контроль над островом влияет на политическую ситуацию в государстве. У нас есть силы быстрого реагирования и военно-морская активность, занимаемся созданием механизированных и танковых подразделений, будем инвестировать в защиту воздушного пространства и проводить учения со специальной системой противовоздушной обороны. Готланд должен стать оплотом безопасности Балтийского региона, в том числе и Латвии. Тут я вижу большие перспективы.
— Памятуя историю Готланда, готовы ли вы сегодня его защитить?
— Мы готовы защитить все в Швеции, в том числе — наш суверенитет.
— Как вы оцениваете свои возможности бороться с подводными водками в ваших территориальных водах?
— Мы работаем над улучшением военного потенциала своих подводных лодок, инвестируем в военно-морские силы, систему обнаружения, вертолеты.
— Недавно было опубликовано заключение ваших спецслужб о том, что Россия разогревает психологическую и информационную войну в Швеции. В чем это выражается?
— Думаю, информационная война — это реальность, а для российской стороны это часть военной стратегии. У них есть в этом определенные навыки. Я не скажу, чьи интересы стоят за информационной активностью во время обсуждения в шведском парламенте Соглашения о поддержке принимающей страны (о сотрудничестве с НАТО), но именно в это время публиковалось много дезинформации о последствиях такого соглашения. Мол, в этом случае у нас разместят базу ядерного оружия и постоянную базу НАТО, что натовские солдаты творить разного рода преступления и оставаться безнаказанными — все это ложь и фальсификации. Было желание посеять сомнения у парламентариев, но как только решение приняли, все закончилось.
Еще один наглядный пример — мое «письмо» с поздравлениями в адрес шведской компании, которой министерство обороны Швеции якобы заказало доставку оружия Украине — это была фальшивка. Время от времени такая активность поднимается. И не только у нас. Мы могли видеть, что происходило в США во время выборной компании…
— Как вы реагируете на дезинформацию?
— Мы больше вкладываем в организации, которые анализируют, как ситуация влияет на общественное мнение, и разъясняют людям, что происходит. В том числе, с января Швеция стала членом Центра стратегических коммуникаций Stratcom.
— Не подумываете о создании контрпропаганды?
— Нет. У нас не авторитарное государство, а демократическое, мы не работаем авторитарными методами. Думаю, что самое важное — это правда. Наша задача — представлять реальные факты и разоблачать дезинформацию, которая может иметь негативное влияние на шведское общество.
— Можете назвать топ современных угроз безопасности Швеции? Что на первом месте, на втором, третьем…
— Мне бы не хотелось говорить в таком ключе. Как я уже говорил, речь идет не об угрозах, а о реалиях сегодняшнего дня, в которых есть Крым, Украина, демонстрация мускулов и ядерная риторика: «не забывайте, что у нас есть ядерное оружие». Мы лишь отвечаем на эту реальность тем, что до 2020 года инвестируем 17 миллиардов шведских крон (около 1,8 миллиарда евро) в вооруженные силы Швеции и работаем над дальнейшими планами.
Конечно, мы не можем оставлять без внимания и международный терроризм. Мы прекрасно видим, что происходит, скажем, во Франции, и поддерживаем ее в борьбе с терроризмом в рамках Маастрихтского договора. Мы входим в коалицию против ИГИЛ — очень опасной организации, у которой свое представление на то, что такое ислам. Но мы должны бороться не только с религиозным экстремизмом, но и с политическим. Нельзя говорить, что в целом ислам — проблематичная религия. Мы должны бороться с ИГИЛ и помогать народам Ближнего Востока строить новое общество после войны.
— Известный российский журналист Владимир Познер на недавней лекции в Риге сказал, что если война с Россией развяжется, то это непременно будет ядерная война (по его мнению, связано это с тем, что прочее вооружение у России сильно отстает). А потому, считает он, в такой войне не будет победителя… Что вы думаете на эту тему?
— Я бы не хотел спекулировать на ситуациях такого рода. Будем стараться не доводить до такого и работать над укреплением стабильности. Наши страны должны сделать многое, чтобы подготовиться к совместному решению кризисных ситуаций.
— Почему сегодня так слабо движение пацифизма?
— Тут у меня нет комментариев. Со стороны правительства мы делаем все, чтобы эта часть Европы стала более безопасной. Мы живем в демократическом обществе, в котором имеют право на существование многие движения.
— Можно ли рассматривать сотрудничество Северных стран с Россией в Арктике, как признак нормализации отношений?
— Мы всегда открыты к диалогу и стараемся решать вопросы в конструктивной атмосфере, но мы видим и военный интерес России в арктическом регионе… Мы каждую неделю проводим межграничные тренинги шведских, норвежских и финских воздушных сил, потому что стабильность в Арктике очень важна. Будем надеяться, что начатый диалог привезет к позитивным результатам.
