Регистрация пройдена успешно!
Пожалуйста, перейдите по ссылке из письма, отправленного на

Параллельные миры русских в Берлине

© REUTERS / Fabrizio BenschФестиваль Myfest в Берлине 1 мая
Фестиваль Myfest в Берлине 1 мая
Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
Читать inosmi.ru в
На русскоязычное население в Германии приходится 4 миллиона человек, из которых более 300 тысяч проживают в Берлине. Два миллиона прибыли после распада СССР в начале 1990-х годов. Политики долгое время игнорировали их, однако теперь они стали важной составляющей выборов. Русские немцы хотели быть большими немцами, чем сами немцы. Тем не менее пропасть между двумя их родинами становится все шире.

Получивший прозвище «Республика Марцания» квартал простирается к северу от расположенного в Марцане — на окраине города — торгового центра Eastgate. Ниже безликих башен, которые построил режим бывшей ГДР по примеру Москвы и Варшавы, находится Mix-Markt. В этом супермаркете говорят по-русски и покупают российское: от готовых супов до пирожных и бутылок водки в форме автоматов Калашникова. Набор стоит 100 евро. У входа висят небольшие объявления на русском языке с предложениями вечерних занятий по математике, услуг экстрасенсов и консультации адвоката, который специализируется на выплате российских пенсий. Снаружи торговец сувенирами выставляет на витрине кружки с изображением Владимира Путина (в солнцезащитных очках и в одежде в стиле Джеймса Бонда) или же просто национальных флагов. Соседнее турагентство занимается бумагами тех, кто приехал или хочет уехать. Тут можно жить, не зная ни слова по-немецки.


«В первый раз это производит шок», — смеется Дмитрий Гейдель. Этот 29-летний уроженец Ленинграда живет здесь с 1993 года. Социал-демократическая партия отправила его на завоевание электората Марцана. «Если говоришь по-русски, тебя считают русским», — утверждает этот молодой кандидат на парламентских выборах (сентябрь 2018). «Здесь не такое светское общество, как в Шарлоттенграде», — шутит он. Шарлоттенград — прозвище небольшого русского района в престижном округе Шарлоттенбург на западе города. Там вот уже больше века живет старая русская община и нувориши, которые основали предприятия в Берлине. В Марцане русские немцы ведут более закрытую и скромную жизнь.


Имеющиеся цифры весьма приблизительны: на русскоязычное население приходится около 30 тысяч человек в Марцане и 4 миллиона в Германии. Политики долгое время игнорировали их, но теперь они представляют для них интерес. В ходе местных выборов осенью прошлого года радикальная партия «Альтернатива для Германии» распространяла листовки на русском. «Мы отстаиваем значимые для этого сообщества ценности: семья, патриотизм, порядок…», — уверяет глава берлинского отделения АДГ Георг Паздерски (Georg Pazderski). Кроме того, партия выступает за изменение внешней политики по отношению к России и, в частности, за снятие экономических санкций. «Хотя аннексия Крыма противоречила международному праву, ее можно было понять», — подчеркивает Паздерски. В Марцане Владимир Путин популярен. «Он дает отпор американцам», — объясняет у супермаркета молодой человек с недоверием и гордостью в голосе. В этом не отличающемся благополучием районе АДГ набрала в сентябре 23,3% голосов, отстав от Левой партии, но обойдя Христианско-демократический союз и СДПГ.


На протяжение многих лет внешняя политика практически не интересовала живущих в Берлине русских. Тем не менее в 2014 году аннексия Крыма влезла в дискуссии, разделив семьи, как настоящий конфликт поколений: с одной стороны — интегрированная в общество молодежь, с другой — держащиеся за культуру родители. И чтобы ощутить это, даже не нужно быть в Марцане. Евгения Сайко вот уже шесть лет живет в Митте, в центре Берлина, и наталкивается на полное непонимание, когда ездит в родной Томск: «Как-то вечером за ужином речь зашла о Крыме. Двоюродная сестра с удивлением спросила меня, почему я не думаю, что это к лучшему. Я была единственной, кто так считал». С начала апреля она ведет научный проект, который посвящен различиям в восприятии ценностей в России и Германии. «Концепция демократии понимается в двух странах по-разному», — уверяет она.


В закрытой русской общине Берлина начинают сомневаться: в дистанцировавшейся от Владимира Путина Ангеле Меркель, в Германии, которая распахнула двери перед беженцами, но «не предпринимала столько же усилий ради нас»… «Почему на Бранденбургских вратах не установили подсветку в российских цветах после апрельского теракта в петербургском метро?» — не скрывает недовольства молодой человек у Mix-Markt. В то же время здесь почтили жертв терактов в Париже и Лондоне. У Санкт-Петербурга нет партнерских отношений с Берлином, оправдываются в мэрии.


Пророссийские лоббисты


Отношения Германии и России — сейчас хуже некуда. Поэтому Москва опирается на другие каналы в стремлении привлечь внимание к себе: немецкие СМИ писали о российском финансировании АДГ, а Владимир Путин с почестями принял Хорста Зеехофера (Horst Seehofer), лидера ХСС и критика канцлерин. Пророссийские лоббисты в свою очередь расширяют свою сеть влияния в Берлине. В июле прошлого года один из верных соратников президента Владимир Якунин сформировал посвященную «диалогу цивилизаций» экспертную группу. Кроме того, в стране существует Общегерманский координационный совет российских соотечественников, которому официально поручено защищать российскую культуру и поддерживать патриотическую связь.


Российская община в полной мере показала себя немцам у Mix-Markt в январе 2016 года. Тогда люди выступили в защиту «Лизы». На демонстрации собрались около 600 человек, которые потребовали «защитить их детей» и предоставить им «равные права» с немцами. 23 января еще одна акция состоялась под окнами кабинета канцлера. 13-летняя Лиза была похищена и изнасилована тремя беженцами. Полиция отказалась раскрывать детали следствия и решила не продолжать его… История разлетелась, как лесной пожар, по российским соцсетям (в Берлине особенно популярны «Одноклассники») и в частности по группе Mix-markt, которая насчитывает десятки тысяч членов. Первый канал российского телевидения (его смотрят все в Марцане) возмутился подозрительным бездействием властей. Наконец, в ряды демонстрантов проникли ультраправые. Только вот вся эта история оказалась выдумкой: девушку никто не похищал и не насиловал, как показало следствие. Показательный пример манипулирования общественным мнением.


Отсутствие ориентиров


«У русских — плохой опыт взаимодействия с полицией, которая в их стране зачастую коррумпирована. У них в голове закрепилось именно такое представление», — говорит Александр Райзер (Alexander Reiser) о страстях вокруг «дела Лизы». Он создал в Марцане ассоциацию «Видение», чтобы узнать историю русских мигрантов и помочь новоприбывшим. «Российское телевидение использует очень эффективные средства пропаганды и риторику об упадке Европы», — добавляет он. Одну задачу эта стратегия точно выполнила: посеяла сомнения. «У российских газет есть политическая ориентация, но ведь и у немцев тоже, — говорит София у чайной «Наталья» в Марцане. — Пропаганда существует с обеих сторон».


Такое отсутствие ориентиров является отражением раздробленной идентичности русских немцев, которые в равной степени принадлежат России и Германии. Они представляют собой особую форму иммиграции, а их история уходит корнями в далекое прошлое обеих стран. Большинство немцев не знакомы с ней, хотя одна из главных звезд страны Хелена Фишер (Helene Fischer) входит в их число.


Все началось при Екатерине II в XVIII веке. Чтобы занять пустовавшие поволжские земли, императрица пригласила туда немецких поселенцев. Она обещала им право сохранить веру и язык. Так появились «поволжские немцы». Их было порядка 30 тысяч. Почти полтора века спустя Ленин предложил им автономию в СССР. В 1939 году на территории Советского Союза насчитывалось около 1,4 миллиона немцев. Тем не менее война изменила все: Сталин считал, что они могут перейти на сторону нацистского режима. В 1941 году диктатор подписал распоряжение об их депортации в Сибирь. Дискриминация продолжалась вплоть до распада коммунистической системы в 1991 году. Тогда канцлер Гельмут Коль предложил им вернуться на историческую родину.


Александр Райзер входит в число тех, кто решил уехать и кто получил немецкий паспорт еще до прибытия в Германию. Он не знал, куда податься, и обосновался на востоке Берлина по прибытии в 1996 году. «В Марцане было много пустовавшего жилья: после объединения жители переехали», — рассказывает он. Немецкий диалект, который он выучил в семье в маленькой деревне в Томской области, позволил ему как-то выкручиваться. Но ему все равно было непросто. «Никто в бывшей ГДР ничего не знал о нашей истории и репрессиях в СССР». Как бы то ни было, его семья переехала к нему: страдавшему от диабета отцу нужен был недоступный в новой России уход. «В России мы всегда чувствовали себя немцами, но тут все называли нас русскими, — вздыхает он. — В этом суть нашей боли: мы искали примирения, стремились к чему-то принадлежать». Русские немцы считают себя немцами, больше чем коренные немцы. Тем не менее пропасть между двумя их родинами становится все шире.